Гарри Адамс залез на верхнюю из двух коек хижины и лежал в темноте, размышляя, что же это за визитер из открытого космоса и что же там внутри?
Его раздумья перетекли в туманные грезы, от которых он пробудился внезапно, обнаружив, что хибара ярко освещена солнцем. Он разбудил ученого, и после спешного завтрака они заторопились вниз, к тому месту дороги, куда доктор Питерс распорядился доставить заказанное оборудование.
Ждать им пришлось не более получаса. По узкой дороге прикатил лощеный мощный грузовик. Увидев их, водитель остановился. Они помогли ему разгрузить привезенное оборудование. Потом он развернулся и уехал обратно.
Гарри Адамс недоуменно оглядел кучу оборудования. Оно показалось ему чересчур простецким: дюжина опечатанных контейнеров с химикатами, несколько больших контейнеров из меди и стекла куча полосовой меди и проводов и несколько тонких стержней из эбонита. Он повернулся к доктору Питерсу, который тоже разглядывал эту кучу.
– Мне это здорово напоминает свалку, – сказал репортер. – И как вы собираетесь всем этим барахлом распорядиться, чтобы разморозить кристаллизованную энергию многогранника?
Питерс растерянно взглянул на него.
– Не знаю, – медленно пробормотал он.
– Не знаете? – отозвался Гарри. – То есть как так? Вчера там, у многогранника, вам все было ясно. Вам же все было понятно, когда вы запрашивали этот хлам.
Астроном был еще больше обескуражен:
– Гарри, я помню, что я все знал, когда я писал список, а сейчас не знаю, совершенно ни малейшего понятия, что тут зачем.
У Гарри даже руки опустились. Он недоверчиво глядел на компаньона. Попытался что-то сказать, но увидев, как расстроен его напарник, решил не углублять тему.
– Ладно, перетащим все к многограннику, – спокойно сказал он, – а к тому времени вы, наверное, уже вспомните, как и что.
– Но я никогда ничего так не забывал, – потрясенно сказал Питерс, помогая собрать с земли кучу снаряжения. – Просто за пределами понимания.
Они выбрались на прогалину, где загадочный многогранник все еще сиял таинственным светом.
Они сложили поклажу возле снаряда и тут Питерс внезапно разразился хохотом.
– Ну конечно, я знаю, что со всем этим добром делать! Проще некуда!
Гарри снова уставился на него.
– Вы вспомнили?
– Разумеется, – уверенно ответил ученый, – передайте-ка мне самую большую коробку, на которой написано окись бария, и вот эти два контейнера. Скоро мы его откроем.
Репортер с отвисшей от изумления челюстью наблюдал, как Питерс решительно управлялся с инструментами и реактивами. Он быстро смешивал в сосудах растворы. Вздымалась пена.
Работал он быстро, сноровисто, и не просил у репортера никакой помощи. В движениях его была настолько совершенная точность и уверенность, так не похожая на былую нерешительность, что в мозгу Гарри Адамса вспыхнула и разгорелась невероятная идея.
Внезапно он сказал Питерсу:
– Доктор, вы полностью представляете, что и зачем вы делаете?
Питерс досадливо оглянулся.
– Ну разумеется, – отрывисто бросил он. – А что, не похоже?
– Пожалуйста, сделайте для меня одну такую вещь, – попросил Гарри, – давайте вернемся к дороге, туда, где разгрузилась машина.
– Это еще зачем? – возмутился доктор. – Я хочу побыстрее все закончить.
– Не сердитесь, я прошу вас не просто так, это очень важно, – сказал Гарри. – Это очень важно.
– Глупости все это. Ну ладно, идем, – сказал ученый, отрываясь от работы. – Полчаса потеряем.
Продолжая ворчать, он потащился за Гарри к грязной дороге за полмили от многогранника.
– И что же вы хотели показать мне, – спросил он, озираясь.
– Только спросить, – сказал Гарри, – вы все еще помните, как надо открывать многогранник.
Лицо Питерса вспыхнуло гневом:
– Вы… вы… кретин малолетний! Время ему некуда девать! Конечно, я…
Он сразу умолк. На лице отразился панический, слепой ужас перед неведомым.
– Не помню! – закричал он. – Пять минут назад все помнил, а сейчас даже не знаю, что я там делал.
– Так я и думал, – сказал Гарри Адамс. Хотя его голос был ровен, но по спине вдруг пробежал холодок. – Когда вы стояли возле этого многогранника, вы превосходно знали, как вести процесс, абсолютно неизвестный современной человеческой науке. Но стоило вам отойти от многогранника подальше – и вы уже знаете об этом не больше, чем любой другой ученый на Земле. Вам понятно, что это значит?
Лицо Питерса моментально прояснилось:
– Вы считаете, что некто… нечто в многограннике или возле него вкладывает в мой мозг сведения о том, как его открыть?
Его глаза расширились.
– Невероятно, но похоже, что так оно и есть. Ни я, и никто другой на Земле не знает, как расплавить замороженную энергию. Но когда я стою возле многогранника, я знаю, как это сделать.
Их глаза встретились.
– Если кто-то хочет открыть эту штуку, – медленно проговорил Гарри, – он должен сидеть внутри многогранника. Он не может вскрыть его изнутри, но может заставить вас сделать это снаружи.
Некоторое время они стояли в теплых утренних лучах солнца, глядя друг на друга. Окружающий лес испускал аромат теплой листвы, сонно гудели насекомые. Когда репортер вновь заговорил, его голос невольно стал тише.
– Вернемся – сказал он, – вернемся, и если возле него вы снова будете все знать, то это значит, что мы правы.
Они шли медленно, нерешительно. Хотя Гарри и молчал, но, когда они вышли на прогалину и стали приближаться к многограннику, волосы у него встали дыбом.
Они все приближались, пока не остановились возле самой цели. Тут питерс повернул к репортеру побледневшее лицо:
– Вы были правы, Гарри, – сказал он. – Вот мы вернулись сюда, и мне вдруг стало ясно, как его открыть. Кто-то изнутри говорит со мной, вы правы. Кто-то, запертый внутри долгие века, и теперь стремящийся на свободу.
Внезапный страх сковал обоих, повеяло ледяным дыханием неведомого.
– Бежим отсюда, – крикнул Гарри. – Ради Бога, бежим скорей!
Они развернулись и бросились прочь, но успели пробежать лишь четыре шага, когда в мозгу у Гарри ясно и громко прозвучало:
– Подожди!
В голосе была такая мольба, так ясно он проник в сознание Гарри, как будто бы тот слышал голос своими ушами.
Они остановились, Питерс ошеломленно поглядел на Гарри.
– Я тоже слышал, – прошептал он.
– Подождите, не уходите! – проникло в их головы торопливое послание. – Выслушайте меня, наконец, дайте мне все объяснить, пока вы не убежали.
– Идем, пока еще можем, – закричал Гарри ученому. – Питерс! Кто бы там ни был внутри, кто бы ни говорил с нами, это не человек, он не с Земли. Он пришел из космоса, из далекого прошлого. Уйдем же!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
