— Я тоже ухожу.
— Но вы только что пришли.
Он допил виски, поставил пустой стакан и сказал:
— Я отвезу вас домой.
— Вам вовсе необязательно провожать меня.
— Знаю, что необязательно, но вполне могу вас подбросить.
— Я могу взять такси.
— Зачем вам брать такси, когда нам все равно по пути.
— Право же, вам нет необходимости…
Ему стало надоедать это бессмысленное пререкание.
— Для меня это не проблема. Я тоже не хочу опаздывать. Завтра рано утром я должен успеть на самолет.
— В Америку?
— Нет, на Ближний Восток.
— Что вы там будете делать?
— Разговаривать.
Он взял ее под локоть, и они стали пробираться к двери. Имоджен, с одной стороны, была удивлена тем, как быстро Джон поладил с дочерью ее любимой подруги, с другой — ее раздосадовало, что Джон побыл у нее в гостях совсем недолго.
— Но, Джон, дорогой мой, вы ведь только что пришли.
— Вечер отличный, но я завтра улетаю на Ближний Восток, к тому же утренним рейсом…
— Но завтра суббота. Просто бесчеловечно заставлять человека улетать в субботу. Хотя, я полагаю, такая судьба уготована всем начинающим воротилам бизнеса. Мне очень жаль, что вы не можете побыть у меня подольше.
— Мне тоже очень жаль, но что поделаешь. Нужно.
— Все равно, я очень рада, что вы приехали, очень мило с вашей стороны. Да, вы поговорили с Реджи? Хотя вряд ли, но я ему все объясню, а вы непременно приходите к обеду, когда вернетесь в Лондон. До свидания, Виктория. Очень рада была тебя повидать. Я напишу маме, что ты прекрасно выглядишь.
На площадке лестницы он спросил:
— У вас было пальто?
— Да. Я разделась внизу.
Они спустились вниз. На стульях в прихожей лежала целая гора пальто. Она раскопала свою вышедшую из моды шубку, доставшуюся ей в наследство и довольно поношенную. Джон помог ей надеть ее, а человек в накрахмаленном белом пиджаке открыл перед ними дверь. Они шагнули в продуваемую ветром темноту и зашагали по тротуару туда, где была припаркована его машина.
Стоя перед светофором в конце Черч-стрит, Джон почувствовал, что проголодался. В обед он съел всего один сэндвич и с тех пор совсем ничего. Часы в машине показывали девять. Зажегся зеленый свет, они выехали на широкую улицу и попали в поток автомобилей, двигавшихся на восток к Кенсингтонскому парку.
Он думал о том, что хорошо было бы сейчас пообедать. Он покосился на сидевшую рядом девушку. Ее близость, ее сдержанность были для него загадкой, и ему очень хотелось ее разгадать. Она заинтриговала его; и он вдруг ощутил в себе беспричинное желание преодолеть ее отстраненность и понять, что таится за этим закрытым для постороннего взгляда лицом. У него было такое чувство, что он натолкнулся на высокую стену с надписью «Посторонним вход воспрещен», а за стеной воображение рисовало ему зачарованные сады и манящие тенистые аллеи. Он видел ее профиль на фоне огней, ее подбородок, потонувший в меховом воротнике шубки, и подумал: «А почему бы и нет?»
— Не хотите ли пообедать со мной в каком-нибудь ресторане?
— О, вы очень любезны, — повернувшись к нему, сказала Виктория.
— Я голоден, и если бы вы согласились составить мне компанию…
— Я очень вам благодарна и не хотела бы вас обидеть, но мне нужно домой. Я пообедаю дома. Я обещала.
Уже два раза она повторила слово «дом», и это озадачило его, потому что подразумевало родственников. Интересно, кто ждет ее. Сестра, любовник или, может быть, муж? Все возможно.
— Ну, что ж. Я просто думал, что вы свободны сегодня вечером.
— Вы очень-очень любезны, но я, в самом деле, не могу…
Воцарилось долгое молчание, которое она иногда нарушала, показывая, как лучше проехать к Пендлтон Мьюз. Когда они подъехали к арке, которая отделяла Мьюз от улицы, она сказала:
— Высадите меня здесь. Дальше я пойду пешком.
Но теперь в нем заговорило упрямство. Если уж она не захотела с ним пообедать, то он, по крайней мере, довезет ее до самой двери. Он повернул и направил машину в тесный угол под арку. Автомобиль медленно заскользил между гаражами, окрашенными дверями и кадками, в которых уже скоро расцветут яркие весенние цветы. Дождь перестал, но камни мостовой были мокрые и блестели в свете фонарей, как на сельской улице.
— Какой номер дома?
— В самом конце. Боюсь, что вам трудно будет развернуться. Придется выезжать задом.
— Ничего.
— Вот эта дверь.
В квартире горел свет. Он лился из окон второго этажа и из небольшого окошка в синей входной двери. Она с беспокойством взглянула на верхние окна, как будто ожидала, что вот-вот распахнется окно и высунется чье-то лицо, чтобы сообщить ей плохую новость.
Но ничего не произошло. Она вышла из машины, и то же самое сделал Джон — не потому что ждал, что она пригласит его зайти, а потому что был хорошо воспитан, а хорошие манеры предписывали не просто высадить пассажирку, но и, отперев дверь, вежливо распахнуть ее и тем самым обеспечить безопасность и благополучие дамы.
Она нашла ключ и открыла дверь подъезда. Ей, очевидно, не терпелось скорее подняться по лестнице.
— Огромное спасибо, что вы довезли меня до дома. Вы очень добры, и вам не стоило беспокоиться…
Она замолчала. Сверху явственно донесся плач разобиженного ребенка. Этот плач пригвоздил их к месту. Они посмотрели друг на друга, девушка была удивлена не меньше Джона. Крик продолжался и становился все громче и требовательнее. Джон ожидал какого-то объяснения, но объяснения не последовало. В резком свете, который падал с лестницы, ее лицо неожиданно показалось ему очень бледным. Сдавленным голосом она сказала:
— Доброй ночи.
Он понял, что пора уходить. Подумал про себя: «Черт тебя побери», а сказал:
— Доброй ночи, Виктория.
— Желаю хорошо провести время в Бахрейне.
— Постараюсь. — А про себя подумал: «К черту Бахрейн».
Синяя дверь захлопнулась у него перед носом. Свет за ней погас. Он поглядел на окна. Задернутые шторы хранили тайну. «И тебя тоже ко всем чертям», — подумал он.
Усевшись в машину, он на полной скорости ехал задом всю дорогу назад до поворота на улицу и едва не задел опору арки. Здесь он минуты две посидел спокойно, пытаясь восстановить душевное равновесие и вернуть себе привычное хорошее настроение.
Маленький ребенок. Чей он? Вероятно, ее. Она вполне может иметь ребенка. Вот только сама она выглядит почти ребенком. Но у нее может быть муж или любовник. Девочка с ребенком.
Он подумал: «Надо рассказать об этом Тане. Вот она будет смеяться. Ты не могла поехать на вечер к Имоджен, поэтому я поехал один и провел вечер с девушкой, которая спешила домой к маленькому ребенку».
