— Мама!
Тишина кончилась. Катерина поспешила в детскую:
— Кто тут шумит? Где моя дочка?
Из-под подушки доносилось громкое сопение, но ведь, если найти сразу, будет неинтересно, поэтому мама стала обходить комнату, заглядывая во все углы и приговаривая:
— Где же она? Убежала, наверное... А кто же будет кашу есть? А пылесосить маме помогать? Придется позвать соседскую девочку... — Катерина еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, краешком глаза поглядывая на маленькую попку, торчащую из-под подушки, и розовые пяточки, нетерпеливо елозившие по простыне.
Наконец терпение ребенка лопнуло — показалась смеющаяся рожица, и, подпрыгивая на кровати, Настя завопила:
— А-а, не нашла! Не нашла!
Вскоре они уже сидели в кухне и дружно ели овсянку из миски, на донышке которой был нарисован толстощекий заяц. Потом мама и дочка вместе убирали квартиру, а вскоре пришла Таня, няня-гувернантка. Катерина собиралась в спортзал, а Танечка, одевая Настю гулять, торопливо рассказывала хозяйке последние новости о своем романе с преподавателем. С точки зрения Катерины, роман был несколько односторонний, то есть состоял в основном из Таниных вздохов и переживаний.
— Танечка, я не люблю разговаривать на пороге, вернусь к обеду, вы мне все как следует расскажете, хорошо?
— Я не доживу до обеда, — жалобно протянула девушка, — я умру... Умру от...
— Неразделенной любви? — подхватила Катерина.
— Нет, скорее от голода, я утром не позавтракала. Худею.
— По-моему, вы делаете глупости. Ведь ваш организм еще растет, и ему нужны витамины. А то испортите обмен веществ — волосы потускнеют, ногти будут ломкими, а ваш Вячеслав Алексеевич (так звали объект Таниной страсти) даже смотреть не будет в вашу сторону.
— Ой, как страшно! — Таня округлила глаза, и, поколебавшись, спросила: — Вы правда думаете, что мне не нужна диета?
— Правда. А лучше спросила бы свою маму — она очень разумный человек.
— Ну, в общем, мама сказала то же самое, — призналась Татьяна. — А можно я тогда быстренько сделаю себе спасительный бутербродик, а то у меня урчит в животе и уже, кажется, ногти ломаются.
Через десять минут Таня и Настя, каждая с бутербродом в руках (как выяснилось, у Насти тоже урчало в животе — она предлагала послушать всем желающим), отправились наконец гулять. А Катерина поспешила в спортзал.
Теперь поход за собственной фигурой стал привычным. Когда Катерина кормила дочку — до полутора лет грудным молоком, не слушая никого и не настаивая на прикормах, — она смотрела на толстенькие розовые щечки, ясные глазки и, даже не имея специального медицинского образования, понимала: все разговоры о том, что ребенок чего-то там недополучает, — чушь. Малышка ела, когда хотела. Спала с мамой, не выпуская сосок изо рта, и была абсолютно счастлива. Александр, правда, коротал ночи по большей части на диване, но переносил лишения мужественно. Кто не слышал страшилки друзей и родственников про беспокойных детей, которых бедные, измученные родители носят на руках ночи напролет? Так уж лучше пусть спит с мамой, зато крепко и не плачет. Катерина, счастливая, ела за двоих, гуляла с коляской и не особенно обращала внимания, что из одежды теперь носит только легинсы и просторные пуловеры. Но когда Насте было уже полтора года, Катерина подхватила тяжелую простуду, которая дала осложнения, и врач, качая головой, сказал:
— Антибиотики, милочка, и никаких возражений. Кормящая мать? И сколько вашему ребенку? Сколько? Не смешите меня. Что она ест еще?
Катерина неохотно призналась, что ест дочка практически все и молоко ей нужно только ночью или если нездоровится.
Врач покачал головой:
— Мамаша, теперь надо подумать о себе. Ей молоко нужно меньше, чем вам серьезное лечение. Папа занимается с девочкой? Да? Вот пусть он ее уложит сегодня. Почитает, споет. Скажет, что мама болеет и ее надо пожалеть. Посидит с ней. Увидите, день, два — и она не вспомнит о молоке.
