– У меня нет семьи, – проворчал Зислис. – Ты что, не знаешь?
Суваев озадаченно хмыкнул.
– Слушай, – спросил Зислис с неожиданным интересом. – А откуда ты так хорошо знаешь корабли чужих? Я, вот, ни в жизнь бы не понял, что это крейсеры азанни. Кто они вообще такие – азанни?
– Птички, – пояснил Суваев. – Небольшие такие, с индейку.
Суваев умолк; Зислис продолжал с нажимом глядеть на него.
– У меня дед работал на Земле в конторе, которая занималась инопланетянами. Тогда это еще представлялось важным и секретным. Потом все развалилось, а дедовский архив остался отцу. Отец перебрался на Волгу, архив захватил с собой. А потом я на него наткнулся, в промежутке между компьютерными играми. Еще пацаном…
Суваев вздохнул.
– Но это все ерунда. Меня другое поразило, когда я понял.
Зислис был уже вполне заинтригован.
– Что?
Веригин, и даже Бэкхем глядели на Суваева и слушали, затаив дыхание. Суваев знал о чужих поразительно много. Преступно много.
– Архив все эти годы пополнялся, – сказал Суваев ровно. – Сам собой. Я заметил это, когда увлекся кораблями чужих. В каталоге все время появлялись новые типы, а на некоторые падал служебный гриф «устарел».
Веригин подозрительно прищурился.
– Слушай, Паша… А ты не сочиняешь, а?
Суваев уныло пожал плечами.
– Мне никто не верит. Никогда. Кажется – зря.
Тем временем на диаграмме происходило следующее: переднее пятнышко, в котором Суваев опознал крейсер чужих, исторгло облачко точек. Точки быстро рассыпались, охватывая грузовозы правильной полусферой. Двигаясь быстро и слаженно, они заставили грузовозы изменить направление полета, потом снова изменить – и скоро оба волжских корабля уже не удалялись от планеты, а приближались к ней. А крейсер пошел на перехват лайнера – тот как раз выходил за пределы атмосферы. Второй крейсер пассивно ожидал в отдалении, продолжая медленно дрейфовать к Волге.
– Это еще что за блохи? – пробормотал Веригин. – А, Паш? Что скажешь?
– Это истребители. Одноместные. Для боя в ближнем космосе.
Веригин чмокнул губами и некоторое время задумчиво созерцал точки на диаграмме. Суваев лениво переключал на своем экране сигналы с разных спутников. Потом оживился.
– О! Глядите! Точно – это одноместные корабли-истребители подчиненного класса. Любой крейсер-матка несет их несколько тысяч.
Продолговатый, похожий на каплю предмет мелькнул на экране Суваева; тот переключился на запись, отмотал кадры назад, и зафиксировал истребитель в неподвижности. Действительно, капля, с несколькими небольшими выростами по бокам. Никаких стабилизаторов или чего-нибудь похожего – чужие строили корабли по чужим принципам. Зислис, жадно глядящий в экран, с сожалением вздохнул.
В эфире продолжалась суматоха, только теперь там царила еще большая сумятица, чем перед взлетом – панические передачи с грузовиков и лайнера сделали свое дело. Чужие принуждали корабли к посадке назад, на космодром. И людям ничего не оставалось делать, как подчиняться.
– То-то директорат сейчас в штаны наложил! – злорадно заметил Веригин.
– А ты бы не наложил? – спросил Бэкхем, как показалось Зислису – ревниво.
Веригин честно признался:
– Да и я бы, наверное, наложил… Такие махины!
– Да не очень-то они большие, – проворчал Суваев. – Истребители-то. Метров по десять-двенадцать, не больше.
– Я о крейсерах, – вздохнул Веригин.
– Но лайнер наш даже истребители, поди, сожгут и не почешутся… – Зислису страшно захотелось закурить, но сегодняшнюю сигару он уже выкурил. Час назад. Прямо здесь, в зале. Правда, сначала по полу ее повалял, как ребенок врученный родичами гостинец.
Веригин продолжал любопытствовать:
– А о самих чужих ты что-нибудь знаешь? Какие они? Их что – несколько разновидностей? Я думал – только свайги…
– Не-е-е! – сказал Суваев. – Не только. Свайги – ящеры, это почти всем известно. Кроме них есть азанни – мелкие птицы и цоофт – крупные птицы, вроде страусов. Есть еще Рой – это семья гигантских насекомых, и а'йеши – создания, которые живут в сильном холоде, минус сто по Цельсию для них самое то. Я не вполне разобрался, но мне кажется что это неорганическая жизнь.
– И кто с кем воюет? Птички с этими… холодильниками?
В Веригине неожиданно проснулось жадное любопытство. Он не знал – верит в россказни коллеги или не верит. Но слушать было до жути интересно.
