– Воевода Хворостинин Дмитрий Иванович явился по повелению царя всея Руси Иоанна Васильевича.
Мы с Дмитрием Ивановичем прошли по узорчатому полу мимо стоявших думных бояр и трону, где сидел человек, получивший впоследствии прозвище Грозный. Мы встали перед троном на колени и уперлись лбом в пол.
Неожиданно прозвучал мягкий негромкий голос царя:
– Дмитрий Иванович, а кого это ты привел с собой? Что-то очень этот отрок на тебя смахивает.
Не поднимая головы, воевода заговорил:
Милости и справедливости прошу великий государь. Сын это верного слуги твоего окольничего Щепотнева Аникиты Ивановича, служившего тебе беспорочно. Шесть лет назад выкрали враги отрока из дома и в леса Новгородские увезли. Промыслом божьим единственный он выжил в язву моровую и бабкой знахаркой воспитывался. Проявил он знания лекарские и был замечен воеводой твоим из Торжка, который и признал отрока. И послал его мне, бо я, один из немногих, кто опознать его может. И прошу, государь рассудить по справедливости и вернуть сыну боярскому земли вотчинные, и взять его на службу царскую в том чине, как ты пожелаешь великий государь.
– С колен подымитесь, – снова раздался негромкий голос, но в нем была такая сила, что я вскочил, как подстреленный.
Хмурый лик царя разгладился, глядя на мои скакание.
Он перевел взгляд на Хворостинина и ехидно улыбнувшись, спросил:
– Так в чем же твой интерес Дмитрий Иванович, что ты так за мальчишку вступаешь?
– Так ни в чем у меня нет интереса государь, только несправедливость исправить.
– Ну, кто же кроме тебя отрока Щепотневым признать может?
– А вот грамота, подписанная всеми, кто видел, этого парня в отрочестве, дюжина здесь подписей есть, и воевода с поклоном вручил грамоту дьяку стоявшему у трона.
Иоанн Васильевич приподнял голову и осмотрел зал, выражение его лица изменилось вмиг, и у меня по спине потек холодный пот.
– Бояре, слышали, как мой воевода за справедливость божию ратует. А чем я хуже воеводы своего. Вот тут у меня донесение воеводы из Торжка есть, боярин Трунов в татьбе уличен и в колодках сидит, на дыбе уже рассказал, сколько и чего награбил и кому продавал и сообщников всех описал. И спрашивает воевода что, я с этими татями делать прикажу.
Царь сделал паузу и со зловещей ухмылкой продолжил:
– На кол их всех.
А затем, повернувшись ко мне, продолжил:
– а тебе Щепотнев передаю в вечное владение вотчину Трунова, и усадьбу твоего отца в Москве. А со службой, я еще решу, надо мне поразмыслить, интересные вещи про тебя говорят. Когда решу, узнаешь.
Затем он посмотрел на Дмитрия Ивановича:
Тебе же поручаю взять полки и идти в скором времени под Коломну, опять крымцы на нас собираются, вот степь просохнет и тут, как тут будут.
Все идите.
И мы, низко кланяясь и пятясь назад, дошли до выхода, где уже повернулись и вышли во двор. Я вытер пот, струившийся по лицу и с удивлением заметил, что тоже самое, делает и воевода. Увидев мой взгляд, он улыбнулся:
– Строг наш государь, но… справедлив. Но все равно страшно.
Обратно мы ехали погруженные каждый в свои мысли. Наконец я не выдержал:
– Отец, почему ты молчишь?
– Ты знаешь Сергий, я ведь только сейчас немного в себя пришел. Ведь еще в прошлом годе письмо от воеводы получил, не поверил ему. Думал, давно уже моя кровиночка сгинула. А там может поблазнилось старому Поликарпу? Но вот, когда он повторно написал, да и ты свое, ему добавил, тут я уже забеспокоился, нашел я ниточку одну и привела она меня к человеку, который тебя передал, чтобы увезти, ну а когда пятки ему поджарили, то рассказал он, что не убили тебя, а в люди отдали, как там Трунов то сказал, пускай отродье в смердах помыкается. Но все равно, пока тебя не увидел, все в сомнениях был. А потом, видел сам, ездил по другам, да приятелям, всем надо было тебя показать, да грамоту подписать, дело то не простое, за лжу царю сам понимаешь, что будет. А теперь вот дело вроде сделано, вот душой и отдыхаю, хотя какой отдых, послезавтра уже к войскам поеду. В усадьбе то твоей почти вся челядь старая, тебя помнят, так, что сейчас отправимся туда. И в поместный приказ завтра съездим, надо, что бы бумаги на тебя сделали. Вотчина твоя в тверской земле, что после Трунова осталась, он хоть и порастряс ее после Щепотнева, но жить с нее придется. Слышал сам, Государь сказал, думать будет о твоей службе, а жалования тебе пока нет. А вотчина у тебя поболе трехсот четей хорошей земли будет, не знаю, как в этом году, а в следующем тебе надо будет уже двух оружных поднимать. Я тебе, конечно, помогу для начала, но если в тебе моя кровь, то все сможешь сделать сам.