К удивлению Катерины, врач оказался прав. Первый вечер дочка плакала, второй поканючила, а на третий спросила: где папа с книжкой? Катерина же переживала шок. Ей казалось, что у нее отобрали что-то, принадлежащее ей одной. Она никогда даже мужу не рассказывала, что самые счастливые моменты были именно во время кормления — дочка словно вновь становилась с ней единым целым; маленькие ручки крепко держали грудь, глаза — зеленые, как у мужа, — внимательно разглядывали мать, и вдруг она улыбалась — губы раздвигались, и молоко лилось мимо, пузырилось вокруг ротика. Настя сразу спохватывалась и, сопя, вновь принималась за еду. Катерина сильно располнела. И, обнаружив это, впала в панику. Ей казалось, что она выглядит ужасно. Муж никак не понимал, в чем дело — жена вдруг стала избегать его ласки. А Катерина теряла всякое желание от одной мысли, что его руки лягут не на упругую кожу, а на солидный слой подкожного жира. Иришка, всю жизнь морившая себя голодом, сказала:
— Ну теперь в полку неудовлетворенных желудочно прибыло. Будешь ходить и облизываться. Главное — не сорваться вечером. Это самое кошмарное время. Муж приходит с работы, садится и начинает есть, есть... Мясо с картошкой, салат с майонезом — ненавижу!
— Может, мне попить чего-нибудь? Тайские таблетки, говорят, помогают. — Катерина достала из шкафа очередную юбку, приложила к себе и поняла, что и она тоже не налезет.
— И не думай! Травиться только! Уж мне ты поверь. Я лежала в Институте питания и как врач тебе говорю — диета и еще раз диета. Ну и физические нагрузки. Массаж, тренажеры...
— Ой, я даже в школе физкультуру все время прогуливала, какие там тренажеры...
— Да ты что, мать? Не какие там, а всякие и не менее трех раз в неделю!
— Может, лучше велотренажер домой купить?
— Да. И будет он у тебя стоять в углу, а ты на него вещи складывать станешь. Это мы тоже проходили. Кроме того, если все время на одном сидеть, тоже переборщить можно. Нагрузку должен определять специалист — а то накачаешь себе бедра и будешь как... не знаю кто. Значит, так, одевайся, пошли гулять. Заодно осмотрим окрестности на предмет фитнеса и спорта.
Так Катерина оказалась в спортзале. Но занятия, хоть и изматывали порой, были все же чем-то новым, а потому конструктивным и давались гораздо легче, чем диета. Что делает женщина, сидя дома? По большей части ест. Пробует, пока готовит, кормит ребенка и доедает за ним — ну не выбрасывать же. Потом ужин с мужем. Как-то Катерина поймала себя на том, что достала из холодильника рагу в кастрюле и положила себе солидную порцию. Ей стало обидно. Есть хотелось ужасно, но это значит — пойти на поводу у своей слабости. Тогда... Тогда она решила найти компромисс. Стресс, сказала себе Катерина, вреден. А голод для организма есть стресс. Поэтому мы его — организм — покормим. Только немножко. Она полезла в шкаф и скоро вынырнула оттуда с симпатичной подарочной сумочкой. На недавний день рождения кто-то из гостей принес столь модный нынче подарок в японском стиле: несколько маленьких керамических подносиков и палочки для еды. Вещь была очень милая — нежно-кремовые прямоугольные тарелочки расписаны зелено-коричневыми побегами бамбука. Катерина положила на тарелочку поменьше мясо, на тарелочку побольше — салат. Взяла палочки. Честно говоря, есть она ими не умела, но на упаковке была картинка. Промучавшись минут сорок, она съела все подчистую и то ли устала, то ли все же наелась. С тех пор она взяла за правило — есть только из маленьких тарелочек и палочками — дольше и меньше получается. Потом Иришка посоветовала устраивать кефирные дни — через день. День ешь нормально, день — только кефир и обезжиренный творог. Все получилось не быстро, но через год Катерина влезла в платье, которое носила до родов.
