боюсь ножа у своего горла, когда начинаю справляться со своей новой реальностью. — Значит, мы нашли правильную девушку.
Маркус смеется и отстраняется от меня, хватая бутылку скотча, прежде чем направиться обратно к длинному столу. Опускаясь в кресло, он перекидывает одну ногу через подлокотник и откидывается назад, чтобы устроиться поудобнее. — Как я и сказал, — ухмыляется он, приветственно поднимая бутылку скотча. — Добро пожаловать в семью.
Мое сердце бешено колотится, когда я снова смотрю на Романа. — Ладно, и… что? Он снова на мели, но вместо того, чтобы украсть у меня, он украл у вас, и теперь я должна вернуть его долг?
Роман кивает. — Что-то вроде того.
Я прерывисто вздыхаю и встаю, заставляя всех троих насторожиться, когда начинаю расхаживать по полу позади стула. — И что теперь? Вы просто… владеете мной? Я становлюсь частью обстановки и живу в этой камере пыток, пока вы неизбежно не решите убить меня? Я просто должна быть вашей игрушкой, с которой можно забавляться?
Никто из них не отвечает. Они просто продолжают наблюдать, как я довожу себя до безумия вопросами.
— Не могли бы вы просто… Зачем вам понадобилось разрушать мою жизнь? Это он облажался и обокрал вас. Проебал свою жизнь. Он никчемный кусок дерьма. Я не делала этого… Я не…
— Сядь. Блять, — разносится по большому обеденному залу голос Романа.
Мне нужно успокоиться, я сажусь обратно и тянусь за своим напитком, и когда я делаю глоток воды и закрываю глаза, я понимаю, что я в большей заднице, чем любая девушка имеет на это право.
Я принадлежу им.
Я принадлежу братьям ДеАнджелис.
Я их собственность, и я ничего не могу сделать, чтобы это исправить. Смерть, кажется единственным выходом отсюда, и это мой гребаный отморозок отец обрек меня на такую судьбу. Его пристрастие к азартным играм должно было положить ему конец, но вместо этого настал мой конец.
Гребаный ад.
Локтями я ударяюсь о стол, и роняю голову на руки, желая закричать, но что-то подсказывает мне, что трем психам в комнате уже достаточно моих сегодняшних вспышек. Роман сказал, что они были снисходительны, и я вынуждена согласиться, но так будет продолжаться не вечно.
Языком провожу по нижней губе, и прерывисто выдыхаю, желая узнать каждую крупицу информации, которую они готовы мне предложить, прежде чем закончится этот небольшой льготный период.
— Ты упомянул правила, — спрашиваю я, не адресуя свой вопрос конкретному брату.
— Какие правила?
Леви берет бразды правления в свои руки.
— Как мы уже упоминали, ты будешь зарабатывать себе еду. Веди себя хорошо, и ты будешь вознаграждена. Попробуешь сбежать от нас, и ты будешь страдать от последствий, как ты узнала раньше. Однако у нас нет привычки промахиваться. Не обманывайся, — говорит он, позволяя своему ножу блеснуть на свету и светить прямо мне в глаза. — Мне не составит труда вонзить этот нож прямо тебе в спину.
Я с трудом сглатываю. Меня, конечно, не проведешь. Эти парни не зря заслужили свою репутацию.
Я киваю, начиная чувствовать тяжесть ситуации, давящей на меня.
— Что еще?
— Все довольно просто, — говорит Маркус, заменяя своего брата, когда его голос понижается до такого зловещего тона, что по моему телу пробегают мурашки. — Когда придет время играть, тебе лучше быть готовой. Девушкам, которые отказывают нам, часто не нравится то, что происходит дальше.
— Играть? — Спрашиваю я, и в горле у меня снова образуется комок. — Ты имеешь в виду… секс?
Роман хихикает, звук такой невинный, но в то же время наполненный такой опасностью.
— Ты заинтригована идеей трахнуть нас, — заявляет он так, словно это непреложный факт.
Я качаю головой.
— Нет, я просто… Что еще ты можешь подразумевать под игрой?
Он наклоняется вперед, его глаза фокусируются на моих и удерживают меня в плену.
— Когда в последний раз тебя трахали так сильно, что ты не могла ходить с утра?
Я выпрямляюсь на спинке своего кресла, как будто это может волшебным образом помочь мне увеличить расстояние, между нами.
— Какое тебе до этого дело?
— Ты принадлежишь нам, — напоминает он мне. — Каждая веснушка, каждый шрам, каждое прикосновение к нему — это мое гребаное дело. Отвечай на вопрос.
— Я… эээ. — Мои щеки вспыхивают, и я отвожу взгляд, слишком стыдясь признать, что ни один мужчина никогда не трахал меня так. То есть, у меня было много хороших, несколько неплохих и слишком много парней, которые едва успевали войти в меня, прежде чем кончали мне на ногу. Но настоящий, искренний, глубокий и тщательный трах? Да… такого я еще не испытывала.
Роман откидывается назад, более заинтригованный, чем когда-либо.
— Нет. Ты девственница?
Мои глаза нервно обшаривают комнату, мне не нравится тема разговора. Во-первых, какое это, черт возьми, имеет отношение к делу? И, во-вторых, какая разница, так это или нет? Я не буду раздвигать перед ним ноги.
— Я думала, тебе не нравится насиловать девушек, — выплевываю я, желая сменить тему своей сексуальной жизни.
Его глаза становятся жестче, и гнев, пульсирующий в них, заставляет меня съежиться на своем месте, желая скользнуть под стол и полностью исчезнуть.
— ЧТО Я ТЕБЕ ГОВОРИЛ О ДОПРОСЕ МЕНЯ?
Черт.
— Я…
— ОТВЕЧАЙ НА ГРЕБАНЫЙ ВОПРОС.
— НЕТ, — кричу я ему в ответ. — Я, БЛЯДЬ, НЕ ДЕВСТВЕННИЦА. Я просто…
Леви прищуривается.
— Меня еще не трахали как следует. — Я отвожу взгляд, не уверенная, почему мне так стыдно за свой дерьмовый, ограниченный опыт, но он сжалился надо мной и меняет тему.
— Когда у тебя месячные?
Мои глаза вылезают из орбит. — Что, прости?
— Месячные, — в отчаянии повторяет он. — Когда они должны быть? Или ты предпочла бы сидеть на своей кровати и пачкать простыни кровью? В любом случае, меня это не беспокоит. Хотя, если честно, вид крови, размазанной по кровати хорошенькой девушки, чертовски возбуждает меня.
Я приподнимаю бровь, более чем недовольная этим вмешательством в мою жизнь, пытаясь игнорировать его убийственные комментарии и сосредоточиться на обсуждаемой теме.
— У меня нерегулярные месячные. Они приходят, когда захотят, но я удивлена, что ты этого не знаешь. Это должно быть упомянуто в моей медицинской карте.
— Мы это знаем, — бросает Маркус в ответ. — Ты ходишь к одному и тому же врачу с девяти лет. Тебе прописали противозачаточные в шестнадцать лет, чтобы помочь регулировать месячные, но это просто превратило тебя в разъяренную стерву, поэтому ты перестала ими пользоваться. Чертовски рискованная игра, тебе не кажется?
Я смотрю на него через стол, более чем готовая поменяться ролями и приставить нож к его горлу, но такой долбанутый псих, как он,
