— Разве это решает не суд? — удивился доктор Герлинг.
— Кто виновен в уклонении от уплаты налогов, решает ФНУ, — повернувшись, рявкнул Джек Колдстад, — а не какой-то там суд!
Именно в этот момент доктор Герлинг перестал рассчитывать на Харолда В. Смита. В конце концов, вряд ли он так уж чист перед законом. Жаль: он был прекрасным администратором, хотя и большим скрягой.
Завершив обход, доктор Герлинг направился к своему кабинету. И тут он услышал звуки, от которых сердце его бешено забилось.
Это был барабанный бой. Бум, бум, бум, бум, бум — раздавалось снова и снова. Монотонный, безостановочный и до странности знакомый звук.
Повернувшись, Герлинг двинулся прямиком на стук барабана. Грохот раздавался где-то совсем рядом, хотя и не очень явственно. Вертя головой из стороны в сторону, доктор торопливо шагал вперед. Полы халата, развеваясь, хлопали его по коленям.
Вот, уже близко. Так близко, что, казалось, протяни руку и наткнешься на барабан.
Герлинг умерил шаг. Еще чуть-чуть~ И тут он определил, откуда исходит звук. Явно из палаты Пурселла!
Элдас Герлинг осторожно проскользнул к квадратному окошку из толстого армированного стекла. Стараясь оставаться незамеченным, он краем глаза заглянул в комнату.
Иеремия Пурселл смотрел телевизор. Программа, очевидно, ему очень нравилась — лицо пациента так и светилось весельем, а губы издавали кудахтающие звуки.
Барабанный бой, без сомнения, доносился из этой комнаты.
Доктор Герлинг повертел головой в поисках источника звука и наконец определил, что это. Барабанный бой раздавался из динамиков телевизора. Реклама! Доктор Герлинг захватил последние несколько секунд передачи, когда плюшевый розовый кролик чудом ускользнул от гигантской гориллы.
Колотя в барабан, марширующий кролик двинулся к закату, на спине его красовалось название фирмы — изготовителя батареек.
— Боже мой! — ужаснулся Герлинг. — Неужели это всего-навсего дурацкая реклама?
Он решил никому об этом не сообщать. Фолкрофтская лечебница теперь находится под контролем ФНУ, а они вполне могут уволить любого под самым идиотским предлогом.
«Или хуже того, — вздрогнув, подумал Герлинг — наслать аудиторскую проверку».
В конце концов, если кто-то признан сумасшедшим, то разве не подозрительны его налоговые декларации?
Глава 9
Взволнованный мастер Синанджу, подобно беспокойно кудахчущей курице, метался по подвалу Фолкрофтской лечебницы.
Где же Римо? Он обещал не задерживаться. Ведь теперь его очередь сторожить золото, которое отныне принадлежит Синанджу.
Наверху скрипнула дверь. Может, это Римо? Звуки шагов поведали Чиуну, что он ошибся. Даже в самые худшие дни, когда на ученика еще не снизошла благодать солнечного источника, он так не передвигался. У спускавшегося вниз была совершенно неуклюжая походка. Мастер отошел от запертой на три замка двери сводчатой комнаты, чтобы достойно встретить человека, который суется не в свое дело.
— Кто идет? — спросил Чиун.
— ФНУ, — ответил сдавленный голос. — Кто здесь?
— Никого. Уходи отсюда.
— Я агент ФНУ. Мы никогда просто так не уходим.
— Никогда?
— Никогда.
— Это очень плохо. Несомненно, ты явился, чтобы конфисковать сокровища.
— Что здесь?
— Здесь нет никакого золота, несмотря на то, что ты мог об этом слышать.
— Золото? Разве речь идет о золоте?
Агент дошел до конца лестницы и, как дурак, стал шарить по углам лучом ручного фонарика.
— Нет, конечно, — отозвался Чиун. — И даже если ты будешь всюду совать свой длинный нос, все равно не узнаешь.
Агент завертелся на месте, пытаясь найти источник голоса. Кажется, он не понимал, что мастера Синанджу невозможно коснуться даже безобидным лучом света, если он, мастер Синанджу, этого не желает.
Тем не менее, парень из ФНУ продолжал свои глупые расспросы.
— А что здесь?
— Просто подвал, и больше ничего.
— Тут как-то странно пахнет~
— Просто ты провонял мясом.
— Пахнет паленой пластмассой.
— У тебя неплохой нос — учитывая его длину.
— Слушай, как агент ФНУ я приказываю тебе перестать прятаться и выйти на свет.
— Это приказ?
— Да, приказ.
— Слушаю и повинуюсь.
Мастер Синанджу вышел на свет и дотронулся до своей груди. Лицо его сияло.
— А, так ты тот сумасшедший китаец, — буркнул агент.
— Я не сумасшедший и не китаец, безголовый!
