— Позволь рассмотреть. — Пиллар вынимает увеличительное стекло.
— Откуда у вас эту штуковина? — Я передаю ему фигурку. — Кто носит с собой увеличительное стекло?
— В фильмах о таком не спрашивают, когда героиня внезапно вынимает пистолет, хотя все это время на ней был сплошной латекс, — говорит Пиллар. — Так что, почему бы нет.
— Потому что мы не в кино.
Пиллар вскидывает бровь.
— Алиса, мы книжные персонажи.
— Что? — Я в шоке. — Хотите сказать, мы — ненастоящие?
— Я такого не говорил. Я лишь хочу сказать, что мы упомянуты в книге, и этого не избежать. Наша судьба уже предначертана. Но не важно, давай сосредоточимся на шахматной фигурке.
— На ней есть что-нибудь?
— Ничего конкретного, но погоди…, - он приближает увеличительное стекло. — Кажется, она открывает посредине.
— Правда?
Я наблюдаю, как Пиллар делает пару попыток. Белая Королева распадается на две половинки, и он вынимает крошечный кусочек бумаги.
— Похоже на предсказание из печенья, крошка. — Он выглядит восхищенным.
— Что там сказано?
— Это записка… — Он пожимает плечами. Я знаю почему, потому что это та же бумага, на которой он записал своё Чудо…, кстати, это напомнило мне о Тигровой Лилии, которую я держу в сейфе в Маростике, стало быть, скоро нужно ее забрать.
— Почему бумага та же, что и та, на которой ты записал своё Чудо? — говорю я Пиллару.
— Не знаю. Должно быть, совпадение.
— Я так не думаю, — говорю я, а затем рассказываю ему о Красном, который спас меня сегодня, пользуясь теми же самыми записочками.
— Может прочтем что написано в ней, вместо того, чтобы расследовать из какой бумаги она сделана, — предлагает Пиллар. — Похоже, исписаны обе стороны.
— Что тут сказано?
— «Белые Камни».
— Для Вас это что-нибудь значит?
— В равной степени, что и Черные Камни.
— А в записке говорится что-нибудь о черных?
— Разве что о синих.
— Похоже, еще одна сложная загадка.
— Не совсем так, — говорит Пиллар. — Полагаю, все загадки относятся к шахматам, кажется, я знаю, что это.
— Ожидание для меня губительно, — шучу я. — Что там?
— Синим прозвали первый компьютер фирмы IBM, который мог играть в шахматы.
— Вы меня совсем запутали. IBM? Не уверена, каким образом это связано с загадкой.
— В 1997, IMB создали первый шахматный компьютер, заявив, что он может обыграть человека, — объясняет Пиллар. — Шуму тогда было. На самом деле, история, которую я хочу тебе поведать, изменила мировоззрение человечества по отношению к машинам.
— Надеюсь, это ведет к разгадке нашего пазла.
— IBM бросили вызов лучшему в мире игроку в шахматы, на тот момент, разумеется, чтобы тот обыграл машину, и он согласился.
— Интересно.
— Его звали Гарри Каспаров, Российский игрок в шахматы, не наш Шахматист, конечно же, и он согласился на этот вызов.
— И?
— Долгая история, но позволь продолжить: Каспаров проиграл машине после шести матчей, и двух недель изнурительного эмоционального срыва.
— Срыва?
— IBM использовало на мужчине всевозможные психологические трюки, чтобы заставить его бояться компьютера.
— Зачем они так поступили?
— А ты как думаешь, Алиса? — На лице Пиллара снова появилась одна из его ухмылочек, подходящая к рассказу о мировых заговорах. Это напомнило мне о том разе, когда он рассказывал мне о продуктовых компаниях, которые делают мир толще в деле о Пекаре.
— Дайте догадаюсь, — говорю я. — IBM стремились к пропаганде, делая себе громкое имя посредством разоблачения.
— Отчасти. Как я уже сказал, то был решающий момент в истории. IBM удалось внушить глобальному сознательному интеллекту, что машина победит человека.
— Вы, правда, не верите что однажды машины превзойдут нас?
— Мы создаем машины, нам же под силу их уничтожить, Алиса. Не позволяй никому заставить тебя недооценивать сказочность человеческого существования.
