Иван Тимофеевич, хотя Вас и не оправдали на суде, это не значит, что Вы проиграли. Правда на Вашей стороне и победа тоже. Время покажет и рассудит.
Сейчас, в данное время кому-то Сталин стал поперек дороги и все ошибки, просчеты и гнусные дела, кто только мог делать на протяжении многих десятилетий до Сталина и после него, – все приписывают Сталину, потому что покойник не может говорить. Против Сталина готовится заговор – иначе, по-другому это нельзя назвать. Я теперь еще больше уважаю, горжусь и преклоняюсь перед Сталиным, который действительно был сильным и умным человеком, если даже покойного его боятся. Значит, во многом он кого-то обошел своей мудрой головой, которой сейчас кое-кому не хватает.
Иван Тимофеевич, очень хочется узнать от Вас правду о Сталине, о людях, которые были с ним, о Вас. Если Вы об этом напишете – это будет чистая правда. Не только для меня, но для всей нашей молодежи.
О Родине говорят много, пишут, но за нее никто сейчас не умирает. Нет в этом нужды, и за это мы обязаны благодарить Вас и Ваше поколение. Жертвовали, кто чем и кем мог – сыном, братом, сестрой, самим собой. И это еще раз доказывает преданность и любовь к Родине и народу. Уверена, что те, кто сегодня клевещет на народ, на страну свою, на Сталина, – это трусы, подхалимы и предатели.
Я бы очень хотела помочь Вам, но не знаю как. Можете на меня рассчитывать. Если я чем-нибудь смогу Вам помочь и поддержать, я буду очень рада.
…Чувствую себя виноватой, что ничем не могу Вам помочь. Мне очень совестно перед Вами за то, что Вы, человек преклонных лет, не перестаете бороться за справедливость, отстаиваете все, за что Ваши товарищи заплатили жизнью.
У нас на работе очень часто возникают споры. Меня никто не поддерживает, все против меня, против Сталина. Поэтому я прошу, по возможности, прислать мне Ваши статьи и письма в газету и журналы. Что бы ни случилось, я всегда буду верна Сталину и Вам. Берегите себя ради будущих поколений, ради нас. Такого борца, как Вы, нет и вряд ли будет. Все время хочу спросить и забываю: как у Вас с продуктами питания? Мы живем в сельской местности, у нас все свое. Пожалуйста, напишите, не стесняйтесь. Я обращаюсь к Вам как к близкому, родному человеку, как к отцу, Иван Тимофеевич, Вы хорошо знаете, что вся наша семья Вас очень уважает, ценит и гордится Вами. Поэтому прошу дать ответ на мой вопрос».
Поляков А.Е. Участник парада Победы. Инвалид Отечественной войны, г. Калининград. Письмо на ЦТ. «Родился я в семье безземельного батрака на Кубани. Отец и старший брат участвовали в Гражданской войне. Брат погиб под Астраханью. Я был до 1927 года батраком у кулака Анненкова. В 1928 году он меня уволил за то, что я вступил в комсомол. В 1929 году наша семья первой вступила в колхоз «12 лет Октября», а весной 1930 года я лично этого кулака вывез на Урал. В коллективизации принимал самое активное участие, за что получал от кулаков и их пособников и угрозы, и вилами по горбу, а после ответа Сталина на письмо Иванова весной 1930 года – еще и рогачами по голове от баб, растаскивавших колхозы.
В Красную Армию призван в 1939 году. Войну прошел от ее начала до конца – от западной границы до Сталинграда и от Сталинграда до границы с Германией. Был ранен. Участвовал в параде Победы. После войны работал плотником, кочегаром в домоуправлении, за что получил служебную комнату. Получил медаль «Ветеран труда». Ушел на пенсию и теперь «без глаза сижу дома» (глаз потерял на фронте). Когда дело шло о жизни и смерти Советского государства, о том, быть или не быть нашему народу свободным, я вступил в Партию и сегодня уже 45-й год в ней состою. Как видите, я не наблюдатель, не горе-историк (каких сейчас множество), а человек, своим ходом прошедший историю, причем тогда, когда стоял вопрос: кто – кого, быть или не быть? Я был в гуще событий, поэтому могу оценить кое-что, происходящее сейчас.
Первое. Молодец Шеховцов, настоящий большевик. Он знал, кто его будет судить, что там уже подобран ансамбль плясунов и что он идет туда один против группы контры. И он не побоялся. Большевик использовал трибуну суда для разоблачения фальсификаторов.
А теперь вопросы. Создана комиссия по реабилитации невинных жертв репрессий. Почему нет биографических данных членов комиссии? Я могу им не верить.
Почему дискуссии ведутся за «круглым столом» в Москве, а не на заводе, фабрике, в колхозе? И тот, кто выступает, обязательно должен представить свою биографию. На сегодня очень не авторитетны лекторы и особенно журналисты».
Ульянова В.П. Саратов. «…И почему Адамович имел каких-то свидетелей? Что они свидетельствовали? Ссылались на какие-то документы, которых нет. Их выступления – сплошная необоснованная наговорщина. Почему им верят, а Вам нет? Адамович (не хочу называть его товарищем) договорился до такого абсурда, что Сталин хотел отдать Гитлеру весь Советский Союз. Как я была, и не только я, на Вашей стороне и как хотела Вам помочь, но не знаю как. И я, и многие мои знакомые очень Вам благодарны, что Вы, защищая себя, защищаете то время.
Помню, какое тогда было время: пускали составы с горючим под откос в черте города, взрывали мосты и рельсы, – вредительство сплошное. Леонид Ильич весь народ превратил в хапуг, лодырей и пьяниц. И наши нынешние руководители там же были, но почему-то молчали, как тараканы в щелях».
Иовчин Р.А. Московская обл. Письмо Адамовичу в газету «Советская культура». «Мы не юристы, а простые советские люди, решили написать о своих впечатлениях. Газета, вы лично и ваши свидетели в глазах миллионов зрителей проиграли этот процесс. Как ни крути и ни верти, если мы хотим построить настоящее правовое государство, то по каждому отдельному случаю должно вестись следствие с последующим судом. Только суд может вынести решение – преступник этот человек или нет. До судебного приговора никто не имеет права называть человека преступником, навешивать ярлыки, оскорблять кого бы то ни было, тем более – писатели, журналисты и газеты. Разве так можно! Только в нашей стране не признают деликатности, так срамим сами себя – стыдно и больно! Мертвые не могут возразить и защититься. При жизни восхваляли, после смерти оскорбляем.
Конец ознакомительного фрагмента.
