— Ты его навещал?
— Нет. Никогда у них не был. И никогда его не видел. Сегодня увидел в первый раз.
— А что же произошло сегодня?
Он допил виски. Потом встал и направился в кухню налить еще. Она слышала, как звякнула бутылка о стакан, как попадали в стакан кубики льда, как он открывал и закрывал кран. Через некоторое время он вернулся и сел на прежнее место, откинувшись на пухлые диванные подушки и вытянув перед собой длинные ноги.
— Всю неделю я был в Бристоле. У меня там готовится к выпуску пьеса в театре «Фортуна». Уже идут репетиции, но мне нужно было поработать над ней с продюсером, кое-что переписать в третьем акте. Сегодня утром, направляясь в Лондон, я всю дорогу думал о пьесе. Я не особенно смотрел по сторонам и неожиданно увидел указатель «Вудбридж», а это тот самый городок, где живут Арчеры. И я подумал: «А почему бы не заехать к ним?» Свернул с шоссе и решил нанести им визит. Можно сказать, это был каприз. Или указующий перст судьбы, которая вдруг вытянула свою грязную руку.
— Ты виделся с миссис Арчер?
— Нет. Миссис Арчер уехала в Лондон, чтобы купить простыни или еще что-то в фешенебельном универмаге «Херродс». Но дома была девушка по имени Хельга, которая помогает миссис Арчер по дому. Ее не пришлось долго уговаривать, чтобы она пригласила меня в дом пообедать.
— Она знала, что ты отец Тома?
— Нет.
— И что было дальше?
— Дальше она усадила меня за кухонный стол и отправилась наверх за Томасом. Потом мы все вместе обедали. Она накормила нас простой здоровой пищей. Все в доме было просто и здорово и казалось безупречно чистым, как будто пропущенным через стерилизатор. Весь дом походил на огромный стерилизатор. В нем не было ни собаки, ни кошки, ни одной достойной чтения книги. Стулья выглядели так, будто никто никогда на них не садился. Сад со множеством безобразных цветочных клумб смахивал на кладбище, а дорожки были такими прямыми и ровными, будто их проложили с помощью линейки. Я совсем было позабыл о бездушности этого дома.
— Но для Тома он был родным домом.
— Я задыхался в нем. Тому тоже предстояло в нем задыхаться. У него была книжка, где на первом листе была надпись: «Томасу Арчеру от бабушки». И это было последней каплей — ведь он не Томас Арчер, а Томас Доббс. Так вот, девушка пошла за коляской, чтобы вывезти Тома на прогулку, а я взял его на руки, усадил в машину, и мы уехали.
— А Том не возражал?
— Да вроде бы нет. Скорее, он был доволен. По дороге мы где-то остановились возле небольшого парка, и там он погулял. Мы покачались на качелях, поиграли в песочек. К нему подошла собачка и поговорила с ним. Потом пошел дождь, так что я купил ему печенье, мы сели в машину и вернулись в Лондон. Я отвез его к себе домой.
— Я не знаю, где ты живешь.
— По-прежнему в Фулеме. Тот еще район. Ты там никогда не была, я знаю. Но это не квартира для жилья, а место работы. Полуподвал, довольно неприглядное местечко, и хотя я договорился с одной солидной женщиной родом из Вест-Индии, живущей на втором этаже, что она будет приходить и убирать квартиру раз в неделю, думаю, что от этого лучше не станет. Во всяком случае, я привез туда Тома, и он, к моему облегчению, уснул у меня на кровати. Затем я позвонил Арчерам.
Рассказал он все это легко, как бы мимоходом. Оливер никогда не знал нравственных сомнений и страха причинить боль другим, но Виктории чуть не стало дурно.
— Оливер, ну как ты мог?
— А что такого? Почему бы мне не взять его с собой? В конце концов, он мой ребенок.
— Но она, наверное, беспокоится, места себе не находит.
— Я же сказал ее девушке, как меня зовут. Миссис Арчер знает, что он со мной.
— Но…
— Знаешь, что я тебе скажу? Ты сейчас очень напоминаешь мне мать Жаннетт. Можно подумать, что у меня в голове одни только дурные намерения. Как будто я хочу навредить своему ребенку, вышибить ему мозги, ударив головой о кирпичную стену, или что-то в этом роде.
— Я вовсе так не думаю. Просто мне очень ее жаль.
— Не нужно ее жалеть.
— Но она хочет, чтобы он был с ней.
— Да, конечно, хочет, но я сказал ей, что пока я сам буду о нем заботиться.
— А можешь ли ты? Я имею в виду по закону. Не обратится ли она в полицию, к адвокатам или в верховный суд?
— Она уже угрожала мне обратиться во все эти инстанции. Судебная тяжба, суд по делам опеки — все это в течение десяти минут она вдалбливала мне в голову. Но, видишь ли, она ничего не может сделать. И никто не может. Он мой ребенок. Я его отец. И я не преступник и имею полное право заботиться о нем.
— Но в этом-то все и дело. Ты не сможешь заботиться о нем.
— Все, что от меня требуется, — это обеспечить ему дом, приличное содержание и условия для его воспитания.
— В полуподвале в Фулеме?
Наступило долгое молчание, пока Оливер задумчиво и с особым тщанием тушил сигарету в пепельнице.
— Вот почему, — наконец сказал он, — я здесь.
Итак, все сказано. Карты раскрыты. Вот почему он приехал к ней.
— По крайней мере, теперь ты честен со мной, — сказала она.
— Я всегда честен, — возмутился Оливер.
— Ты хочешь, чтобы я заботилась о Томе?
— Мы могли бы заботиться о нем вместе. Ты ведь не хочешь, чтобы я отвез его в мою сырую грязную квартиру?
— Я не могу заниматься с ним.
— Почему?
— Я работаю. Я каждый день хожу на работу. И в моей квартире нет комнаты для ребенка.
— И еще — что скажут соседи? — ехидно подсказал он.
— Соседи тут ни при чем.
— Можешь сказать им, что я твой кузен из Австралии. Можешь также сказать, что Том мой сын от туземной женщины.
— Брось свои шуточки, Оливер. Ничего смешного тут нет. Ты украл собственного ребенка. Почему он не заливается горючими слезами от горя и испуга, мне совершенно непонятно. Миссис Арчер очень расстроена, это очевидно, так что в любой момент мы можем ожидать у нашей двери полицию, а ты только и делаешь, что отпускаешь дурацкие шуточки.
Лицо его стало серьезным и замкнутым.
— Если ты вправду так думаешь, тогда я заберу мальчика и уеду.
— Да не в этом дело. Просто ко всему случившемуся ты должен отнестись серьезно.
— Хорошо. Буду серьезен. Посмотри на меня, сейчас у меня самый серьезный вид.
Виктория даже не улыбнулась.
— Ладно, не злись. Я никогда бы к тебе не приехал, если б знал, что ты так рассердишься.
— Я не знаю, зачем ты вообще приехал.
— Потому что считал тебя как раз тем человеком, который мне поможет. Я думал о тебе и хотел сначала позвонить, но потом я представил себе, как к телефону подходит незнакомый мне человек или, что еще хуже, чопорный муж — и что я ему скажу? «Говорит Оливер Доббс. Известный писатель и драматург. У меня с собой маленький ребенок, заботу о котором я хочу поручить вашей жене». Вряд ли это было бы приятным сюрпризом.