— Довольно клише, ладно? Так зачем IBM заставила Каспарова играть?
— До игры, IBM не были такими огромными, как сейчас. У них едва хватало на Майкрософт и подобные вещи. — Пиллар стучит тростью по земле. — Главное: это была простая маркетинговая схема.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Схема для чего?
— Для продажи миллионов шахматных игр, — отвечает Пиллар. — Вуаля, и все хотят играть с шахматной моделью игры IBM. Хотят купить ее, бросить вызов игре, которая обыграла лучшего в мире шахматиста.
— Оу. Снова всё крутится вокруг денег.
— И Черных Шахмат.
— А что у Черных Шахмат общего со всем этим?
— IBM принадлежит Черным Шахматам, помимо прочих компаний по всему миру.
— Вы хоть понимаете, что это похоже на отстойную теорию заговора? — Говорю я ему. Несмотря на то, что я изо дня в день вижу как Черные Шахматы вмешиваются во все, что происходит в мире; часть меня хочет верить, что миром не так-то просто манипулировать.
— Знаешь, в чем проблема теорий заговора? — говорит Пиллар.
— Просветите меня. — Я складываю руки на груди.
— Они редко оказываются теориями.
Я проглатываю комок в горле, понимая, что выдаю желаемое за действительное, считая, что Черные Шахматы не манипулируют миром. Что если во мне говорит Темная Алиса?
— IBM подаст на Вас в суд за ложные обвинения. — Говорю я ему.
— Может быть. — Пиллар пожимает плечами. — Но им не победить.
— Почему это?
— Потому что я, как и ты, Алиса, официально объявлен сумасшедшим. Я мог бы просто показать свое свидетельство о безумии, как и ты. И в этом вся прелесть. Я непобедим.
Я смеюсь.
— Вы правы. Что такого ужасного они могут сделать? Отправить Вас обратно в лечебницу?
— Шоковая терапия, пока волосы не встанут дыбом, как у ирландского петуха? — Подмигивает он.
— Никогда бы не подумала, какое это благословение быть безумным. — Я даю ему пять.
— Кроме того, я книжный персонаж. А посему они не смогут подать на меня в суд. Пиллар? Кто такой Пиллар? Гусеница из книги «Алиса в Стране Чудес»? Он настоящий? Брысь отсюда! Теперь, довольно драмы, вернемся к спасению мира, — говорит Пиллар. — Начнем с Синей подсказки.
— Каким образом?
— Нанесем визит печально-известной машине. — Пиллар снова взбирается на лошадь. — Я знаю где она, и у меня предчувствие, что на этот раз мы одержим верх над машиной.
Глава 26
Офис Маргарет Кент, Вестминстерский Дворец
Инспектор Соня уже какое-то время спал на диванчике в офисе Герцогини. Он не планировал засыпать. Он пришел к герцогине, чтобы обсудить важные факты по делу Профессора Пиллара. Но он не смог устоять перед удобным диваном в приёмной Маргарет Кент. Во сне он размышлял, где ему раздобыть такой же удобный диван для своего дома… или еще лучше, для своего офиса в Отделе Безумия. Почему в магазинах нет таких диванов? А даже если и так, как ему позволить себе нечто подобное? Но если серьезно, подушки на этом диване были гладкими, как зефир, как спокойные волны тихой реки, неторопливо бегущих туда и обратно. Вот это можно было назвать сном. Настоящим сном, а не дремотой, часто прерываемой женой и детьми, то и дело тревожащих его по домашним делам. Что есть жизнь человека без нормального сна? Вот, правда? Инспектор Соня мысленно завидовал спящим собакам, которые храпели так, словно на заднем дворе у них было зарыто миллион костей. Что за чувство!
— Ты! — Из сладостных снов его вырвал громкий голос. Инспектор Соня потер глаза, образ Кэролуса Людовикуса перестал расплываться перед глазами. Он был так расстроен своим пробуждением, он ухватился на края дивана, на случай если ему удастся поспать еще немного. — Маргарет Кент не может с тобой увидится, — объявил Кэролус. — Вообще-то, ни с кем вообще. Мы все решаем вопрос с Шахматистом в России.
— А, понятно. — Испектор Соня поднялся и поправил одежду. — Но я полагаю, что личность Картера Пиллара крайне важна.
