Я отстаю от остальных, пытаясь взять себя в руки. Моё сердце бьётся слишком часто, дыхание прерывистое. Дез находится далеко впереди, ведёт за собой остальных. С прошедшей ночи он молчит или отделывается односложными ответами, но по-прежнему шагает с уверенностью генерала. Иногда я смотрю на него — на его фигуру, осанку, походку, — и понимаю, почему мы так охотно следуем за ним, прислушиваемся к каждому слову. Даже если внутренне не согласны с ним.
Моё сердце последует за ним куда угодно. Особенно в такие тяжёлые времена.
— Может, это просто ловушка, — предполагает Марго, пока мы идём по пыльной дороге Виа-де-Сантос, — способ выманить нас из Меморийских гор. Король держит при себе нескольких мориа, используя их в качестве оружия, разве нет? Лицемерная тварь.
Она говорит о Руке мориа. Правитель держит при себе четырёх из нас, по одному с каждым видом дара, как коллекцию для осуществления собственных целей, не прекращая при этом убивать и пытать остальных толпами. Но четыре мориа стоят за королевским троном как символ его победы над нами.
— Я видел всё то же, что и наша маленькая разжигательница, — влезает Эстебан, низко опустив голову и обхватив лямки своего вещевого мешка. — Камень Родрига был хорошо спрятан, а Правосудие не ожидало, что он сумеет сбежать.
Я замедляю шаг, душа устала не меньше ног. Пересечение реки вброд этим утром привело к тому, что дорогу мы продолжаем с сырыми ногами. Мы не можем остановиться, пока не пройдём последнюю заставу на границе, где заканчивается Пуэрто-Леонес и начинаются горы Мемории — единственное, что осталось от некогда великого королевства. Армия Пуэрто-Леонеса не может пересечь местность ни пешком, ни на лошадях, но мы знаем тайную тропу. К тому же, это бесплодная земля. Здесь одни скалы, которые не представляют никакого интереса для короля. Я не говорю этого вслух, но подозреваю, что король не пробился сюда, потому что не особо того желал. Он уже забрал всё, что представляло для него какую-либо ценность.
Проходя по этим пустынным дорогам, я невольно размышляю над тем, что от некогда сильного государства остались одни лишь призраки. Я прожила в Анжелесе восемь лет. Именно столько прошло с восстания шепчущих. Их попытка покушения на короля Фернандо провалилась. Но им удалось спасти своих похищенных детей.
Интересно, как долго Правосудие работало над созданием оружия? Стал ли Риомар последней каплей? Или начало было положено намного раньше, когда я ещё жила во дворце? Может я смогу узнать точнее, если попытаюсь заглянуть в Серость. А вдруг у меня не получится удержать все воспоминания под контролем? Бесчисленные картинки, звуки и эмоции наложатся на мои собственные ощущения. Не уверена, что смогу вынести подобное.
— Иллан найдет выход, — изрекает Саида после продолжительной паузы. Девушка старается держаться поближе ко мне, но даже она теряется в мыслях. В её словах нет уверенности, будто она саму себя ещё не убедила.
Дорога в Анжелес кажется бесконечно долгой. На нашем пути попались два убежища, которые смогли бы укрыть шепчущих, но даже те закрыли перед нами свои двери, поэтому пришлось идти дальше по этой изнуряющей жаре. Мы маскируемся под набожных паломников, чтобы быстро передвигаться в дневное время. Прячем оружие подальше от глаз сборщиков, требующих пошлину с каждого встречного. Все одеты в колючие чёрные одежды и носят ольховые чётки на шее — символ Отца миров.
Горы Мемории представляют собой тёмный зубчатый силуэт на линии горизонта, а Виа-де-Сантос — пустынную извилистую дорогу, которая ведёт нас к ним. Паломники и жители королевства останавливаются перед горой у священных источников, чьи водоёмы и водопады, как гласят предания, берут начало в том самом месте, где появился Отец миров. Мы ждём до наступления темноты и проскальзываем мимо сборщиков пошлин, опьяневших от наживы и вина.
