Найдана, распахнув глаза, слушала мать.
– На-ка, возьми блин, помяни предков наших, – Зара перевернула сковороду над плошкой, и блин, шипя и шкварча, шлепнулся поверх ровной стопки своих собратьев, распространявших аппетитный аромат на всю избу. – И чтоб Морена не гневалась, не лютовала, а ушла в свои Ледяные Чертоги и освободила путь Яриле.
Найдана осторожно потрогала пальцем горячий блин, затем приподняла несколько и вытянула остывший. Зара тем временем залила следующий и поставила сковороду в печь. С утра нужно было успеть приготовить угощение, чтоб идти на праздник.
На улице уже слышались крики и смех. Все: стар и млад – выходили из своих изб. В этот день негоже оставаться в одиночестве. Люди ходили друг к другу в гости, угощали соседей яствами, пели песни, валялись в снегу. Повсюду было веселье и смех. Где-то девушки уже готовили чучело Морены, разрисовывая ей лицо и наряжая в свои старые одежды.
– Давай и мы с тобой пойдем, – сказала Зара, перевернув в плошку последний блин.
Одевшись, они вышли на улицу. Народ вовсю веселился. Родичи из соседних весей приехали, чтобы всем вместе отметить праздник Комоедицы. Бабы, смеясь, бегали с метлами, выметая дух Морены со двора. Мужики мерились силой, лупя друг друга мешками, набитыми соломой. Среди них был и Визимир. Уж за него-то Зара была спокойна. Знала, что в силе и ловкости вряд ли кто с ним сравнится. Найдана, ухватив мать за подол, потянула ее туда, откуда доносились визг и хохот, – на горку. Взрослые и дети, поодиночке, парами, а то и толпой скатывались с горы, устраивая толкотню у ее подножия. Зара, смущаясь, пошла следом за дочерью, но стоило ей один раз съехать с горы, и стеснение как рукой сняло. Вот она уже румяная, заснеженная, растрепавшаяся и помятая снова карабкается на гору, ничуть не уступая своей пятилетней дочери.
Кто-то приволок на гору колесо от телеги, обвязанное соломой. Под одобряющие выкрики его подожгли и спустили вниз. Ветер раздувал пламя, и вот уже колесо все охвачено огнем, подобно солнцу. Оно помчалось к подножию, подпрыгивая на снежных буграх, выстреливая огненными искрами горящей соломы. Сделав круг внизу, колесо завалилось на бок и упало. И вот его опять затаскивают на гору, приматывают новую солому. Несколько мальчишек, подхватив идею, тоже приволокли колеса и принялись старательно привязывать на них солому. Новая игра привлекла внимание чуть ли не всей деревни. Под смех и крики спускали огненные колеса с горы. Каждый старался запустить свое колесо ровно, аккуратно и в то же время сильно, чтоб именно оно укатилось дальше всех. Колеса скатывались с горы, оставляя огненный след из горящей соломы, зазывая весеннее солнышко.
– Несут! Несут! – послышались крики.
Еще не было видно Морены, но уже слышалось, как ее величали:
– Приезжай ты к нам на широк двор, на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешиться…
Все бросились туда, откуда раздавались песни и крики. Найдана побежала вместе со всеми, стараясь разглядеть сквозь толпу виновницу торжества. Но, стоя позади взрослых, которые размахивали руками, пританцовывали, толпились и толкались, желая заполучить место получше, маленькой девочке совсем ничего не было видно. Окликнуть их Найдана не могла, поэтому молча пыхтела, расталкивая маленькими ручонками то в одном, то в другом месте, пыталась пролезть ближе. Наконец ей удалось протиснуться и выбраться вперед. Девушки вынесли на березовом шесте чучело Морены, наряженное в белую расшитую рубаху и красный сарафан; разноцветные ленты, украшающие одежду и платок, развевались на ветру. Найдану тут же подхватила всеобщая волна веселья, она запрыгала и замахала руками, приветствуя Морену. Богиня благосклонно улыбалась нарисованными губами, но глаза ее пока были закрыты.
С песнями и плясками народ пронес чучело через всю деревню. Каждый хотел поучаствовать, поднести или хотя бы прикоснуться к чучелу Морены. Ведь, кто не коснется, к тому, по поверью, Морена придет сама. А этого даже дед Болебор не хотел, несмотря на свои жалобы и причитания.
