Может быть, Мила и права. Они слишком сильно любят своего единственного сына, чтобы принять меня, как родную дочь.
Но Пётр…
Он ведь защищал меня! Мы столько всего вместе пережили. Преодолели множество бытовых неурядиц. Как он мог со мной так поступить?
Я думала, он любит меня, просто пытается найти своё место в жизни, поэтому стал сосредотачиваться больше на том, что делает. На творчестве.
Я старалась не мешать ему в этом, пыталась забеременеть и родить ребёнка, сделать нашу жизнь счастливее, наполнить её радостью и смыслом, и вот он – результат! Ему нужна была всего-навсего новая Муза…
Слушаю их измождённые стоны и мир рушится на глазах. Кажется, они повсюду. Эхом раздаются по всей квартире. Оглушают. Впиваются в душу раскалёнными иглами. Рвут её на части. Раздирают до крови с каждым новым криком удовольствия.
Наша спальня, где мы занимались любовью, превратилась в жалкий дешёвый притон. Наполнилась грязью. Противно. От этой мысли начинает тошнить.
Пётр…
Господи, я же ему верила. Мысли не допускала об измене.
«Зачем так больно ранить? Зачем?» – хочу прокричать, чтобы они услышали, чтобы прекратили это жуткое издевательство, но не могу. Слова застревают в горле болезненным комом, который душит и не проглатывается.
Закусив кулак зубами, я просто беззвучно реву. По щекам текут солёные слёзы. Лицо прожигают до кости. Нужно как-то подняться. Дойти до спальни и посмотреть мужу в глаза. Воочию убедиться в происходящем.
– Ооо, дааа, милый… Ещё! Вот тааак… Мой гений… Жёстче! Хочу жёстче! О, дааа! Даа! Именно так!
– Хочешь грязно? – рычит, словно в него вселился зверь. Низкие гортанные вибрации ударяют по перепонкам. Болезненно морщусь, закрывая глаза. Она соглашается и просит его ещё и ещё, а я умираю с каждым новым её вскриком, с каждым хриплым стоном мужа, с каждым скрипом кровати, которую он собирался поменять…
– Как же в тебе хоррроошооо… Нужно было давно трахать тебя, как шлюху… Черррт! Малышка, ты суперрр… – охрипший голос Петра на фоне грязных ритмичных шлепков, будто ржавым лезвием по сердцу проходится. Вырывает душу с мясом. До последнего нерва выдёргивает.
«Трахать как шлюху?»
С каких пор ему нравится проявлять агрессию в сексе? Быть грубым? Впервые его слова вводят меня в ступор. Он словно сошёл с ума. Таким я его не знала. Этот мужчина не может быть моим мужем. Что на него нашло? Накрыла внезапная страсть?
– Повернись, детка! Хочу кончить тебе на грудь…
Отпускаю время. Отключаюсь. Не сдерживая всхлипы, глухо реву, нахожу в пакете бутылку шампанского, откупориваю его с негромким хлопком. Залпом вливаю в себя достаточно жидкости, чтобы через полчаса захмелеть и обезболить весь этот кошмар, вихрем ворвавшийся в мою жизнь.
Глава 11
Сложное решение
Маша
Когда звуки страсти стихают, перетекая в шумные дыхания и ненавязчивый шутливый разговор любовников, я прихожу в себя. Первая волна невыносимой душевной боли чуть-чуть отступает, позволяя разуму включиться в работу. И хоть моё нутро всё ещё полыхает огнём, я собираю волю в кулак, встаю, опираясь рукой о стену. Пересиливая головокружение, иду в зал.
На стеклянном столе горят свечи. Рассыпанные лепестки роз двоятся в глазах, расплываются алыми пятнами, напоминая кровь. Ужин почти не тронут. Ну надо же… Петя старался. Заказал еду из ресторана. Знатно приготовился ко встрече с любовницей: экзотические фрукты, дыня, клубника со сливками, ароматное запечённое мясо, осьминог с гарниром, тарталетки с красной икрой и морепродуктами, два вида вина, хрустальные бокалы, на одном из них отпечаток красной помады…
В голове не укладывается, почему именно сегодня? На что он рассчитывал? Быстрым способом разорвать наш брак? Знал, что не прощу измену. Отсек меня, словно мечом. Раз и навсегда, как какую-то опухоль.
Забираю в сумочку важные документы, оглядываюсь вокруг. Больше в эту квартиру я не вернусь. Разве что за своими вещами. Весь уют, который был создан моими руками, хочется превратить в руины, в такие же, как сейчас царят в моём сердце.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как так? Ну как же так???
Нервное напряжение, достигнув своего пика, ударом импульса заставляет схватить со стола бутылку с вином и швырнуть её в новенькую плазму, купленную нами в честь бумажной свадьбы.
– К чертям собачьим! – вырывается хрипло из груди.
За вскриком следует судорожный, громкий плачь.
«Хватит, Маш!» – успокаиваю себя. Застёгиваю сумочку. Отправив её на плечо, рвусь к выходу, вытирая слёзы с глаз. В коридоре сталкиваюсь лицом к лицу с выбежавшим из спальни Петром. Практически врезаюсь в него.
– Машка? Тебя так много, детка… Ты везде… – хохочет. Настроение чрезмерно хорошее. Жилка на шее гарцует, словно взбесилась. – Что ты грохнула… там? М? – перегородив путь, резко прижимает меня руками к стене, смотрит стеклянными округленными глазами, как у совы, словно загипнотизированный. – Красавица ты моя… – хрипит, не отводя взгляда. Зрачки расширенные. Глупая улыбка не сходит с его лица. Голый. Влажный от пота. Взъерошенные волосы придают дерзости. Облизывает искусанные после поцелуев губы. На них виднеются следы от помады, такого же оттенка, как на бокале. На шее и груди горят отпечатки чьих-то губ, проложивших дорожку к пупку…
Опустив ниже взгляд, замечаю эрекцию. Его разгоряченный, блестящий член дёргается, будто бы по мановению волшебной палочки. Исходящий от мужа запах секса убивает…
Противно…
Господи, это не сон.
Не трансляция порно по телеку.
Мой муж мне реально изменял с женщиной, которая всё ещё находится здесь, в квартире, рядом, за дверью. Притихла как мышь…
– Дай пройти, – цежу я, сдерживая очередной приступ истерики.
– Ты куда собралась? – зарывается на моей шее губами, страстно целует, прикусывая кожу, а мне блевать охота. Едва сдерживаю порыв. Трясёт под ним. Не могу выносить всё это. – Сладкая моя, заинька, идём в постель. Я хочу продолжить, – хватает руками за талию, заталкивая нас обоих в спальню.
Он что? Решил включить сумасшедшего? Серьёзно? Какого черта он творит?
– Раздевайся, Машенька. Я сгоняю за вином и фруктами. Я быстро. Выпить хочешь?
– Я хочу развестись с тобой и больше тебя не знать! Ублюдок… – последнее слово выцеживаю сквозь стиснутые зубы. И раз я уже здесь, нужно взглянуть на его шлюху. Узнать, с кем он решил меня разделить.
* * *
Мне достаточно пары секунд, чтобы мазнуть взглядом по нашей с Петром постели и заметить утонувшую в белых простынях, ту самую рыжеволосую девушку из кафе.
Господи, какая насмешка судьбы…
Днём я готовила для неё кофе Галлон, а сейчас она трахается с моим мужем в моей кровати…
– Что за шутки, Машуль? Сладкая моя… Вкусная девочка… Моя Машенька… – ошалелый Пётр продолжает облизывать меня и лапать, словно не понимает, о чём я ему толкую. Или не хочет понимать, пытаясь склонить меня к сексу втроём. Откуда столько силы взял, донжуан несчастный?
– Пере-ста-ааа-нь… – очередной приступ тошноты вынуждает собрать все силы и оттолкнуть его тело от себя. – Отойди от меня! Ты мне противен! Разве не видишь? Я была бы счастливее, если бы не любила тебя! Если бы я только знала… – моя грудь содрогается от каждого судорожного всхлипа, душевная боль заполняет каждую клеточку тела, всё окружающее пространство, весь этот гребаный, утонувший во лжи, мир. И эта боль – моё проклятие. Она существует только для меня.
– Господи! Да что же ты за человек такой?! Совсем рехнулся, что ли? – я уже не просто кричу, я ору, срывая голос до хрипа. Кажется, меня слышно на другом краю света, а Пётр оглох.
Сдурел.
Помешался.
От отчаяния внутри всё скручивается в болезненные пружины, сердце бьётся с такой силой, что готово вот-вот выпрыгнуть из груди.
– Пошла в кровать, я сказал! – муж со звериным оскалом толкает меня в плечо. Оступаюсь от атаки назад. – Не беси меня, дрянь!
