— Алькасар?
Беккер снова кивнул, вспомнив ночь, когда слушал гитару Пако де Лючии — фламенко под звездами в крепости XV века. Вот бы побывать здесь вместе со Сьюзан.
— И, разумеется, Христофора Колумба? — просиял лейтенант. — Он похоронен в нашем соборе.
Беккер удивленно посмотрел на него.
— Разве? Я думал, что он похоронен в Доминиканской Республике.
— Да нет же, черт возьми! И кто только распустил этот слух? Тело Колумба покоится здесь, в Испании. Вы ведь, кажется, сказали, что учились в университете.
Беккер пожал плечами:
— Наверное, в тот день я прогулял лекцию.
— Испанская церковь гордится тем, что ей принадлежат его останки.
Испанская церковь. Беккер отлично знал, что в Испании только одна церковь — римско-католическая. Католицизм здесь посильнее, чем в самом Ватикане.
— У нас, конечно, не все его тело, — добавил лейтенант. — Solo el escroto.
Беккер даже прервал свое занятие и посмотрел на лейтенанта. Solo el escroto? Он с трудом сдержал улыбку.
— Только лишь мошонка? Офицер гордо кивнул:
— Да. Когда церковь получит все останки этого великого человека, она причислит его к лику святых и разместит отдельные части его тела в разных соборах, чтобы все могли проникнуться их величием.
— А у вас здесь… — Беккер не сдержал смешка.
— Да! Это очень важная часть! — заявил лейтенант. — Это не ребро или палец, как в церквях Галиции! Вам и в самом деле стоило бы задержаться и посмотреть.
— Может быть, я так и сделаю.
— Mala suerte, — вздохнул лейтенант. — Не судьба. Собор закрыт до утренней мессы.
— Тогда в другой раз. — Беккер улыбнулся и поднял коробку. — Я, пожалуй, пойду. Меня ждет самолет. — Он еще раз оглядел комнату.
— Вас подбросить в аэропорт? — предложил лейтенант — Мой «Мото Гуччи» стоит у подъезда.
— Спасибо, не стоит. Я возьму такси. — Однажды в колледже Беккер прокатился на мотоцикле и чуть не разбился. Он больше не хотел искушать судьбу, кто бы ни сидел за рулем.
— Как скажете. — Лейтенант направился к двери. — Я должен выключить свет.
Беккер держал коробку под мышкой. Я ничего не упустил? Он в последний раз бросил взгляд на труп на алюминиевой столешнице. Покойный лежал на спине, лицом вверх, освещаемый лампами дневного света, вроде бы ничего не скрывая. Беккер непроизвольно снова и снова вглядывался в его странно деформированные руки. Он присмотрелся внимательнее.
Офицер выключил свет, и комната погрузилась в темноту.
— Подождите, — сказал Беккер. — Включите на секунду. Лампы, замигав, зажглись.
Беккер поставил коробку на пол и подошел к столу. Наклонился и осмотрел пальцы левой руки. Лейтенант следил за его взглядом.
— Ужасное уродство, правда?
Но не искалеченная рука привлекла внимание Беккера. Он увидел кое-что другое. И повернулся к офицеру.
— Вы уверены, что в коробке все его вещи?
— Да, конечно, — подтвердил лейтенант.
Беккер постоял минуту, уперев руки в бока. Затем поднял коробку, поставил ее на стол и вытряхнул содержимое. Аккуратно, предмет за предметом, перетряхнул одежду. Затем взял ботинки и постучал каблуками по столу, точно вытряхивая камешек. Просмотрев все еще раз, он отступил на шаг и нахмурился.
— Какие-то проблемы? — спросил лейтенант.
— Да, — сказал Беккер. — Мы кое-что упустили.
ГЛАВА 13
Токуген Нуматака стоял у окна своего роскошного кабинета на верхнем этаже небоскреба и разглядывал завораживающие очертания Токио на фоне ярко-синего неба. Служащие и конкуренты называли Нуматаку акута саме — смертоносной акулой. За три десятилетия он перехитрил, превзошел и задавил рекламой всех своих японских конкурентов, и теперь лишь один шаг отделял его от того, чтобы превратиться еще и в гиганта мирового рынка.
Он собирался совершить крупнейшую в своей жизни сделку — сделку, которая превратит его «Нуматек корпорейшн» в «Майкрософт» будущего. При мысли об этом он почувствовал прилив адреналина. Бизнес — это война, с которой ничто не сравнится по остроте ощущений.
Хотя три дня назад, когда раздался звонок, Токуген Нуматака был полон сомнений и подозрений, теперь он знал правду. У него счастливая миури — счастливая судьба. Он избранник богов.
— В моих руках копия ключа «Цифровой крепости», — послышался голос с американским акцентом. — Не желаете купить?
