Амелия внимательно посмотрела на Хоуп с Сэмом и встала.
– С удовольствием.
Джош наклонился, чтобы поцеловать Хоуп, но та скорчила ему злобную гримасу, хотя на самом деле никогда так не была влюблена в него, как в тот момент. Она даже испытала приступ ревности при мысли, что он проведет целый час в обществе «бабы номер шесть».
Сэм не знал, что сказать, но взгляд дочери положил конец его колебаниям.
– Если это устраивает молодого человека…
– Меня зовут Джош, сэр. – И Джош повел Амелию к двери.
Отец и дочь в легком смущении смотрели им вслед.
– Знаю, она тебе не понравилась, – сказал отец.
– Не пойму, с чего ты это взял, – ответила дочь делано невинным тоном.
– Довольно, Хоуп, эта твоя мания судить о людях, ничего о них не зная, совершенно невыносима.
– Не о людях, а о твоих любовницах – это не одно и то же.
– Амелия – сама откровенность. Про таких говорят: «Сердце на ладони».
– Когда сверху давят такие тяжелые мешки, неудивительно, что оно сползло так низко.
Сэм уставился на дочь, она расхохоталась, он не удержался и крепко обнял ее.
– Доченька, твой смех – средство от всех недугов!
– Надо предложить лаборатории твоей невесты сделать из него лекарство.
– Он ничего?
– Кто?
– Твой Джейсон.
– Джош! Что значит «ничего»?
– Ты с ним счастлива?
– А разве не заметно?
– Заметно, это меня и тревожит.
– Почему?
– Просто так. Я счел необходимым изобразить ревнивого папашу. Ну, не исключено, что я и вправду немного ревную. Как ты похожа на свою мать!
– Не говори ерунды, я как две капли воды похожа на тебя. Тут мне повезло!
– Я имел в виду твой характер.
– А ты счастлив с Амелией?
– По мере возможности.
– Тогда она, наверное, ничего.
Сэм расспросил Хоуп об учебе, планах, занятиях, быте. Она отвечала уклончиво: ей не терпелось самой начать расспросы.
Сэм год за годом привыкал к жизни в Калифорнии. Сан-Франциско соблазнил его приятным климатом. Часть своего рабочего времени он посвящал частной практике, а другую – работе в больнице. Там он познакомился с блестящей молодой специалисткой по нейрохирургии и решил представить ее Хоуп. Молодой нейрохирург готова была оказать Хоуп всяческую поддержку, но только при одном условии: отказаться от нелепой идеи посвятить себя чистой науке, отрекшись от практической медицины.
– Черт, каким же ты бываешь старомодным! Ну нет у меня желания иметь дело с больными! Не знаю, как ты умудряешься не забирать их с собой, когда возвращаешься с работы домой. Я так не смогу. Сопереживание, понимаешь? Я бы рядом с ними сама разболелась, подхватила бы от них все их хронические недуги…
– Хоуп, то, что произошло с твоей мамой, не передается по наследству. Заруби это себе на носу раз и навсегда и кончай со своей ипохондрией.
– Ты все переворачиваешь с ног на голову. У меня ипохондрия? А кто сдавал кучу экзаменов с температурой 38,2?
– Ну и что? Бывает, и у сапожника дочка ходит в дырявых туфлях.
– Пап, я всей душой люблю то, что делаю. Я нашла свой путь, и мне хочется, чтобы ты согласился с моим решением.
– Думаешь, я бы платил за твою учебу, если бы это было не так? Просто мне нравится тебя дразнить.
– У вас с Амелией все серьезно?
– Не знаю, об этом еще рано судить.
– Но вы же живете вместе.
– Так практичнее. К тому же я не выношу одиночества. А у тебя серьезно с этим Джейсоном?
– Ты это нарочно?
– Вид у него приличный, сам такой статный.
– Да, у нас все серьезно, если всерьез относиться к любви, но мы не живем под одной крышей. Ты снял мне комнату в общежитии, куда нет хода мужскому полу. забыл?
– Я действительно так поступил? Странно, это не в моем стиле. Ладно, если к осени вы останетесь вместе, ты сможешь подыскать себе другое жилье. Наверное, ему негде тебя поселить?
– Представь, как раз есть. Только он снимает квартиру вместе с приятелем, что для нашей близости не идеально.
– Не уверен, что хочу знать подробности. Ты ничего не хочешь спросить об Амелии?
– Нет, но если это доставит тебе удовольствие…
– Она разведена, у нее милая дочь Элен восемнадцати лет.
– Она тоже с тобой живет?
– Ты не будешь ревновать?
– Вы сюда надолго?
– Нет, сегодня вечером нас ждут на конгрессе в Бостоне, а завтра вечером мы уедем обратно.
– Я думала, ты прилетел ради меня.
