— А ты, я смотрю, тот ещё шалун, — подыгрываю ему и веду по телу. Не скрываю, что мне приятно. Марат хоть и жутко невыносимый по характеру, но тело у него как из телека, журналов и тех самых групп в социальных сетях «мускулистые парни». — Так хочется меня наказать?
Его глаза блестят, а уголки губ поднимаются, предъявляя мне соблазнительную улыбку.
Шумно сглатываю, чувствуя сухость во рту.
Подкинула же мне жизнь испытание в виде этой семейки…
— А есть за что? — говорит с паузой. — Ну, помимо наших догонялок.
А я уже неосознанно ладонями веду по его плечам. Есть меня за что наказать, есть. Я дочку твою из виду упустила, но это так, мелочи жизни, которые мы преодолели.
— Я уверена, ты найдёшь повод, — заигрываю, выдыхая. Вытягиваюсь и в душе смущаюсь этих ладоней у меня на бёдрах. Хватаюсь за ворот рубашки и чуть отрываюсь задом от стола. Дотрагиваюсь грудью до его твёрдого торса и делаю так, чтобы наши лица оказались друг напротив друга.
— А ты и не против, — говорит прямо в губы.
Его ладонь скользит выше, под клетчатую юбку. Сдвигаю колени и резко дёргаюсь вперёд.
— Не против, но… — бегаю взглядом по его лицу и едва не касаюсь его губ. — Придётся подождать. Ты явно не решишься войти в красное море, окрасив свой меч кровью. Поэтому…
Резко отстраняюсь от него.
— Не судьба, дядь, — пожимаю плечами.
— Думаешь? — усмехается.
Внутри немного тревога бьёт.
— Меня таким не напугаешь.
— Давай в следующий раз, — бью его по плечу. А сама спрыгнуть со стола хочу, но не выходит. А надо бы уже бежать. К девственнице Варе возвращается её здравое мышление. А вся её игривая сторона и вовсе стирается, превращаясь в пустоту.
Марат дотрагивается пальцами до моего подбородка, поднимает его. И снова смотрю в его игривые глаза. Если до этого он смотрел на меня выжидающе, ошеломлённо, даже завороженно, то сейчас…
Нет всего этого.
— Думала, я не раскусил тебя? — усмехается. — У тебя плохо получается играть соблазнительницу, Варь. Из-за твоего поведения и дрожащих пальцев я начинаю думать, что ты девственница. Целуешься неумело, неловко. И совсем не умеешь заигрывать. Хм-м, интересно, насколько я верен в своих догадках?
Мне так хочется сейчас просто взять и убежать, но я словно истукан сижу на столе, хлопаю ресницами и кусаю губы. Краска приливает к лицу, и я не знаю, что ему сказать.
Но не успеваю, потому что лицо Марата меняется первым. И его удивленные слова летят мне прямо в губы.
— Да ты гонишь.
Я настолько смущена, а он в ступоре, что я слетаю со стола и бегу на выход. Выпрыгнув в коридор, бегу, решая помочь Снежке с поделкой.
Вся горю и с трудом вижу перед собой хоть что-то!
Понимаю, что ничего не произошло, но как же стыдно! До безумия!
Как ему теперь в глаза смотреть? Не знаю!
Но пока теряюсь в коридорах и пытаюсь найти детскую комнату. Останавливаюсь возле двери и стучу, чтобы войти. Дёргаю за ручку, и ничего не происходит.
— Кхм-кхм, — звучит за спиной.
От испуга оборачиваюсь и чуть не падаю задницей на пол, зацепившись ногой о край ковра.
Передо мной стоит Снежка, уперев руки в бока.
— Это туалет. Он не лаботает.
— А…
Почему-то хмурится, оценивающе осматривает меня. И спустя секунду тишины с претензией выдает:
— Ну ты чо, папку охмулила?
Охмурила?
— А должна? — вопросительно выгибаю бровь. — Кажется, это не входит в обязанность няни.
— Должна, — кивает, поджимая губки. — Зачем ты тогда здесь?
Она удивляет меня с каждым вопросом только сильнее. Присаживаюсь, чтобы быть наравне с ней. Хватаюсь за пухлую щёчку и слегка тереблю.
— Чтобы за тобой присматривать, конечно же.
— Мне не нужна няня, — говорит нагло. — Я хочу, чтобы папа в тебя влюбился. И отолвался от лаботы.
— Это ещё зачем? — хмурюсь, не понимая план этой маленькой девочки.