Я сидел, слушал своего "отца", а в голове был кишмиш. Нарастала паника, до сих пор я жил как бы под прикрытием, то у бабки, то у боярина, затем у воеводы и, знать не знал всех этих четей, налогов, выплат и тому подобное. А сейчас меня, как котенка, выбросят в этот жестокий мир, пусть даже и в гордом звании боярского сына.
– Отец, а может у тебя есть человек, который бы смог быть у меня ключником, я ведь сам понимаешь, не справлюсь сразу с хозяйством, а мой Антоха, мне помощник только в лечении?
Хворостинин задумался:
– Есть у меня парень смышленый, думаю, он согласиться с рядом к тебе перейти, у меня, то он в холопах, а тут такое дело, сразу в ключники.
Скоро мы подъехали к большим воротам, и наш кучер застучал в них рукояткой кнута.
– Кого там принесло, – раздался хриплый мужской голос, – не ждем мы никого.
– Открывайте вашу мать! – заорал кучер, – хозяин ваш Сергий Аникитович приехали!
За воротами раздались крики, и створки быстро распахнулись, и мы въехали во двор. Двор то был побольше, чем у Дмитрия Ивановича и терем повыше. Но вот челяди выбежавшей на улицу было около десятка, все в не очень хорошей одежде и да не толстые. Неожиданно из дверей дома выскочила простоволосая, невысокая женщина и с воплем:
– Сережа, ты живой! – бросилась обнимать меня. Я стоял и позволял ей это делать, в голове не было не мысли. Женщина отодвинулась:
– Сергий Аникитович, неужто совсем забыли меня, кормилицу свою Феклу?
Я кинул беспомощный взгляд на Хворостинина.
Тот вышел вперед и веско сказал:
– Опоили вашего хозяина шесть лет назад, и память после этого он потерял. Так, что давайте, кто тут у вас пока старший? Ведите, рассказывайте и показывайте все. Женщина охнула, и заплакала, пытаясь погладить меня по голове.
И нас повели по клетям, подвалам, комнатам, экскурсия была долгой. Но Дмитрий Иванович ничего не пропустил и сунул свой нос во все дырки, чем заслужил уважительного взгляда от нашего провожатого. Тем временем нас позвали пообедать. Увы, обед был так себе, каша да квас.
Хворостинин не выдержал и спросил в чем причина такого бедствия, на что ему ответили, что до сегодняшнего дня, владельца у усадьбы вроде и не было, а соискатели все еще решали свои проблемы в Поместном приказе. Хворостинин улыбнулся:
– С этого дня у них такой заботы больше нет, спасибо великому государю Иоанну Васильевичу, что за сироту вступился.
Обнадежив челядь, что с завтрашнего дня у них начнется новая жизнь, мы покинули мой будущий дом и направились домой к Дмитрию Ивановичу, где нас ожидал не в пример более вкусный ужин.
Весь вечер мы проговорили с ним о моем будущем, Хворостинин пытался мне рассказать об управлении домом, вотчиной, но быстро понял, что нельзя объять необъятное за вечер и оставил свои попытки. Вызвали к себе холопа Федьку, у которого, когда он узнал о моем предложении заблестели глаза и он с удовольствием согласился составить ряд со мной и целовать крест.
На следующий день мы вновь в шубах отправились в Поместный приказ. Дьяки, конечно уже были в курсе всех событий и вручили мне все документы с поклонами. Дмитрий Иванович проверил все сам и внимательно выслушал приказного дьяка, какие обязанности налагает на меня владение всем имуществом. Я же только стоял рядом и безуспешно пытался понять, о чем вообще идет речь.
Когда мы приехали ко мне, то во дворе стояло три телеги, и толпилось несколько, мужиков. Мы вышли из кареты и они немедленно повалились нам в ноги.
Вчерашний нам провожатый Матвей с поклоном подошел и сказал:
Тут такое дело, боярин Сергий Аникитович. Седни мужики с вотчины вашей приехали, они там, в непонятках все. Боярина Трунова в колодках держат, семейство в порубе сидит вместе холопами оружными. Ключника повесили уже. Никто не знает, что дальше будет. Вот опщество и отправило ходоков сюда, и часть оброка привезли, надеялись, может, кто им прояснит, что дальше будет, а то некоторые уже собираются на Юрьев день и сойти с землицы. А мы то им объяснили, что сынок Аникиты Ивановича в наследство вошел, и возрадовались они ну и зеленого вина на радостях выпили, а вот к вам боятся сами обратиться.
