На краю Красной площади возвышалось Лобное место, которое летописцы величали «Пуп земли». Отсюда Царь обращался к подданным, а Патриарх благословлял народ. На площади и вокруг нее стояло множество часовен и церквушек (говорят, их насчитывалось до полутора десятков), здесь же были устроены царский зверинец и общественные бани. Едва ли не каждый иностранец отмечал склонность русских людей к выпивке, и, конечно, на Красной площади он обнаруживал немалое количество кабаков. Квас — слегка перебродивший напиток из черного хлеба с различными добавками, пользовался в народе особой любовью. Польская водка впервые появилась на Руси в шестнадцатом веке. Различные вина привозились из Франции, Венгрии, с низовий Дуная или с берегов Рейна, а также из Астрахани и Крыма. Энтони Дженкинсон, капитан английского торгового судна, изумлялся разнообразию русских напитков: «Ягодный сок, называемый на Руси Malieno, красного цвета, обладает прекрасным сладким вкусом. Такую ягоду я видел в Париже. (Это была малина, которую, как видно из описания, Дженкинсон не встречал в Англии.) Второй напиток называется Visnoua (вишня), он приготовляется из ягод, напоминающих черный крыжовник, а по вкусу и цвету подобен красному французскому вину; третий, имеющий вкус меда, Amarodina или Smorodina, изготовлен из похожей на мелкий виноград ягоды, которая повсюду выращивается на Руси. Четвертый называется Chereunikyna, его делают из дикой черной вишни. Пятый готовят из меда и воды с разными добавками. Есть еще один тонкий напиток, который вытягивают из ствола березы, русские зовут его Berozivites. Его пьют постоянно только знатные люди, а остальные — лишь в течение трех весенних месяцев — апреля, мая и июня; позднее жизненные силы дерева иссякают и уже нельзя добыть сок».
Город разделялся на слободы. Знать жила в одном месте, торговый люд — в другом. Оружейники, сокольничие, стрельцы и звонари — каждый селился в своей особой слободе, так же как татары и иностранцы. На Большое Поле к югу от города ногайские татары пригоняли на продажу табуны лошадей, иногда одновременно до десяти тысяч голов. В ремесленных слободах жили и трудились мастера различных профессий: гончары, ювелиры, мастера колокольного дела, и поэтому в разных частях города постепенно устроились свои рынки. В ремеслах, как правило, существовала специализация: одни выделывали овечьи тулупы, другие шили сарафаны, третьи делали головные уборы. В общей сложности в шестнадцатом — семнадцатом веках по Москве насчитывалось уже около 250 видов ремесел; кроме того, армия пирожников, кондитеров, поваров пекла калачи, пироги, блины, варила кисели и варенья, делала сласти и имбирные пряники. В некоторых районах столицы до сегодняшнего дня сохранились старинные названия — Бронные улицы (здесь выделывали брони, то есть доспехи), Хлебный и Калашный переулки.
И бедные, и богатые люди в Московии, даже сам царь, предпочитали жить в деревянных домах. Здесь совершенно справедливо полагали, что дерево больше подходит для северного климата, чем камень, поскольку в каменных домах помещения были холодными и сырыми из-за конденсации влаги на изразцовых печах. К шестнадцатому веку, гораздо раньше, чем в Европе, русские изобрели удобный способ постройки домов из заранее заготовленных бревен. Это было особенно важно для русских городов, которым постоянно угрожали пожары. Москва горела не менее 27 раз в течение шестнадцатого — семнадцатого столетий, и народ вынужден был научиться быстро отстраиваться заново.
Все плотники и мебельщики жили в районе Покровских ворот и здесь, на специальных рынках, торговали готовыми срубами. Эта практика особенно поражала иностранных путешественников. Так, Олеарий писал: «Погорелец, лишившийся своего дома, мог тут же воспользоваться удобной услугой — купить на рынке готовый сруб и за самое короткое время поставить его на том месте, где до пожара располагалось его жилище». Более века спустя другой иностранец замечал: «Среди диковинок Москвы я не могу упустить рынок, где торгуют домами. Он устроен на огромном пустыре в одном из пригородов, и там выставлены на продажу полностью готовые дома». Бревна различной длины и толщины тщательно размечены и перенумерованы, чтобы их потом легко было собрать. Покупателю оставалось только сообщить необходимое ему число комнат и заказать сруб по частям. «Это может показаться невероятным, — продолжал англичанин, — но целый дом можно таким образом купить, перевезти в нужное место, собрать и вселиться в него всего за одну неделю».