Нуматака чуть не расхохотался во весь голос. Он знал, что это трюк. Корпорация «Нуматек» сделала очень крупную ставку на новый алгоритм Танкадо, и теперь кто-то из конкурентов пытается выведать ее величину.
— У вас есть ключ? — сказал Нуматака с деланным интересом.
— Да. Меня зовут Северная Дакота.
Нуматака подавил смешок. Все знали про Северную Дакоту. Танкадо рассказал о своем тайном партнере в печати. Это был разумный шаг — завести партнера: даже в Японии нравы делового сообщества не отличались особой чистотой. Энсей Танкадо не чувствовал себя в безопасности. Лишь один неверный шаг слишком уж настойчивой фирмы, и ключ будет опубликован, а в результате пострадают все фирмы программного обеспечения.
Нуматака затянулся сигарой «умами» и, выпустив струю дыма, решил подыграть этому любителю шарад.
— Итак, вы хотите продать ключ, имеющийся в вашем распоряжении? Интересно. А что по этому поводу думает Энсей Танкадо?
— Я ничем не обязан мистеру Танкадо. Он зря мне доверился. Ключ стоит в сотни раз больше того, что он платит мне за его хранение.
— Извините, но ваш ключ сам по себе ничего не стоит. Как только Танкадо узнает о том, что вы сделали, он опубликует свою копию, и рынок рухнет.
— Вы получите оба экземпляра, — прозвучал голос. — Мой и мистера Танкадо.
Нуматака закрыл трубку ладонью и громко засмеялся. Однако он не смог удержаться от вопроса:
— Сколько же вы хотите за оба экземпляра?
— Двадцать миллионов американских долларов. Почти столько же поставил Нуматака.
— Двадцать миллионов? — повторил он с притворным ужасом. — Это уму непостижимо!
— Я видел алгоритм. Уверяю вас, он стоит этих денег. Тут все без обмана. Он стоит десять раз по двадцать миллионов.
— Увы, — сказал Нуматака, которому уже наскучило играть, — мы оба знаем, что Танкадо этого так не оставит. Подумайте о юридических последствиях.
Звонивший выдержал зловещую паузу.
— А что, если мистер Танкадо перестанет быть фактором, который следует принимать во внимание?
Нуматака чуть не расхохотался, но в голосе звонившего слышалась подозрительная решимость.
— Если Танкадо перестанет быть фактором? — вслух размышлял Нуматака. — Тогда мы с вами придем к соглашению.
— Буду держать вас в курсе, — произнес голос, и вслед за этим в трубке раздались короткие гудки.
ГЛАВА 14
Беккер впился глазами в труп. Даже через несколько часов после смерти лицо азиата отливало чуть розоватым загаром. Тело же его было бледно-желтого цвета — кроме крохотного красноватого кровоподтека прямо над сердцем.
«Скорее всего от искусственного дыхания и массажа сердца, — подумал Беккер. — Жаль, что бедняге это не помогло».
Он принялся рассматривать руки покойного. Ничего подобного ему никогда не приходилось видеть. На каждой руке всего по три пальца, скрюченных, искривленных. Но Беккера интересовало отнюдь не это уродство.
— Боже ты мой, — пробормотал лейтенант из другого конца комнаты. — Он японец, а не китаец.
Беккер поднял глаза. Лейтенант листал паспорт умершего.
— Я бы предпочел, чтобы вы ни к чему не прикасались, — попросил он. Ничего не трогайте. Ничего не читайте.
— Энсей Танкадо… родился в январе…
— Пожалуйста, — вежливо сказал Беккер. — Положите на место.
Офицер еще какое-то время разглядывал паспорт, потом положил его поверх вороха одежды.
— У этого парня была виза третьего класса. По ней он мог жить здесь многие годы.
Беккер дотронулся до руки погибшего авторучкой.
— Может быть, он и жил здесь.
— Вовсе нет. Пересек границу неделю назад.
— Наверное, хотел сюда переехать, — сухо предположил Беккер.
— Да, возможно. Первая неделя оказалась последней. Солнечный удар и инфаркт. Бедолага.
Беккер ничего не сказал и продолжал разглядывать пальцы умершего.
— Вы уверены, что на руке у него не было перстня? Офицер удивленно на него посмотрел.
— Перстня?
— Да. Взгляните. Офицер подошел к столу.
Кожа на левой руке загорелая, если не считать узкой светлой полоски на мизинце.
Беккер показал лейтенанту эту полоску.
— Смотрите, полоска осталась незагорелой. Похоже, он носил кольцо.
Офицер был поражен этим открытием.
— Кольцо? — Он вдруг забеспокоился. Вгляделся в полоску на пальце и пристыжено покраснел. — О Боже, — хмыкнул он, — значит, эта история подтверждается.
Беккеру даже сделалось дурно.
— Прошу прощения?
Офицер покачал головой, словно не веря своим глазам.
