равно едва поспевает за мной, а через несколько минут начинает задыхаться. Тогда я беру ее на руки, поражаясь сколь легким стало ее тело.
— Не грусти. — тихий голос Хэлен. Её дыхание почти восстановилось, но я не отпускаю ее с рук. Не отпущу. И стараюсь идти еще медленнее.
— Ты тоже покидаешь меня. И сегодня — навсегда. Я ждал тебя столетия, а теперь тебя не станет. И я снова буду один целую вечность…
Неправильные слова. Слова слабого сломленного человека. Но так паршиво мне еще никогда не было! И впервые я чувствую себя столь беспомощным.
— С тобой останутся наши дети. — ее голос тих, в нем впервые чувствуется печаль. — Ты будешь смотреть как они взрослеют, живут, радуются. И радоваться вместе с ними каждому достижению.
А она этого уже не увидит…
— Всё сложилось очень удачно. Я прожила интересную счастливую жизнь рядом с тобой. А ведь могла снять совсем другую квартиру, выйти замуж за Уварова и погибнуть при вторжении.
Как она только может шутить в такой момент! Хотя, сколько я ее знаю, чем хуже ситуация, тем черней юмор Хэлен.
— Я должен был забрать тебя раньше! Нет! Вовсе не отпускать тебя.
— Но я ведь вернулась к тебе… Как и обещала.
Она поднимает на меня взгляд, и я снова вижу перед собой ведьму с кристаллами обруча-артефакта в рыжеватых распущенных локонах, которая не боится ничего, даже смерти. Я хотел носить ее на руках всю жизнь, а теперь несу умирать… Боль от осознания этого чудовищного момента разрывает душу. Я знаю, она навсегда станет моей третьей стихией, вместе с холодом и тьмой. Которые уступят ей первенство.
— Однажды ты придешь ко мне. В те края, где текут молочные реки, а высокие горы пронзают белоснежными шапками грудь облаков… Я буду ждать. — ее голос дрожит. — Опусти меня… Последние шаги я пройду сама.
Мне приходится аккуратно опустить ее на пол центрального здания, но она тут же опирается на мой локоть. Мы останавливаемся у лифта.
— Мама! — я совсем не ожидал услышать этот голос.
Александр стоит у сужающейся червоточины, рядом с ним сестра. Я всегда поражаюсь насколько они дружны. Даже самые важные вопросы всегда обсуждали вместе, а потом ставили нас с Хэлен перед фактом.
— Нам только что сообщили… Мы боялись не успеть. — Анастасия бросается обнимать мать, и чуть не плачет. — Наверное, мне не стоило уезжать на Землю…
— Не надо себя винить. — Хэлен гладит её русые волосы морщинистой рукой. — У тебя своя жизнь, и никто её за тебя не проживёт.
А лифт уже пришел… И наше «здесь и сейчас» неумолимо утекает, словно сухой песок, зажатый в кулаке…
Она обнимает детей и в этот момент начинает словно светится изнутри. Помню, как-то лет пять назад я спросил, что же она считает своим самым главным достижением в жизни? А она просто сказала, что это наши дети. Не научные открытия, ни победа в войне, даже не спасенная Антэнора. Просто дети. Как у любой женщины… и у меня внутри от этих слов разлилась тёплая волна.
Лифт остановился на последнем этаже, а я снова встретился с фиалковым взглядом Тонатоса-Ра. Так быстро… Неотвратимо быстро!
— Вы уже простились, Ева?
Она не отвечает, но еще раз крепко обнимает детей. Я не выдерживаю, привлекаю ее к себе, в последний раз накрывая родные губы в горьком поцелуе.
— Нам пора! — настаивает Тонатос. Рядом с ним два других ценота уже приготовили кресло на колесах. — Вас обследуют, а затем мы приступим к ритуалу. Всё уже готово.
Быстро же они подсуетились. Но стоит признать, к этому моменту ценоты были готовы давно.
— Пройдемте сюда. Нам всё будет прекрасно видно — Тонатос-Ра увлекает меня и детей в зал справа.
Здесь перед стеклянной стеной стоят несколько рядов кресел. Почти все места заняты ценотами всё в тех же неизменных скафандрах. Только в первом ряду свободны четыре кресла, и Тонатос садится рядом со мной…
А через пятнадцать минут по ту сторону стекла я вижу мою Хэлен. Ее усаживают на металлическое кресло золотистого цвета, что стоит в центре гексаграммы, прочно фиксируют ноги и руки стальными оковами, бережно расправляют складки белого платья и водружают венец на голову.
В её мире замуж выходят в белом… я так и не смог устроить ей торжественную церемонию…
Ценоты покидают помещение, оставляя ее одну. И в тот же миг гексаграмма вспыхивает белым светом, скрывая от нас ее тело. Только я вижу, что это далеко не всё.
Сверху, из самых недр космоса спускаются белые лучи, оплетая тело, поднимая его вверх. И я снова встречаюсь взглядом с серо-синим смелым и вызывающим, вижу, как по плечам вьются рыжеватые локоны, закрывая полную обнаженную грудь. Она поднимается выше. И выше. Уходит от меня к звёздам…
А когда гексаграмма гаснет, на кресле остается лишь горстка серого пепла, кинжал из странного белого металла и два белых браслета…
Но я точно знаю, что когда придет срок, я отправлюсь туда, где текут молочные реки, а белоснежные вершины гор пронзают золотые облака…
Она будет меня ждать там…