— Накладываю на тебя арест!
— Ты не имеешь права.
— Как агент Финансового отдела я вправе задержать любого гражданина Соединенных Штатов.
— К несчастью, я не житель Соединенных Штатов.
— Тебе придется доказывать это в суде. Ты арестован.
— Ну так надень на меня наручники, если удастся. — Мастер Синанджу протянул к нему свои руки.
— Я не ношу наручников.
И белый человек из ФНУ попытался осквернить мастера Синанджу прикосновением своих немытых рук, чтобы утащить его из подвала как какого-нибудь обычного вора.
Своими молниеносными движениями кореец тотчас привел белого увальня в полное замешательство. Пальцы агента внезапно переплелись, и на лице его отразилось недоумение: он явно не понимал, что с ним.
Мастер Синанджу сжал крошечный кулак, твердый, как деревянный молот. Белый олух так и не успел ощутить удара, который сломал ему грудную клетку и превратил сердце в желе.
Агент упал, из горла его вырвалось шипение наподобие того, как из лопнувшей шины выходит воздух.
Мастер Синанджу оставил его внизу, на лестничной площадке, в назидание остальным представителям белого племени. Пусть знают, что вошедшего в подвал крепости Фолкрофт ждет смерть.
Чиун надеялся, что не успеет перебить всех до единого, прежде чем они поймут значение этого акта. Трупы белых на четвертый день начинают смердеть, а мастер Синанджу не хотел, чтобы золото пропиталось этим запахом.
* * *
— Ты убил агента ФНУ! — взорвался Римо, едва не споткнувшись о тело, лежавшее у ступенек. — Ради Бога, объясни мне, зачем?
— Он меня оскорбил, — отвернувшись, проговорил Чиун.
— Нельзя убивать правительственного агента только потому, что он тебя оскорбил.
— Я не убивал этого мерзавца! — фыркнул кореец. — Он сам себя убил, пытаясь осквернить мастера Синанджу прикосновением своих грязных рук. Если бы он был образованным человеком, то понимал бы, что это равнозначно самоубийству. Виновато ваше школьное образование, где обучают только таким банальностям, как геометрия и французский язык.
— Значит, ты намерен оставить все как есть?
Чиун презрительно отмахнулся рукавом своего кимоно.
— Конечно. В назидание остальным.
— В назидание?! Это же ФНУ. От них так просто не отмахнуться. Они будут приходить снова и снова — как пчелы-убийцы.
— Что мне их укусы! Я не гражданин Америки и потому не обязан платить их обременительные налоги.
— Неужели? Ну, если они отнимут это золото, то не станут брать никаких налогов. Они без слов все конфискуют.
Чиун с непреклонным видом отозвался:
— Как бы не так! Это мое золото.
— Часть принадлежит Смиту, помнишь? Он тоже вправе претендовать на золото Друга. А еще там есть и мое золото.
Чиун поджал губы.
— Твоя часть самая маленькая.
— Благодаря тому, что ты меня обманул.
— Тот, кто живет прошлым, не имеет будущего, — философски отозвался мастер Синанджу.
Римо сунул ему в лицо листок бумаги.
— Вот, посмотри на это!
— Где ты взял этот рисунок?
— У полицейского художника. Это моя мать.
Чиун оторвал взгляд от рисунка.
— Она очень красивая, Римо.
Римо смягчился.
— Я тоже так думаю.
— Следовательно, она не может быть твоей матерью, — заключил Чиун, отбрасывая рисунок в сторону.
— Эй! — крикнул Римо, осторожно подхватывая лист бумаги. — Что ты сделал с моей матерью?! Это ее единственный портрет.
— Это не твоя мать.
— Посмотри, посмотри еще раз! У нее глаза Фрейи. Или у Фрейи ее глаза.
Чиун внимательно взглянул на рисунок, который Римо теперь держал на почтительном расстоянии от его острых ногтей.
— Ха! — усмехнулся Чиун. — Простое совпадение. Кроме того, ты описал ему те глаза, какие хотел видеть. Это лишь фрагмент твоего воображения.
— Фрагмент?! А сегодня утром ты не сомневался в том, что я видел дух своей матери.
— Сегодня утром я был не в себе, потому что переволновался из-за золота. Теперь же успокоился, поскольку знаю, что его защищает от конфискаторов величайший на земле убийца со времен Великого Ванга.
— Я хочу показать это Смиту.
— Зачем?
— А вдруг он поможет мне узнать, чье это лицо.
— Если она мертва, какая разница?
— Не знаю. Я знаю только, что Смит у меня в долгу и должен рассчитаться со мной.
— Прекрасно. Мне он тоже нужен.
— Ты еще не убрал его отсюда?
— Нет.
— Почему?
— Потому что знаю, что он сделает, если я верну ему такую возможность.
