Пока что она отправилась обратно к папе, чтобы лично встретить там уборщиц. Они оказались именно такими, как ей и описала соседка. Простые среднеазиатские женщины, не молодые и не старые, не уродины и не красавицы, такие средние и вполне себе и из себя обычные. Вначале они держались с Маришей настороженно и даже попытались возбужденно доказать ей, что никакой вины за собой не чувствуют, а все сделали так, как и должно, и ругать их решительно не за что.
Увы, языковой барьер помешал излиться их кипучему южному темпераменту. Поэтому горячая речь, начавшаяся сплошным взрывом, очень быстро потонула в сплошных повторах и возгласах:
– Мы хорошо работали!
– За что штраф?
– Девочки, девочки, успокойтесь! Я вас ни в чем не виню. Вы обе молодцы, поработали хорошо. Я даже хочу вам заплатить премию за вашу хорошую работу. Мне очень понравилось.
Уборщицы замолчали, с недоверием глядя на Маришу.
– Премию?
– А нам хозяйка совсем другое сказала.
– Что вам не понравилась наша работа.
– А мне понравилась. И я вам денег дам.
– Но почему вы? – настороженно спросила одна из уборщиц. – Нанимала нас другая женщина. Помоложе.
– А как она выглядела? Высокая и со светлыми длинными волосами? Худенькая и стройная?
– Нет, – помотали головами обе. – Совсем нет. Маленькая, ниже меня ростом.
И женщина показала куда-то на уровень своих глаз.
Значит, от силы метр шестьдесят – метр шестьдесят два, прикинула Мариша. И впрямь немного.
– Потом, глаза голубые, а волосы, это… как апельсин.
– Рыжие.
– Да. И так колечками… вьются.
– Так, понятно. А звали ее как?
Имени нанявшей их девушки уборщицы не знали. Это было досадно, но не принципиально.
– А заплатила она вам как? Наличными?
– Да.
– Договор вы с ней оформляли? Там имя заказчицы должно быть проставлено.
Судя по виноватому взгляду, бумажной волокитой эти двое не стали себя утруждать. Да и если бы даже подписали? Что с того? В таком договоре можно проставить абсолютно любую фамилию. Ведь не стали бы уборщицы требовать с заказчицы паспорт.
– Она тут была? В самой квартире?
– Нет. Тут не была.
– А как же вы ключи от квартиры получили?
– Мы с ней на улице встретились.
– Где?
– Неподалеку отсюда. У «Магнита». Она к нам подошла, ключи отдала, а через три часа мы снова с ней встретились, мы ей – ключи, она нам – деньги.
– И все?
– Все.
Мариша покачала головой. Больше у нее вопросов к этим женщинам не было. Она заплатила им обещанную премию и была вознаграждена сверкающими булатными улыбками обеих. И откуда у среднеазиатских красавиц такая мода на золотые зубы? Вроде бы уже никто их не ставит, а они все не могут расстаться с этой привычкой.
Уже уходя, та, что помоложе, неожиданно вспомнила:
– А эта девушка, которая нас наняла, говорила, что это она для отца старается.
– Для отца?
– Так она сказала. Дочка хозяина, так она нам представилась.
– Только она сказала, что в квартире небольшой беспорядок, а тут…
И старшая женщина осуждающе покачала головой.
– Словно кочевал кто. Все перевернуто было.
– И вы об этом сказали вашей заказчице?
– Сказали, что прибавить бы надо. Что мусору больше обычного было. И стены мыть пришлось. И вещи с полу поднимать и куда-то их пристраивать.
– Мы не знали, что и где должно стоять. Но работа есть работа, все пристроили. И мы ей сказали, что весь мусор в отдельный мешок сложили, пусть она сама разберет, что там нужно, а что нет.
– И как она отреагировала?
– Разозлилась.
– С чего бы это? – удивилась Мариша. – Вы же все сделали.
Но у уборщиц было свое мнение на этот счет.
– Так ведь это потому так получилось, мы же с нее больше денег попросили, чем договаривались.
– И еще она нам сказала, что мы обе дуры тупорылые, – с неожиданно прорезавшейся обидой произнесла та, что помоложе. – И что зря она с нами связалась.
– Неприятно было. Как холодом повеяло.
– Плохая она женщина. Злая.
– Тихо ты! – шикнула на товарку старшая. – Про заказчиков нельзя так говорить!
– А что делать, если она и впрямь такая? Сначала сама в квартире все перевернула, наверное, гостей приглашала. Гуляли тут всю ночь напролет. Пили, дрались, наверное. Все в квартире вверх дном перевернуто было. А потом самой хозяйской дочке лень прибраться было, нас вызвала. И еще платить не хотела!