– Я для того и принял приглашение, чтобы был предлог сбежать из больницы и повидаться с тобой.
– Я скучаю по тебе.
– И я по тебе, доченька, – каждую минуту. Твоя фотография стоит на моем рабочем столе, на каминной полке, даже на ночном столике.
– Надеюсь, ты ее поворачиваешь, когда вы с Амелией принимаетесь резвиться.
– Знаешь, что самое лучшее и самое ужасное в жизни отца?
– Иметь такую дочь, как я?
– Понять, что у нее теперь своя жизнь.
За обедом оба словно вернулись в прошлое, когда на кухне их дома в Кейп-Мей они рассказывали друг другу, как прошел день. Хоуп казалось, что она опять превратилась в школьницу. Она охотно рассказывала отцу об университетских занятиях, о своей мечте когда-нибудь открыть средство от склероза. Правда, о совместных проектах с Джошем и Люком она умолчала.
Сэм, как бывало раньше, рассказывал ей о своих пациентах, о работе в больнице, о том что претендует на должность завотделением, но у него есть конкуренты, что возлагает большие надежды на это продвижение по службе. Когда же стрелка часов снова перенесла их в настоящее, Сэм заговорил об Амелии, Хоуп – о Джоше.
Они так увлеклись, что перестали замечать время, хотя Хоуп раз-другой вспоминала про Джоша – наверное, потому, что ей хотелось, чтобы он был сейчас рядом.
Когда они выбирали десерт, Сэм получил сообщение от Амелии. Она решила заняться покупками и передавала его в полное распоряжение дочери до шести часов вечера, когда должен был открыться конгресс.
– Может, прогуляешь занятия? – спросил Сэм у Хоуп.
– Это ты нарочно, чтобы проверить, насколько я прилежная студентка?
– Нет, чтобы проверить, хочешь ли ты еще немного побыть с отцом и ради этого слегка нарушить дисциплину.
– У меня занятия только утром.
– Тогда предлагаю прогуляться. Я уже забыл, как это делается! Расскажешь мне, как ты познакомилась с Джейсоном.
Хоуп прикусила губу и повела отца к реке. Там, сев на скамейку, они стали вспоминать ее детство и женщину, которой так не хватало им обоим. Бывают воспоминания, над которыми не властны годы.
– Я все так же сильно горюю по маме. Не хочу, чтобы боль меня покинула, это было бы все равно что потерять ее во второй раз. Только горе теперь меня с ней и связывает, – призналась Хоуп отцу.
Он повернулся к дочери и пристально на нее посмотрел.
– Знаешь, в больнице мы с несколькими коллегами открыли клинику для тех, у кого нет средств на лечение. Клиника – это, конечно, слишком громко, скорее что-то вроде диспансера. В этом году добавился новый контингент пациентов – беженцы, как их называет телевидение. Люди, спасающиеся от безжалостных картелей, бросающие все и пересекающие границу.
– Зачем ты мне об этом рассказываешь?
– На свете есть места, где смерть так косит людей, что траур по погибшему длится от силы день, а чаще – только час. Об умершем тут же забывают, потому что ему на смену приходит другой и так далее, и если обратить все свои внутренние ресурсы на выживание, то настанет твой черед. Так устроена жизнь там, где бушуют войны, там, где люди умирают от голода или от пуль тиранов. И я подумал: это исключительная привилегия – так долго горевать, как мы с тобой горюем по твоей матери.
Их прогулка затянулась до сумерек. Хоуп пообещала отцу навестить его летом, он ей – приехать к ней весной или тогда, когда снова сможет выкроить время. Они расстались на перекрестке. Сэм предлагал ее подвезти, но Хоуп сказала, что хочет вернуться одна. Она соврала – из гордости. Как только силуэт отца исчез из виду, она схватила телефон и позвонила Джошу.
– Ты за мной приедешь? – грустно спросила она.
* * *
Сэм и Амелия встретились в баре своего отеля. Она ждала его в вечернем платье.
– Тебе идет! Обновка?
– Это старое платье, ты видел меня в нем минимум трижды. Я посвятила вторую половину дня обзвону моих клиентов из номера отеля.
– А как же шопинг?
– Ты меня недооцениваешь, Сэм. Хорошо провел время с Хоуп?
– Прекрасно!
– Тебе не понравится то, что я сейчас скажу: Джош – чудесный парень!
– Откровенность за откровенность: ты очень понравилась Хоуп.
– Я тебе не верю, но это сладкая ложь – то ли твоя, то ли ее.
* * *
Хоуп ждала Джоша на той же скамейке, на которой сидела с отцом. У тротуара затормозило такси, Джош, расплачиваясь, помахал рукой, потом заспешил к ней.
– Ты примчался за мной на такси?
– Мне показалось, что это срочно.
