Соль жжёт внутренние уголки моих глаз. Я вскидываю подбородок.
— Я должна была дать Марго убить тебя.
Он вздрагивает. От моих слов, от боли или от всего сразу — я не уверена.
— Ты не думаешь так на самом деле.
Я начинаю дрожать, когда вода вокруг нас становится холодной. Он прав. Не думаю. Но хотела бы так думать.
— Избавься от этих тряпок, пока не замёрзла насмерть, — говорит он и выбирается из воды на пути к своей самодельной комнате.
Меня бесит, что он прав. Он хватает голубую сорочку, расшитую ярко-зелёными узорами в виде ивовых веток, и швыряет в меня. Затем он разжигает огонь, пока я переодеваюсь. Я обхватываю себя руками, потому что сорочка прикрывает только бёдра. Сажусь на край койки и протягиваю ладони к костру.
Кастиан поднимает взгляд и на этот раз отходит подальше.
— Я продолжу отвечать на твои вопросы, Нати. Но держи свои руки при себе.
— Я постараюсь сдерживаться, если ты не будешь называть меня так, — я дожидаюсь его недовольного кивка и продолжаю. — Как так вышло, что твой отец не знает о твоей силе?
Кастиан греет руки у костра, разворачивая их то одной стороной, то другой, а потом сжимает в кулаки.
— После того, как моя мать обвинила меня в том, что я утопил своего брата, меня передали нянькам. Давида была единственная, кто знал, и она предостерегала меня никому об это не рассказывать. Я понял почему, когда стал старше. Поэтому она всё ещё заботится обо мне и находится под моей защитой.
Воспоминание выскальзывает ко мне, утратив все краски, но я всё ещё вижу, как Иллан забрал младенца из корзины. Хотела бы я избавиться от этой волны сочувствия, поднявшейся в моей груди.
— Ты не пытался утопить его.
— Откуда знаешь? — от его голоса мне становится так грустно, хотя я не хочу этого чувствовать.
— Иллан показал мне воспоминание перед смертью.
Кастиан изгибает бровь. Его ноздри раздуваются, будто он пытается дышать глубже, чтобы усмирить гнев.
— Вот как? Значит, ты знаешь, что его обман обеспечил мне безопасность и благосклонность отца. Ну, Селеста и моя мать тоже сыграли свою роль. Их ложь заложила основы репутации Братоубийцы. Такого же жестокого и безжалостного, как отец. Моя мать, кажется, пыталась рассказать мне правду перед своей смертью, но я не решился пойти к ней.
Я вспоминаю женщину, мучимую собственным решением. Портрет в его покоях. Он всё ещё любит её, даже после всего того, во что она заставила его поверить.
Мои мысли переходят к деревянной шкатулке, которую он показал Дезу в воспоминании Лозара. От которой Дез отпрянул с таким отвращением, что я была уверена, там оружие. Но потом я нашла шкатулку в скрытой комнате Кастиана. В ней был только портрет двух мальчиков.
Двух братьев.
К. и А.
Кастиан и Андрес.
«Андрес?» — «Не говори никому».
— Ты не утопил своего брата, — медленно говорю я. В этих словах есть что-то опасное, как будто если произвести их вслух, это станет началом конца. — Потому что Иллан забрал его. Вырастил как своего собственного.
Слова царапают моё горло.
Дез, мой любимый Дез. Сын Иллана.
Хотя нет, не сын. Иллан только вырастил его. Дез был похищен, как и я.
— Где сейчас Дез? Что ты с ним сделал?
— Он не так давно отправился на корабле в Лузо.
Я мотаю головой.
— Он бы не уехал. Он бы вернулся к шепчущим.
Ко мне.
Но я видела его. В воспоминании того стражника, я видела, как Дез стоит на носу корабля, покидающего королевство.
— Зачем бы он уехал? — мой разум зациклился на этой мысли, на боли от неё.
Кастиан смотрит на угасающий огонь. Должно быть, уже наступила ночь, потому что в пещеру проникает холод, который я не чувствовала раньше. Кастиан находит нож, тот, что я достала в доме герцога. Играет с ним, словно может вырезать новую правду, новые слова для нас.
— Андрес сбежал, потому что боялся.
«Андрес?» — «Не говори никому».
— Забери свои слова обратно, — я тянусь к нему, но он прижимает остриё клинка к моему горлу.
— Поверь мне. Если бы я мог сделать так, чтобы он остался, я бы это сделал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты не знаешь его, — бесит, что мой голос на грани истерики и что Кастиан так близко.
Мы замираем так на долгое время, никто из нас не готов отступить, но его рука затекает, и я больше не могу смотреть на него. Давление клинка исчезает, и он возвращается к костру, чтобы поддерживать огонь.
Я жива, но чувствую себя проигравшей. Впервые я так далеко от шепчущих, Мендеса, короля, но эта неопределённость, которую принёс с собой Кастиан, — не то, что я хотела. А что бы я хотела? Свободу от своего прошлого. Королевство без кровопролития. Деза.
Когда Иллан забрал Деза, чтобы вырастить как собственного сына, думал ли он, что этот мальчик сбежит, узнав правду о своём происхождении?
— Я не знаю своего брата, но ты знаешь. Мне нужна твоя помочь, — Кастиан приглаживает свои золотые волосы. Я не знаю, как к нему теперь относиться. Оказывается, дружба и вражда могут уживаться в одном сердце. — Есть одна вещь, которая может закончить эту войну, и я верю, что Дез отправился за ней.
— Что за вещь?
— Клинок памяти.
Из меня вырывается смешок.
— Дез не верит в сказки.
— Я многого не знаю о брате, но хотел бы узнать.
Опять это слово. Брат. Я всё ещё не до конца в это верю.
— Хочет он того или нет, Дезу понадобится наша помощь. Если он увидит меня, то сбежит. Но если ты будешь со мной…
— Я не дам тебе использовать меня, чтобы подобраться к нему.
Кастиан кивает.
— Я и не прошу тебя об этом. Убедить Деза вернуться и занять своё законное место во дворце — это то, что я должен сделать сам. Но если бы мы могли найти способ остановить войну и принести мир в Пуэрто-Леонес… Если бы мы могли залечить хотя бы часть ран этого мира, истекающего кровью… Я хочу знать, Рената, ты бы помогла мне?
Я смотрю на руку, которую он мне протягивает. Я так долго ненавидела этого принца, который сейчас мне говорит, что Дез жив, что они братья, что он помнит меня, хотя я хотела бы забыть.
Я ошиблась. Он не дал мне ответов, только ещё больше вопросов. Я не та девочка, которой он помог сбежать из дворца. Судьба снова свела нас вместе в худшем из путей, но вот мы здесь.
— Мы пойдём за Дезом и за клинком, — говорю я, поднимая взгляд на его лицо. — И в конце всего этого, твой отец умрёт.
Его глаза, синие как море, сверкают решительностью:
— Только если я буду тем, кто пронзит мечом его сердце.
Я пожимаю протянутую руку Кастиана.
Заметки
[
←1
]
Персуари (Persuári, англ. Persuade) — убеждать.
