Я отошла в сторону, пропуская в квартиру незваного гостя. Он осмотрелся, бросил хмурый взгляд на неразобранные коробки, поставил пакеты и бутылку на стол. Было видно, что увиденным он не доволен.
— Я просил Ольгу подобрать для тебя что-нибудь попросторнее и поближе к работе. Не думал, что на сей раз она меня подведет.
— Почему? Меня все устраивает. Дом близко от метро, я добираюсь чуть больше, чем за час. И квартира вполне уютная и за нормальную цену. Все-равно я приезжаю сюда только переночевать.
— Понимаю, ты привыкла довольствоваться малым, но это столица и здесь все может быть по-другому.
— Те, кто приезжают сюда работать, живут именно так.
— А ты не хочешь просто наслаждаться жизнью?
Я рассмеялась, громка от души. Было понятно в какую степь он клонит, но начинать карьеру содержанки после тридцати, это как-то уже слишком… поздно.
— Что это еще такое? Зачем? — тут Новожилов обратил внимание на мою аппаратуру.
— Для сбора и обработки информации.
— Не понял? — он моргнул и перевел взгляд на стену, где уже были развешены мои карты и доска с предполагаемыми схемами преобразования энергии. — Это что еще за бред сумасшедшего и вариации на тему тайного заговора?
— Тебе не нужно это понимать. — сказала я ровным голосом и спокойно посмотрела на Новожилова, вот только под взглядом моим мужчина поежился, словно от сквозняка. — Раз уж пришел, давай обедать. А потом я закончу с вещами и буду работать.
Он молча прошел к столу, помог мне разобрать пакеты, и только потом, когда мы приступили к трапезе, заметил.
— Ты странная… Я раньше совсем иначе представлял наше более близкое знакомство. — он пригубил шампанское и отвел взгляд, стараясь не смотреть мне в глаза. — А теперь даже и не знаю.
— И не надо больше ничего представлять. Так будет лучше.
***
Интерес Новожилова не то чтобы полностью угас, но мужчина перестал быть навязчивым. Иногда мы встречались в холле, перебрасывались парой слов. Несколько раз даже обедали вместе. Но тему ухаживаний он больше не поднимал, как и не обсуждал увиденное в моей квартире.
В первый месяц я полностью влилась в работу. Внимательный руководитель заметил, что я хорошо и быстро выполняю задания и удвоил нагрузку. Все результаты Андреев проверял лично, смотрел на меня косо. Да он почти на всех подчиненных так смотрел, кроме Бориса Шридмана, которого считал своей правой рукой.
Когда на защиту результатов девяти месяцев на Совет директоров в качестве ассистента Андреев взял меня, в отделе начался переполох. Эту из ряда вон выходящую ситуацию взрослые мужчины перетирали неделю, не заботясь о том, что я все слышу.
Здесь не было коллектива, люди конкретно делали карьеру и зарабатывали деньги. Все остальное их не интересовало. Если ты не была им полезна — тебя не замечали, если твои успехи отмечало руководство — ты становилась конкурентом в карьерных гонках. Ничего не поделаешь — это Москва…
Недели слились для меня в сплошное полотно — один рабочий день. Пока однажды в пятницу неожиданный звонок Никиты не поставил меня перед выбором.
— Привет, Лен. — раздалось на том конце трубки. Я различила странные ноты в его голосе, но пьян он точно не был, скорее взволнован.
— Привет. — отозвалась я, уже чувствуя, что-то не так. — У вас все в порядке?
— Нет. — выдохнул он. — Оксану госпитализировали с острой почечной недостаточностью. Она, конечно, потом сама тебе позвонит, когда ей станет лучше… Я просто решил — ты должна знать. Вы всегда были очень близки… как сестры.
— Ты все правильно сделал. Спасибо, что позвонил мне.
— Лен, ты знаешь, что она ждет ребенка?
Это было самое страшное. В первом триместре угроза выкидыша самая большая, а на фоне такого осложнения…
— Никита, все будет хорошо, слышишь… Я завтра прилечу.
Найти рейс из Москвы не сложно. Сложно добраться до аэропорта за пару часов, чтобы успеть на посадку. А потом узнать, что рейс откладывают, потому что в принимающем аэропорту случайно выпал снег. Снег в Сибири в конце осени всегда выпадает внезапно, особенно для коммунальных служб и дорожно-ремонтных компаний…
Я все-таки вылетела, но только после обеда.
И в больницу поехала прямо из аэропорта, чтобы успеть до окончания приема посетителей.
Пускать в палату меня не хотели. Старшая сестра, дама неопределенного возраста «за сорок», плохо поддавалась уговорам и направленному внушению. Я бы так и ушла не солоно хлебавши, если бы в наш с ней разговор, постепенно переходящий на все более повышенные тона, не вмешался молодой врач.
— Что тут происходит, Зоя Константиновна?
— Вот! — сестра бросила в мою сторону победоносный взгляд, еще и пальцем ткнула. — Пытается пройти в палату к Уваровой! А ей покой нужен.
— Насколько мне известно, посещения Уваровой не запрещены, мне об этом пару часов назад Никита, ее муж, говорил. И часы приема еще не окончены.
В этом была значительная доля правды. Вот еще! Буду я лгать! Хотя покой Оксанке был нужен… Врач задумчиво кивнул, соглашаясь с моими доводами.
— Я сегодня специально прилетела увидеться с Оксаной, а завтра у меня рейс в Москву.
— Что ж, — молодой мужчина поправил очки, — думаю, ваш визит не навредит больной, хотя и облегчения ее ситуации не принесет. Зоя Константиновна, выдайте, пожалуйста, халат. — очень вежливо попросил он стушевавшуюся блюстительницу спокойствия отделения. — Я провожу вас до палаты.
Оксанка лежала в отдельной палате, так называемой — платной. Вообще, в этой части отделения все на порядок отличалось — и ремонт, сделанный на средства благодарных спонсоров, и обстановка, даже персонал был более приветливым.
Врач постучал в палату и, дождавшись ответа, вошел.
— Как вы себя чувствуете, Оксана? К вам еще один посетитель сегодня. Так вы точно скоро пойдете на поправку, положительные эмоции всегда способствуют выздоровлению.
Оксана ему не ответила, только вяло улыбнулась мне, но глаза заблестели. Она казалась уставшей и осунувшейся, кожа была бледна, а под глазами залегли густые тени.
— Я вас оставлю. — мужчина уже хотел было уходить, но заметил поставленную капельницу. — медсестра давно отлучилась? — нахмурился он.