Так как улицы обычно либо тонули в грязи, либо были покрыты снегом, по ним ездили в самых разнообразных возках или на санях, ярко расписанных и отделанных замечательной резьбой, — некоторые по форме напоминали оленей или же птиц, чаще всего лебедей. Боярышни и дочери зажиточных купцов ездили летом в закрытых возках, обитых красным атласом. На лошадях знати была роскошная сбруя. Седла покрывали цветным марокканским сафьяном или бархатом, расшитым золотом. Переносье на узде украшалось решмой — золотой или серебряной пластиной с эмалью и драгоценными камнями. На сбрую вешали бубенцы, волчьи, лисьи и куньи хвосты, а на шею коня — науз, большую кисть из золотых, серебряных и жемчужных нитей. Все издалека слышали, что едет важный вельможа.
Олеарий писал, что русские женщины были «хорошо сложены», но странно раскрашивали свои лица, мужчины же были в основном полными и достоинством их считались «длинная борода и солидный живот». В дополнение к этому, тучные бояре надевали несколько одежд, одну поверх другой, наподобие луковицы. На голову надевали сначала расшитую золотом шапочку (мурмолку), а поверх нее — высокую «горлатную» меховую шапку.
На тело надевалась сорочка из тонкого полотна, спускавшаяся ниже колен и подпоясанная в талии дорогим кушаком; поверх нее надевали длинный кафтан из золотистой парчи с пристяжным воротником-«козырем», расшитым жемчугом и драгоценными камнями. Затем надевалась шуба, подбитая и отороченная дорогим мехом, с большим широким воротником, спускавшимся сзади ниже лопаток Этот воротник застегивался особой застежкой, часто золотой и украшенной изумрудами или рубинами. Бояре носили сапоги из мягкой кожи с жемчужными орнаментами. Женщины из состоятельных семей также носили верхнюю одежду, отороченную мехом; иногда они надевали высокие расшитые кокошники, чаще меховые шапочки. Женщины всех сословий обязательно носили серьги, а поскольку всех детей коротко стригли, девочки выделялись среди сверстников медными или серебряными сережками.
В допетровской России жемчуг был любимым украшением во всех состоятельных семьях. Рукавицы, обувь, одежда, женские головные уборы, даже облачения духовенства — все обнизывалось крупным привозным и мелким русским жемчугом. Крупными жемчужинами украшали церковную утварь, наперсные и напрестольные кресты, оклады икон. Жемчужницы, или перловицы, обитали в многочисленных ручьях на севере, в районе Архангельска, а также в реках, впадавших в Белое море, в Ладожское озеро и в Онежское, в притоках Волги. Самые большие речные жемчужины, серо-голубоватого оттенка, достигали веса в двенадцать гран и, конечно, они не могли соперничать с жемчужинами Востока. Однако русский жемчуг высоко ценился как крестьянами, так и знатью, в том числе и в царской семье.
Славяне издавна оценили красоту янтаря. Окаменевшая древесная смола медово-золотистого цвета светилась изнутри солнечными лучами, тогда как темный янтарь как бы впитал в себя черноту ночи. Спускаясь вниз по рекам, русские купцы, вместе с медом и мехами, везли на продажу в Константинополь огромное количество янтаря. Из этого «солнечного камня» выделывали бусы и браслеты, к нему относились с благоговением, веря, что янтарь — это людские слезы, пролитые над могилами героев. Куски янтаря носили под одеждой и считали, что они защитят от любой болезни.
В те далекие времена огромную роль в жизни Московии играла Церковь. Без молитвы русский человек не начинал ни одного дела. В шестнадцатом — семнадцатом веках церковные постановления считались такими же обязательными, как и государственные указы.
Каждое ремесло имело своего небесного покровителя. По бывшему в ходу церковному календарю летоисчисление велось от сотворения мира, новый год начинался первого сентября. (Некоторые батюшки были убеждены, что Мир был сотворен именно в сентябре, иначе откуда бы взялось яблоко, соблазнившее Еву?) Продолжительность дня отмерялась не часами, а церковными службами. В середине XVI века Сильвестр, удаленный от управления государством и живший в дальней пустыни, составил «Домострой», сочинение, заключавшее в себе ряд наставлений сыну — религиозных, нравственных, общежительных и хозяйственных. Впоследствии, к сожалению, это руководство было дополнено правилами чисто пуританского свойства, которые буквально по минутам расписывали домашнюю жизнь правоверного русского христианина. Ему предписывалось постоянно читать молитвы, днем и ночью. Танцы, пение и какая-то неясная игра в «шахматы» — запрещались. Осуждался и пустопорожний смех. Женщина объявлялась орудием дьявола, а все члены семьи обязаны были строго исполнять все наказы хозяина. Сюда же были включены и наставления по шитью, вышивке, кулинарии, давались советы, как делать продуктовые запасы. В знатных семьях, особенно боярских, требовалось неукоснительно следовать правилам «Домостроя». Однако, зная русскую натуру, трудно поверить в то, что все строго исполняли эти предписания.