Сколько бы шагов мы ни сделали, горы ближе не становятся. После нескольких часов под палящим солнцем по моей шее стекает пот, задевая зашитую рану. Я едва переношу тяжесть своего мешка, даже после того как Дез забрал себе часть моего груза. Но сильнее боли только страх перед тем, что я увидела в воспоминании. А также угроза, прозвучавшая из уст судьи Мендеса: «Мы всё равно найдём вас».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мы подходим к горному хребту. Но здесь полно других путников с Виа-де-Сантос. Группа пастухов косо поглядывает на нас. Их головы покрыты белыми шарфами, которые защищают от солнца и пыли. Кровь стучит у меня в ушах, перекрывая хруст гравия под нашими ботинками. Саида быстро выкрикивает благословение Отцу всего сущего. Её мелодичный голос и улыбка обезоруживают их. Пастухи невнятно отвечают и возвращаются к своим делам. Наш отряд продолжает свой путь в напряжённом молчании.
Мы решаем остановиться, когда солнце уже нависает над горами, а небо окрашивают кроваво-красные всполохи заката. Вокруг нет ничего, кроме бесплодной земли, жёлтой травы и дороги.
— Ты слышишь Иллана? — спрашивает Марго у Эстебана. Её приятный хрипловатый голос звучит странно в жутковатой тишине безлюдной местности, где слышен лишь шелест сухой травы вдоль дороги.
— Я пытаюсь, но мы всё ещё слишком далеко.
Иллан помогал Эстебану отточить дар вентари: используя серебро, чтобы усилить действие и расширить диапазон связи настолько, чтобы они могли обмениваться мыслями даже на расстоянии. Эстебан прокручивает свой серебряный браслет на запястье и почёсывает за ухом.
— Попытайся ещё раз, — настаивает Дез, скидывая с плеч мешок с вещами. — Он должен узнать о том, что увидела Рен.
Эстебан растирает свою широкую переносицу и поднимает ладонь, чтобы мы замолчали, затем откидывает капюшон плаща и расстёгивает застёжку у горла, как будто она душит его. И вдруг напрягается. Я понимаю, что магия Эстебана действует, когда он неподвижно замирает с закрытыми глазами и наклонив голову, словно пытается прислушаться к шёпоту, доносящемуся с далёкой горы.
— Это он, — сообщает Эстебан, его карие глаза устремлены вдаль. — Твой отец.
Эстебан отходит от нас подальше, чтобы в тишине сосредоточиться на потоке мыслей Иллана. Интересно, на что это похоже: слышать голоса, заглядывать в чужой разум, а потом также спокойно покидать его.
— Вы уверены? — спрашивает Эстебан. Его взгляд направлен мимо нас, на линию горизонта. Иногда, находясь в глубоком трансе, он начинает озвучивать свои мысли, поэтому это немного походит на разговор с призраком. — Но… да-да, конечно.
Судя по тому, как он хмурит брови, инструкции Иллана явно пришлись ему не по душе. Эстебан глубоко вздыхает и прижимает ладони к лицу, чтобы унять мигрень, которая сопутствует использованию данной магии.
— Ну же, говори, — командует Дез.
Эстебан пристально смотрит на нас. С его лица сошли все краски.
— Мы не идём домой.
— Что? — выпаливаю я.
— Иллан приказал не возвращаться. Разбить лагерь в Рысьем лесу, — сообщает Эстебан, морщась от сильной головной боли. — Отряды Ястреб и Лис, а также сам совет старейшин встретятся с нами там через два дня.
— Старейшины? — ахает Саида.
Все сомнения по поводу того, что новости об оружии могут оказаться ловушкой, резко отпали. Старейшины никогда не покидают безопасные руины в горах. Они хранят историю и традиции королевства Мемория. Зачем им рисковать сейчас?
— Возможно нам лучше встретиться в столице? — предлагает Марго.
Эстебан качает головой, его губы сжаты в тонкую линию.
— Старейшины слышали, что Королевское Правосудие нападает на цитадели и деревни близ горного прохода. Разошлась молва о мятежниках, поджёгших Эсмеральдас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ложь, — выплёвывает Саида.
— Это всё твоя вина, маленькая разжигательница, — тихо ворчит Марго рядом со мной.
— Западное направление — лучший вариант. Я хорошо знаю Рысий лес, — уверяет Дез. — Я назвал наш отряд в честь него. Богиня улыбается нам.
Глаза Марго заново вспыхивают от этих указаний. Тем временем Дез разминает затёкшие плечи и вновь поднимает свои вещи. Я сжимаю в кулаке подаренную им монетку, но не могу избавиться от ощущения, что Дез едва сдерживается. Уходя на запад, в сторону поля с сухой травой и прочь с Виа-де-Сантос, он оглядывается назад, на лице сияет знакомая улыбка.