Тем временем чучело установили на вершине крепости, и бабы приготовились оберегать его. Они смущенно похихикивали, неловко растопыривали руки, но их глаза уже горели азартом. Найдана, стоя посреди бабской толпы, посмотрела на мать, и та, весело подмигнув, тоже приняла боевую стойку, готовая отразить атаку. Мужики по команде кинулись на крепость, желая захватить чучело. Свист, крики, визг и смех летели со всех сторон. Самые крепкие из женщин, вставшие плотным строем в первом ряду, хоть и были теперь слегка потрепаны, но не дали мужикам пройти дальше. Найдана даже была немного разочарована: ей так и не удалось побороться за чучело. Мужики отступили. На снегу перед женским отрядом пестрыми пятнами выделялись оторванные разноцветные ленточки, кусочки ткани, меха, кое-где даже рассыпавшиеся бусы. Видать, неслабо досталось им от мужиков. Но бабы хохотали и веселились, потирая ушибленные места и делясь друг с дружкой:
– Видела, как я ему врезала? – смеялась одна.
– А я-то, я-то! Вон, чешется теперь! – громко ответила другая так, чтоб мужикам было слышно.
– Поди расхотелось вам за нашей Мореной лезть? – дразнила мужиков третья.
– Эх, слабаки! Баб одолеть не смогли! – смеялась четвертая.
Мужики не расстроились из-за поражения. Посмеивались и всем своим видом давали понять, что они специально поддались – следуя обычаю. Но было заметно, что женские замечания им не слишком приятны. Вдруг снова раздался свист. Это был сигнал к нападению, заставший баб врасплох. Мужчины яростно набросились на растерявшихся защитниц снежной крепости. Бабы заверещали, испугавшись столь ярого нападения, но не отступили, а принялись стойко отражать атаку, чем еще больше раззадорили мужиков. Вот они уже прорвались сквозь первый ряд наиболее крепких женщин и добрались до «слабого звена», где были совсем девчонки, и среди них Найдана. Она со всей серьезностью принялась защищать чучело Морены, размахивая кулачками и временами даже попадая в цель. Но вдруг почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватили ее и оторвали от земли. От неожиданности Найдана испугалась, задрыгала ногами, ища опоры, но, увидев, что это отец, радостно улыбнулась ему. А Визимир, смеясь, закинул ее к себе на плечи, ухватив одной рукой обе ее руки, а другой придерживая ноги, полностью обездвижив дочь. Такого предательства от родного отца Найдана никак не ожидала. Как же ей теперь воевать и защищать богиню? Она принялась дергаться всем телом и возмущенно мычать, чем еще больше рассмешила отца. А чего она хотела? Сейчас они были противниками. Смирившись, Найдана безвольно повисла на отцовских плечах и краем глаза увидела, как кто-то из мальчишек добрался до чучела, схватил его и с криками побежал прочь. Те, кто тоже заметил это, растерялись: ведь должен быть третий бой, и именно в третьем мужики должны захватить Морену. Но дело сделано, богиня похищена, крепость взята, и бой окончен. Не водружать же ее обратно, в самом деле. Недавние противники, смеясь, отыскивали в куче барахтающихся в снегу «воинов» своих, помогали друг другу подняться и отряхнуться от снега. Зара, растрепанная, разгоряченная и очень счастливая подошла к Визимиру, который уже поставил дочь на ноги и вместе с ней наблюдал за веселой толкотней.
А мальчишка, который первым добрался до чучела, теперь стоял неподалеку, воткнув один конец березового шеста в снег и придерживая его обеими руками, чтобы ветром не качало. Богиня все-таки, негоже ей валяться. Его переполняла гордость. Видать, в первый раз ему удалось завоевать такой трофей, вот и не удержался, не дождался третьего боя, схватил чучело, оказавшись рядом. Вдруг не случилось бы больше такой удачи?
Раздалась задорная песня. Ее подхватили второй, третий. И вот уже, забыв, что они были противниками, все, взявшись за руки, пустились в пляс. Найдана смеялась и плясала вместе со всеми в хороводе, поглядывая то на радостных родителей, то на Морену, потряхивающую пустыми рукавами и разноцветными лентами в такт движениям.
Народ с песнями и смехом, кое-как отряхиваясь от снега, направился в сторону капища.
– Давай подмогну, – Визимир протянул руку, чтоб взять чучело. Но мальчишка яростно замотал головой и еще крепче ухватился за шест. Визимир усмехнулся: было заметно, что ноша мальчишке тяжела. Он покряхтывал, но не бросал ее.
Святилище Велеса находилось в низине, под холмом. Место хорошо очистили от снега, а вокруг святилища был прокопан неглубокий ров, чтобы не давать талым водам пути на священную территорию. Возле входа селян встретил жрец Кудес. Как всегда, одетый в медвежью шкуру мехом наружу, он опирался на длинный крючковатый посох, хоть был вовсе не стар, да и не калека. Черты его лица искажали черные полосы, нарисованные сажей. Пожалуй, никто не знал, как выглядело его лицо без этих рисунков, а если кто однажды видел, то давно забыл. Весь его облик наводил страх и вызывал почтение. Даже старый Болебор не смел перебивать жреца и перечить ему, хоть тот был значительно моложе его.