Мариша заинтересованно взглянула на женщину. Версия с попойкой, которую ее сестрица устроила в квартире их папочки, до сих пор Марише в голову как-то не приходила. Но если прикинуть, что тут были гости, и гости пьяные, то они вполне могли устроить разгром. Ну а кто-то более трезвый мог и деньги найти.
И уже который раз Мариша слышала, как упоминают именно дочь хозяина квартиры. А дочь хозяина – это ее сестра, Алиска. Выходит, искать надо не папину любовницу, а младшую папину дочь. Но с другой стороны, назваться дочкой могла и любовница. Документов же уборщицы у нее не спрашивали.
И потому Мариша решила уточнить пока что вопрос с грандиозной попойкой и спросила:
– Пустых бутылок много было? Из-под вина? Водки?
– Нет, – переглянулись обе женщины. – Совсем не было.
Что же это за попойка такая без алкоголя? Конечно, есть вариант, что та же сестренка вынесла бутылки. Но чего ради заморачиваться с бутылками и не трогать весь остальной бедлам? Нет, первая мысль о том, что злоумышленник проник в квартиру, воспользовавшись ключом от входной двери, украденным у отца, была правильной. И раз ключи были у той рыжей девахи, которая наняла уборщиц, значит, воровка – это она и есть.
Да, но зачем ей было приглашать уборщиц? Чтобы скрыть следы содеянного? Но ведь глупо же так рисковать, светя свою личность.
– По крайней мере, теперь я знаю, что нанявшая уборщиц девушка рыжая и называет себя моей сестрой. Надо поехать к отцу и спросить, не знает ли он об этом что-нибудь. Чем черт не шутит, вдруг сестренка в Питере нарисовалась, а я и не в курсе.
Не в курсе Мариша была не только передвижений Алиски, но и всей ее жизни. Трудно было себе представить человека более далекого от Мариши, чем ее единокровная сестра.
– Все равно, если она в Питере, мне надо ее отыскать и поговорить. И даже если не в Питере, все равно надо поговорить.
Все можно было бы решить очень просто, показав уборщицам фотографию Алиски, но, к великому сожалению Мариши, та фотография сестры, которая имелась у самой Мариши, вряд ли для опознания нынешнего облика сестры годилась. Алиске на той фотке было три годика. А сейчас ей… явно больше восемнадцати. Даже больше двадцати. Признать в двадцатилетней девушке трехлетнего младенца – это надо сильно постараться. Мариша даже и не собиралась пробовать.
К отцу она приехала, тяжело нагруженная банками с бульоном и соком, гранатами и прочими заказанными им вещами. Отец встретил ее приветливо, хотя вид у него был какой-то озабоченный и озадаченный. Мариша рассчитывала найти отца в более приподнятом настроении, ведь по дороге она завернула к лечащему врачу и от него узнала, что дела у ее папеньки идут хорошо, если так пойдет и дальше, в скором времени его выпишут.
– К нему даже дама приходила.
– Дама? Какая дама?
– Ну, скорей даже не дама, а так… девушка.
– И что за девушка?
– Молодая. Красивая. Блондинка.
– Стройная и высокая?
– Точно! – обрадовался врач. – Вы ее знаете?
Мариша покачала головой и пошла к отцу.
– Ты выглядишь каким-то серьезным, – произнесла Мариша, когда отец принял у нее гостинцы, но даже не поблагодарил ее.
Конечно, Марише было не жаль своего времени и сил, потраченных на то, чтобы выполнить пожелание больного, но спасибо ей сказать или хоть улыбнуться он все же мог. В палате витал совсем нехарактерный для этого места аромат. Мариша потянула носом. Да, обоняние ее не обмануло. В воздухе носился запах лилий и, пожалуй, к нему примешивался еще запах роз.
Что же, таинственная блондинка питает пристрастие к ярким и сильным ароматам. Обычно этим грешат знойные брюнетки, но бывают в жизни исключения.
– Что с тобой? – спросила Мариша у отца.
– Со мной? Решительно все в порядке. Что со мной может быть тут… Когда всюду эти аппараты?
И отец широким жестом обвел вокруг себя. Сегодня проводочков на нем было уже меньше. Да и палата была другая. Из реанимации отца выставили, чему он вовсе не был рад.
– Вот ты мне скажи, ты была у меня дома?
– Да. Конечно. А откуда я, по-твоему, могла взять все эти вещи? Домашние брюки, тапочки… Это все твое, ты разве не узнаешь?
– Узнаю.
Голос отца звучал раздраженно.
– Я еще из ума не выжил.
Он это сказал и замолчал. Но у Мариши сложилось ощущение, что отец собирается еще что-то добавить, но то ли не решается, то ли подходящих слов не находит. Мариша решила его не торопить, присела рядом, и так как отец продолжал молчать, огляделась по сторонам и произнесла:
