уверена, что это лучший способ — выговориться перед несколькими незнакомыми людьми. Но сейчас я понимаю, что не хочу раскрывать душу здесь и сейчас, потому что… Потому что…
Повисла гробовая тишина. Эстель судорожно придумывала ответ, смотря на чистый пол в центре круга, испещрённый длинными тенями.
— Как насчёт Рейны?
— Что? — почти одновременно спросили они, повернув головы к Астрид.
На губах Астрид блуждала улыбка.
— Я только говорю, что вижу. Рейна внимательно тебя слушала, а ты рассказывала именно ей. Если не хочешь делиться со всеми, поделись только с ней.
— Не думаю, что я чем-то отличаюсь от остальных, — покачала головой Рейна.
— Правда? Мне так не кажется, — парировала Астрид.
Эстель остановилась. Астрид словно припёрла её к стенке, давила, вынуждала сделать то, что она пока была не готова совершить. Что-то во всей ситуации смущало её.
— Не всё так просто, верно? Наверняка была исходная точка, заставившая тебя изменить себя, свои мысли, цели. Ничто не случается просто так.
— Да говори уже, или передай очередь другому! — вдруг не выдержала Илона. — Сколько можно мямлить? Зачем ты тогда вообще сюда пришла, если ноешь, что не готова высказаться?
— Илона! — возмущённо осадила её Астрид громким шёпотом.
— Как будто ты была такой смелой в первый день, чтобы рассказать о своих похождениях к пяти парням, — как бы невзначай бросила Рейна, но Илона сразу взвилась:
— Четверо! Их было четверо! — едва не завизжала она. — Пятой была девушка!
— Тем более, — тем же ровным тоном прокомментировала Рейна.
— Не забывайте наше главное правило: никто никого не осуждает! — Астрид пришлось повысить голос, как на уроке у младшеклассников, чтобы добиться желаемой тишины.
Ну конечно же, это главное правило. Точно так же, как в клубе анонимных алкоголиков никто не должен осуждать другого, если тот сорвался. Мы ведь все люди. Однако Илона выглядела крайне разозлённой. Её хорошенькое личико покраснело до такой степени, что выкрашенные в пепельный блонд волосы стали казаться ещё белее. Издав протестующий вопль, она вскочила на ноги, схватив сумку, и быстрым шагом направилась к выходу.
— К чёрту вас всех с вашими лживыми улыбками! Неужели никому никогда не хотелось сказать правду говорящему? Нельзя всегда только и делать, что ласково гладить всех по головке! — выдала напоследок она, после чего громко хлопнула дверью.
Инграм прикрыл рот рукой, пряча усмешку. Даже Микаэль выглядел куда более оживлённо, чем десять минут назад. Рейна же с лёгким осуждением посмотрела вслед Илоне, а потом села ровно, так как место рядом наконец опустело.
— Что ж, — хлопнула в ладоши Астрид. — Полагаю, нам нужно сделать перерыв. Чайник горячий, в верхнем ящике есть печенье. Кто хочет, может уйти, кто ещё желает высказаться сегодня, то мы продолжим.
Сказав это, она сразу направилась к Эстель, не дав ей возможности встать. Пока остальные постепенно разошлись по залу, переговариваясь, Астрид присела около Эстель с нравоучительным видом.
— Не самый лучший первый день, так? — улыбнулась она, выглядев в неформальной обстановке не так строго и чопорно.
— Ещё одна моя особенность.
— Прости, моя ошибка. Не стоило принуждать тебя говорить, если ты не хотела. Многие не готовы, как и ты, открываться сразу.
— Особенно если рядом присутствуют такие люди, как Илона.
— О, Илона не такая плохая, поверь. Она просто слишком эмоциональна и редко выходит из себя, несмотря на её последние слова.
Эстель помнила, что в первые минуты Илона вела себя вполне дружелюбно, но смена настроения произошла именно в тот момент, когда она что-то сказала Рейне про неё. Видимо, ответ оказался не таким приятным, что и повлияло на дальнейшее поведение Илоны.
— Если бы я не разучилась говорить о том, что у меня на душе, этого бы не произошло, — вздохнула Эстель.
— Не переживай. Не все одарены красиво говорить, но я буду рада, если ты придёшь снова. Анна сказала, что мы встречаемся каждую неделю по воскресеньям? Это не строгое расписание, но некоторые не пропускают ни одну встречу. Кто-то продолжает приходить только ради поддержки других.
Эстель задумалась: хотела ли она прийти снова? В конце концов, цель так и не достигнута, она не облегчила душу, а только вновь накрутила себя.
— Не знаю. Может быть.
— Это Рейна привела тебя? — неожиданно спросила Астрид.
— Нет, мы даже не знакомы. Вернее, виделись один раз, но сюда меня направил другой человек, его зовут Олаф.
— Олаф? Я помню этого юношу, но уже давно не видела его. Кажется, он решил свои проблемы, что к лучшему.
— Он считает, что решил, — согласилась Эстель, вовсе не горя желанием рассказывать результат истории Олафа.
— Я дам тебе совет, — сказала Астрид. — Все мы испытываем неудобства перед чужими людьми. Поэтому здесь часто новички стараются с кем-нибудь подружиться или хотя бы перекинуться парой слов вне этого круга. Я посчитала, что вы с Рейной друзья или неплохо знаете друг друга, между вами была зрительная связь, когда ты рассказывала.
— Вряд ли мы станем хорошими друзьями, у нас слишком разные жизни, — нервно рассмеялась Эстель, запахивая кардиган плотнее.
— Но вы обе сейчас находитесь здесь. Такие ли разные у вас жизни? — подмигнула Астрид, встала, изящно повернулась на каблуках и направилась в сторону двери.
Эстель не могла определить, сколько ей лет. Астрид относилась к тому типу женщин, которым одновременно можно было дать и двадцать пять, и сорок лет. Однако отрицать было
