Это действительно был маленький кусочек Италии: и обслуживание, и блюда, и улыбчивые официанты, которые хотя и говорили по-русски, но больше ничем не отличались от своих заморских коллег. После вкуснейшего телячьего эскалопа со свежими овощами и кусочка персикового пирога Валерия вновь почувствовала вкус к жизни и подумала, что напрасно принимает свою судьбу, как нечто данное и само собой разумеющееся. Она счастливая женщина, черт возьми! По сравнению со всеми своими подругами и приятельницами — тем более. И уж лучше неверный муж, чем пропавший или пустивший свою подругу по рукам. Лучше один красивый, умный и обеспеченный мужчина, чем сотни поклонников Нины и непонятно какая жизнь Катьки.
И вообще Боба надо как следует пропесочить и простить. Но… в последний раз. Как говорится в старой присказке: «Первый раз прощается, второй — запрещается». Со вторым — женским голосом в телефоне, она еще разберется. А первый, кажется, уже склонна простить. В конце концов, если немного растормошить Боба в постели, ему вообще цены не будет. Нужно бы взять им обоим отпуск и устроить второй медовый месяц. А о детях она, пожалуй, больше с ним говорить не будет… пока. Слишком сильное впечатление на нее произвела многодетность старинной подруги.
Когда ей принесли большую чашку кофе и креманку с тремя разноцветными шариками мороженого, она чуть не замурлыкала от удовольствия. Но сначала решила продлить его — выкурить сигарету. И тут перед ее лицом возникла выхоленная мужская рука с дорогой импортной зажигалкой — явно не рука официанта. Валерия прикурила, подняла глаза, чтобы поблагодарить, и… обомлела.
Перед ней был известнейший певец, концерты которого всегда собирали полные стадионы и залы, человек-легенда, о личной жизни которого никто ничего толком не знал, но изображения которого с гитарой периодически расклеивались на всех тумбах обеих столиц, чей голос ежедневно звучал по радио, а изображение хоть раз в неделю появлялось в одной из телевизионных программ.
— Вы позволите? — спросил он, указывая глазами на свободный стул за ее столиком.
Валерия, как во сне, кивнула.
— Если я мешаю, только скажите — я исчезну, — предупредил ее неожиданный визави. — А если вам не докучает мое общество, то позвольте представиться…
— Не надо, — обретя дар речи, сказала Валерия. — Неужели вы думаете, Михаил, что вас можно не узнать? Меня зовут Валерия.
— Можно узнать, что такая красивая женщина делает одна в нашем захолустье?
— Между прочим, я в этом городе родилась, — улыбнулась Валерия, — и прожила полжизни. Сейчас, правда, в командировке. Я журналистка.
— С ума сойти! — восхитился Михаил. — Вот уж никогда бы не подумал! Решил, что вы — фотомодель или актриса.
«Вот бы с кем сделать интервью, а не с моей красоткой-вдовушкой, — профессионально подумала Валерия. — Только ведь откажется, он принципиально интервью не дает, всем известно. Попробовать, конечно, можно».
— А вы не будете возражать, если мы отметим наше знакомство бокалом хорошего вина? — спросил Михаил.
— При одном условии, — мило улыбнулась Валерия. — Если вы согласитесь дать мне интервью.
Михаил на секунду задумался, потом тряхнул головой:
— Идет. Слово джентльмена. Завтра у меня сумасшедший день, а вот послезавтра… Приходите на мой концерт, после него вас приведут ко мне в гримерку и вы получите ваше интервью.
— И все это — за удовольствие выпить бокал вина? — усмехнулась Валерия.
— Нет. За удовольствие провести с вами сегодняшний вечер. Так, как вы сочтете нужным.
«Что ж, Боб, я расплачусь с тобой твоей же монетой. И потом прощу с легким сердцем», — подумала Валерия, а вслух сказала:
— Считайте, что мы договорились.
Михаил взял ее руку и изысканно-медленно поднес к губам.
Глава четвертая Родственники, друзья, подруги…
Борис решил не мучить себя ночью в поезде, пусть бы и самом комфортабельном, а просто взял билет на самолет. Деньги в принципе те же, а время экономится. Тем более в Питер он прилетит незадолго до полуночи, гостиница ему забронирована, номер, естественно, люкс, а для таких постоянных клиентов, как он, даже машину в аэропорт посылают. Вот и поживет как белый человек… за счет фирмы. Юлик не возражал: он и сам любил комфорт и с пониманием относился к подобной же слабости у других.
Валерии он больше звонить не пытался: пусть отойдет и остынет. Два прокола в один день — многовато получается, но еще можно все уладить. Проще всего рассказать правду, чуть-чуть ее приукрасив: сказать, что дура-Катька явилась к ним вечером просить прощения у нее, Валерии, и он даже ничего не успел ей сказать, как зазвонил телефон. Естественно, положив трубку, он тут же ее выставил из квартиры и велел забыть сюда дорогу. Ну, такая вот накладка вышла.
Половину следующего дня Борис провел в деловых хлопотах, потом вернулся домой, быстро собрал сумку, с которой ездил в недалекие командировки, вызвал такси и отправился в аэропорт. Ему повезло: рейс отправлялся точно по расписанию, стюардессы были милы и приветливы, воздушных ям на пути оказалось на удивление мало и даже мотор не загорелся.
Еще ему повезло с соседкой: очень красивая, выхоленная до кончиков ногтей блондинка, «супруга бизнесмена», как она отрекомендовалась, всю дорогу с открытым ртом слушала его байки из жизни шоу-бизнеса. Разумеется, он к месту ввернул, что такая красивая женщина обязательно должна попробовать себя в высоком искусстве и хотя бы сняться в видеоклипе. Она поет? Ах, только для друзей! Но этого уже вполне достаточно, он может в Москве устроить ей пробы. Вот его визитная карточка, как только они оба вернутся в Москву, он будет счастлив возобновить знакомство… на деловой основе.
Блондинка сунула карточку в сумочку и томно осведомилась:
— Вы где в Питере останавливаетесь? У друзей?
— Обижаете, мадам, — шутливо ответил Борис, — я предпочитаю отель и свободу. С друзьями хорошо вечерком в ресторане посидеть. К тому же я человек консервативный, предпочитаю один и тот же отель и даже один и тот же номер. В «Октябрьской», кажется, уже знают все мои маленькие слабости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