– Нет, – Суваев замотал головой. – Все пять разновидностей чужих давным-давно заключили союз. А с кем они воюют – архив умалчивает. По-моему, с пришельцами вообще черт-те откуда – чуть ли не из-за пределов галактики.
Зислис задумчиво вздохнул:
– Это какие ж корабли надо строить, чтоб перемахнуть в соседнюю галактику…
Невольно он передернул плечами, представив себе эту бездну – миллионы световых лет пустоты. Там ничего нет – даже звезд, даже межзвездной пыли. Хотя, кто из людей может знать хоть что-нибудь определенное о межгалактической бездне? Разве что, чужие знают, они, по крайней мере, там бывали…
– Заходят на посадку, – Бэкхем встрепенулся. – Быстро они что-то!
Оба грузовоза и лайнер уже валились на поле космодрома; причем снижались они слишком стремительно. Стремительнее, чем полагалось таким кораблям. А следом снижалась громада крейсера – необъятный, в полнеба, диск.
– Утренний, самый первый, был куда больше! – заметил Веригин неуверенно. – Кстати, Паша! Чей это был корабль? Насекомых?
Суваев поднял на Лелика Веригина ничего не выражающий взгляд.
– Я не знаю. О таких кораблях в архиве ни слова не говорилось.
– Может, это враги? Враги наших чужих, из другой галактики? – предположил Зислис.
Бэкхем фыркнул; Веригин удивленно покосился на Зислиса.
– Ну, ты сказанул! Наших чужих! – и он хихикнул, но получилось как-то жалко и неубедительно.
– А что? – Зислис ничуть не смутился. – Разве это не так? Мне чужие из своей галактики как-то милее… Даже эти… низкотемпературные. Нутро подсказывает.
– А мне нутро подсказывает, – пробормотал Суваев. – Что разнесут Волгу на кварки к чертям свинячьим. Невзирая на наше присутствие.
– Зачем же они тогда лайнер сажали? Жгли бы прямо в космосе, и никакой мороки. Чисто и гигиенично. Вакуум не щадит…
Веригин вдруг вспомнил, что на лайнере находится жена и дочь Суваева и осекся.
– Почему ты не улетел? – спросил вдруг Бэкхем Суваева. – Бросил пост, побежал спасать семью, и вдруг вернулся. Я не понимаю.
– Что тут понимать? – Суваев пожал плечами. – На лайнер я их пропихнул за бабки. Мне места уже не оставалось. Да и какая разница где подыхать – здесь, или в космосе? Здесь хоть дышать можно до самого конца.
– Что-то настроение у тебя чересчур мрачное, – Зислис вздохнул и добавил: – Впрочем, у меня тоже.
– Действительно странно, – Веригин неопределенно повертел ладонями перед лицом. – Не находите, а? Весь космодром попытался дать деру, только на наблюдении четверо балбесов остались.
– Эти четверо балбесов в лицах пронаблюдали, как всех давших деру профилактически ткнули мордами в песок, – глубокомысленно изрек Зислис и прицелился пальцем в расчерченный на квадраты потолок. – Мораль: сиди на месте и не трепыхайся. Все произойдет само-собой.
– Слушайте! – спохватился вдруг Веригин. – А что наша старательская семерка? У них же тоже есть корабли!
Суваев равнодушно повел плечами:
– Это ж старатели. Небось, половина хозяев-летунов уже перестреляна веселыми ребятами из «Меркурия» и теперь ребята выясняют кто же из них умеет управлять звездолетом. Да только зря все это – чужие и им не дадут уйти. Вон, сколько добра на орбите. Крейсеры на любой вкус.
– Надо бы их волну послушать…
– Чью? Крейсеров?
– Старателей-звездолетчиков, балда!
– А зачем?
– А затем, – пояснил Зислис, – что у меня там друзья.
– Среди старателей? – удивился Веригин. – Это ж сброд, отребье.
– Дурень ты, Лелик, – спокойно сказал Зислис. – Они такого же мнения о горожанах и директорате. Хотя, отребья среди старателей действительно хватает, если уж совсем начистоту.
Веригин не стал возражать.
А грузовозы и лайнер могучая неведомая сила уже опустила на летное поле, опустила аккуратно, без перегрузок и болтанки. Гигантский, похожий на кристалл под микроскопом, крейсер чужих завис над космодромом, накрыв окрестности невидимым колпаком силового поля, а стая истребителей снизилась почти до самой травы и порскнула в разные стороны, разлетаясь прочь от космодрома.
Из посаженного лайнера вышли люди, опасливо взирая на небо. Точнее, на громаду, заслонившую небо. Матери прижимали к себе детей. Мужчины бессильно скрипели зубами.
Спустя четверть часа второй крейсер завис над Новосаратовом.
– Начинается… – пробормотал Бэкхем.
– Не начинается, – поправил его Суваев. – Продолжается. Началось все утром.
