в чужой стае. Но одно дело — понимать, а другое — каждый день чувствовать косые взгляды. И видеть, как девчонки улыбаются не ему.
Он искал подработки, только денег там давали — кошкины слезы. А купить на них можно было всё меньше и меньше. Нужны были именно «легкие деньги». Глупо горбатиться за чирик, когда рядом кто-то в карман кладет сотенные. Бронзовый Ильич на порядки симпатичнее красного. Санька ни разу не видел потрепанной сотки, тогда как все десятирублевки вечно затерты и замызганы. Он сходил несколько раз с пацанами в заброшенные цеха в Кировском. Но много оттуда не унесешь, а потом их всех едва не поймали мильтоны. Спекулировать? Но «чтобы продать что-нибудь ненужное, сначала надо было купить что-нибудь ненужное». Школьный кореш Булка обзавелся двухкассетником и вовсю продавал записи. За свежие альбомы и рубль давали. Санька вступил в «кооператив» и стал приводить к другу клиентов из педа, но 10 копеек с покупателя — не очень жирный барыш.
А потом в жизни Извести, который никогда не чурался новых впечатлений, появился Шаха. Уже здоровый парень. Года на три старше. Когда-то давно он, по блату, тоже поступил на их факультет, с горем пополам пролез сквозь сито первой сессии, но вторая его срезала. В армию Шаху почему-то не взяли, и он частенько заходил в альма-матер. Когда чисто пообщаться, а когда и развести кого. С Шахой не связывались, ибо блат его находился где-то в ректорате, а на улице у него имелись «дружки». Особенно тяжко приходилось абитуре, настал черед и группы Саньки.
Правда, тут Шаху ждал облом. Завалившись в аудиторию к зеленым первачкам, он попал в аккурат на Известь и после двух-трех фраз опознал в нем правильного пацана. В тот же миг он сменил интонации с наезжающих на покровительственные, норовил после каждой реплики крепко хлопнуть собеседника по плечу и наконец, вообще позвал вечерком прогуляться. Санька никогда не считал зазорным разрулить конфликт базаром. Но понимал, что конфликт-то сам собой не исчезает, и заднюю врубать нельзя. Так что согласился.
Наскоблил трешку по закромам (уж на пару пива в любом месте хватит) и пошел на стрелку. А домой вернулся уже с сиреневым «Ильичом». В кабаке, где Санька провел долгий вечер, Шаха с корефанами открыли ему удивительный мир секи. Карточная игра была одновременно проста и невероятно сложна. После часа игры студент поверил, что всё про нее понял. И ему поперло! Он под занавес угостил пивом всех, и еще 25 рублей осталось. А на приближающуюся весну у него появились новые туфли.
Глава 12
Шаха стал периодически зазывать его на такие вечера. Поскольку даже ловкому картежнику, как Санька, нужны были начальные бабки, старший товарищ подкидывал ему какую-нибудь работенку. Причем, аховую: отвезти что-нибудь куда-нибудь или вообще подержать несколько сумок у себя дома с недельку. Известь не был дурачком, понимал, что там что-то незаконное, но его это мало волновало. Зато в кармане шелестели бумажки, с которыми можно было и сотню выиграть и даже больше!
А потом оказалось, что в мире есть еще и покер. Совершенно замороченная игра (сека Саньке больше нравилась), но в покере играли уже на другие деньги. А значит, это то, что ему и было нужно…
Да, ладно, что рассусоливать… Прекрасным майским вечером Шаха позвал Известь в «крутое место». Для того, чтобы «обуть лоха». Санька для такого дела выгреб все запасы — рублей 70. И поначалу быстро удвоил бабки. А потом пошла какая-то полоса неудач. Он стал волноваться, путаться в правилах замудренного покера. А Шаха на ухо сипел:
— Братан, не ссы, удваивай! Накинь сотку-другую! Да пох, что уже нету — ты же такие суммы за вечер выигрывал! Если чо — потом отдашь. Мы тебе верим.
В конце вечера, незаметно для самого себя, Санька оказался должен почти полторы косых. Новый приятель не соврал: лоха, действительно, развели. По дороге из «крутого места» эта падла еще и на Известь гнала, будто, он во всем виноват:
— Капец, ты подвел! Ищи бабки, пацан — этому типу нельзя не отдавать! Понял?
Санька кивал, а пальцы рук оледенели от страха. Где он такие деньги найдет? Сумма из каких-то фильмов про кровопийц-капиталистов! Да, если бы он во время игры понял, что, хотя бы, треть от нее должен — то тут же карты сбросил. Как они его так заболтали?
«Падла… Падла… Падла…» — в голове крутилось только новое имя Шахи. Но злиться на того можно сколько угодно, а деньги проиграл он сам. В карты. При людях. И отдавать надо.
Но как?!
Это была самая бессонная ночь в его жизни. А наутро в педе его уже ждал «добрый друг Шаха» и с улыбочкой потребовал деньги. Даже уже не скрывал, что Санька должен именно ему.
— Я отдам, — с твердостью, за которой ничего не было, ответил Известь. — Только дай сессию закрыть. Я потом найду и отдам.
— Может, мне пять лет подождать? — заулыбался Шоха. — Короче так. С тебя талон на водку и курево. Это будут типа проценты за май.
— Да у меня ж нет! — изумился Санька. — Мне 18-ти нет, у меня вырезают их.
— У матери возьми. Или она пропивает сама?
За май талоны найти удалось. И за июнь. Но понятно, что вечно так отмазываться не выйдет. Да и талоны на алкоголь — это дефицит, который по итогу может дороже карточного долга выйти. Санька продал всё, что у него было, даже зимние вещи отнес на барахолку. Но в жестянке у него лежало чуть больше трех сотен. Корефанов можно попросить — те не бросят. Но что они дадут? Пару сотен, не больше. Матери говорить не стал. Она не поймет и будет права. Да и откуда у матери деньги? Ну, даст еще пару соток — а ему стыда на всю жизнь.
Когда в деканате объявили, что археологическая экспедиция все-таки состоится (деньги на нее нашли) и можно пройти на ней практику — он записался самым первым. Хоть на время свалить из города. Собраться с мыслями. Придумать что-нибудь. И это было правильным решением. Преподы копали неолит, находок было мало, но работа на лоне природе — это чистый кайф! Санька чувствовал себя в своей стихии и на раскопе, и в лагере. За хлебом в деревню отправляли тоже его, так как и с местными он тоже лучше всех общался. Не сразу, конечно, общение заладилось…
— Сашка, не ходи в лагерь, — особенно бледная без