— Не тупи! — топает ножкой. — Когда папа влюбится, он будет больше влемени уделять тебе. А ты будешь со мной. И папа будет чаще иглаться с нами!
Так вот оно что.
Планы у неё, конечно, наполеоновские.
Но хочу сказать, что логики не лишены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я тебе даже заплатить готова!
В доказательство своих слов она лезет в пижамные штаны и вытаскивает из них рыжие купюры. Помятые, но настоящие. Кажется, я знаю, где она взяла их. В детском саду.
Высыпает их на пол, мне под ноги.
Это у них семейное — решать всё деньгами?
— Вот. Это всё, что есть. Если надо больше, я готова отдать свой Лексус.
Я давлюсь воздухом и закашливаюсь.
Чего-о?
— Какой Лексус?
— Машина моя. Папа подалил. Она дологая.
Выгодное, конечно, предложение, но…
Хватаю девчонку за обе щеки и тяну в стороны, пытаясь привести её в чувства.
— Нет, — говорю строго. — Прости, малышка, но мамой твоей я быть не хочу.
— Это ещё почему?! — хватает меня за ладони и от себя убирает.
— Ну-у-у, — я думаю, нет смысла объяснять ребёнку, что такое «любовь». Вот с Маратом у нас её нет. Но хочу сказать, что… Ну, он такой. Прикольный. Но я же в реальности живу, в сказки не верю. Ага, сейчас мной возьмёт и миллиардер заинтересуется. — Так надо. Но я могу тебе помочь. Ты хочешь, чтобы папа с тобой больше времени проводил?
Кивает.
— Вот с этим я могу тебе помочь, — улыбаюсь. — Но у меня есть одно условие.
— Какое? — её глазки вмиг загораются. Тот чертёнок превращается в ангелочка. Только нимба не хватает.
— Ты от меня больше не убегаешь, это первое, — показываю ей на пальцах, выставляя один вверх. — Второе — ты меня слушаешься. Хорошо? Я не такая требовательная, зажимать не буду. Но работать будем сообща, не вставляя друг другу палки в колёса. Как смотришь на это?
— Я согласна! — говорит с энтузиазмом и протягивает мне свою ладошку. — Склепим соглашение!
Я пожимаю миниатюрную тёплую ладошку. И она разбивает наш замок.
Для меня это немного дикость… Не то, что у нас такая сделка.
А что ребёнок готов пойти на такое, чтобы больше времени проводить с отцом.
Бесит.
Как бегать за мной по университету — время у него есть. А как с родной дочерью поиграть — так нет.
Урод.
Встаю, выпрямляюсь.
— Пошли пока что поделку твою сделаем.
— Ты мне поможешь? — удивлённо хлопает глазками.
— Конечно! — хватаю её за ручку и под её рассказы о поделке идём в её комнату.
Марат
Заказываю ужин и направляюсь в спальню Снежки, где сейчас должна быть и нянька.
Я до сих пор в прострации какой-то.
Не верю, что девчонка в свои двадцать лет может быть девственницей. Тем более — такая! Да у неё отбоя от парней не должно быть. Грудь, задница, ноги… Мечта мужика. Да что там говорить — даже я запал. С учётом того, что моя любовница одна из известных моделей, к Вареньке я всё равно неравнодушен.
Подхожу к двери, с опаской её открываю. Уж больно там шумно! Убивают там друг друга?
Распахиваю дверь, готовясь спасать свою малышку. Пока не решил, какую из.
Но то, что вижу… заставляет меня впасть в шок.
На ковре за маленьким столиком сидят Варя и Снежка. Все в клее, вате и декоративном снегу. Поделка уже готова, а они дурачатся и к тому же обмазывают друг друга красками.
И хохочут.
Я давно Снежкин смех не слышал.
Такой яркий, звонкий.
Внутри что-то щёлкает от него.
Я только захожу, и всё прекращается.
Они синхронно оборачиваются.
Смотрят на меня и начинают смеяться.
Холодно оглядываю их, не понимая, что здесь смешного. Чувства юмора у меня нет. Варя это понимает, подпрыгивает с места, хватает Снежку за руку.
— Ну что, папуль, — вдруг говорит неожиданные слова Варя. Папуля? — Мы когда кушать будем? Мы проголодались.
Чувствует себя уже как дома.
— Доставка уже приехала, — осведомляю.
— Фу, вы готовите не сами? — морщит нос. Словно ей под нос скунса сунули.
— Как ты поняла, я занят. Повара у нас нет. Обычно няни готовили — я им доплачивал.
