— Он снял комнату в одном из отелей в центре. Так дешевле. Каждый из нас живет на собственные средства, а они убывают ежедневно.
— А как насчет Чоя? — спросил я. — Он не дает взаймы?
— Као быстро соображает насчет всего, кроме баксов. Но я уверена, он не даст мне умереть с голода, если дела будут совсем плохи. Наверняка одолжит меня своим дружкам на недельку-другую и пятьдесят процентов заработанного будет отдавать мне.
— Военный совет завтра в десять утра все еще в силе?
— Вроде да. Мы могли бы отправиться на него прямо отсюда.
— Действительно, почему бы и нет? — согласился я. — Уже можно ложиться спать?
— Спальня вон там. — Вирджиния кивнула на дверь.
— Что, одна спальня?
— Одна.
— И кровать одна, да?
— Разумеется.
Я немного подумал.
— Может, мне лучше лечь здесь, на кушетке? Или тебе будет удобнее на полу?
Вирджиния медленно подняла голову, и мне показалось, что в глазах ее вот-вот блеснут слезы.
— Хватит, Дэнни, — тихо попросила она. — Прошу тебя!
— Ладно. Я пошутил.
Она в отчаянии покачала головой:
— Идея казалась такой заманчивой! Я решила, что сама со всем справлюсь. Наконец-то, после двух лет кошмара, могла избавиться от Эмерсона Рида. Думала, проверну это дельце и до конца жизни буду жить припеваючи. Я знала, что Ларсон предан мне и ради меня готов на все. Заодно он бы свел счеты с Эмерсоном. Эрик возненавидел его с самого первого дня работы.
— С Ридом было так трудно ладить? — полюбопытствовал я.
— Ты представить себе не можешь! Жизнь с ним была сплошным кошмаром. Если он не ворчал, не рычал, то подвывал. Больше не встречала подобного вероломного типа! Иногда такое вытворял! — Она вдруг вздрогнула. — Если бы мне пришлось выбирать — провести остаток жизни с ним или покончить самоубийством, я не раздумывая перерезала бы себе горло!
— Неужели он такой уж ужасный, дорогая? — воскликнул я. — Ты просто переутомилась.
Вирджиния глянула на меня почти с жалостью.
— Ты же совсем его не знаешь, — медленно проговорила она. — Думаешь, он просто злобный пес, со всеми этими рыками и подвываниями? Стоит ему лишь заскрежетать зубами, да кто угодно забьется в угол, дрожа от страха! Ты никогда не видел, как собака загоняет зайца? — Она опять вздрогнула. — Зрелище не из приятных, Дэнни!
— Оставь свои собачьи истории для детей! — попросил я. — Догадываюсь, что Рид тот еще тип, но ты уж такое напридумывала…
— Знаешь, как он разбогател? — резко спросила она.
— Нет. — Я пожал плечами. — Наверное, разбавлял спиртное водой?
— У него был напарник, — сообщила Вирджиния. — Они вместе занимались контрабандой наркотиков. У того была яхта, а у Рида — связи. Напарник на яхте отправлялся в Карибское море, забирал там товар и доставлял в Штаты. Рисковал именно он. Власти заинтересовались его морскими путешествиями. Эмерсон узнал об этом и сообщил полиции, где можно поймать его сообщника при передаче товара. Тот предпочел покончить жизнь самоубийством, но только не угодить за решетку. А Эмерсон купил за бесценок его великолепную яхту.
— Да, что ни говори, парень не промах…
— Года два он сдавал яхту напрокат, — продолжила она. — Десятидневные круизы для тех, кто мог себе позволить такую роскошь, начиная с алкоголя и кончая женщинами. Белые женщины-профессионалки запросили бы слишком много, поэтому Эмерсон предлагал клиентам мексиканок. Зато ему хорошо за них платили. Когда круиз подходил к концу, он высаживал их где-нибудь на пустынном пляже. Две шестнадцатилетние девушки выбросились за борт.
— Как тебе удалось все это узнать? — удивился я.
— Эмерсон сам рассказывал. — Она улыбнулась. — Хотел рассмешить. Иногда, в порыве безумия, когда ему надоедало меня избивать, говорил: «Почему бы тебе не последовать их примеру?»
— Ну, так или иначе… Теперь ты освободилась от него и сорвешь к тому же большой куш в этом дельце.
— Конечно. — Голос ее дрогнул. — Ты только посмотри на меня! Я ни на шаг не приблизилась к этому проклятому золоту, лишь связалась с такими подонками, как Рошель! Да еще это убийство в придачу! Если мы не прикоснемся к золотым слиткам в ближайшие две недели, придется наняться к Чою, предложив ему семьдесят пять процентов заработка!
— Ну, не так уж плохи дела, дорогая, — попытался я ее утешить. — Может, уже через месяц ты будешь жить в «Уолдорф Тауэрз», выбрасывая из окна десятидолларовые купюры беднякам, толпящимся на улице. Яхта Эмерсона прибывает сюда утром, да?
— Какая разница! — с надрывом в голосе произнесла Вирджиния. — Ничего не выйдет, я знаю. Все не так, я чувствую, все не так! — Она стукнула кулаком по столу. — Мне никогда не завладеть этим золотом!
— С твоей внешностью тебе незачем волноваться, — успокаивал я ее. — Если все рухнет, ты можешь снова выйти замуж, только постарайся подцепить типа с деньгами Рида, но не с его характером и обаянием, ну, какого-нибудь вполне приятного миллионера…
Вирджиния аж заскулила от отчаяния, закрыв лицо руками.
— Что я такого сказал, что?
— Ты! — Она всхлипнула. — Стоишь тут передо мной и говоришь такое! И это после того, как я заплатила сорок долларов за это платье — между прочим, квартирная плата за неделю! — чтобы произвести на тебя впечатление! Пришлось чуть ли не силком вытаскивать тебя из отеля, чтобы привезти сюда! И чем мы тут занимаемся? Сидим, допиваем последнее, что у меня есть в запасе из спиртного, — кстати, оно тоже обошлось мне недешево, — и издеваемся друг над другом…
— Э… э… Вирджиния… — промямлил я.
— Ты! — заорала она. — И ты еще говоришь, что мне незачем волноваться, если все рухнет, могу снова выйти замуж… — Ее глаза зло заблестели. — Остается только — как это ты сказал? — подцепить какого-нибудь миллионера? — Схватив шейкер, Вирджиния запустила его в стену. Он разлетелся вдребезги. Затем она вскочила и, дрожа от негодования, добавила: — Ну почему я не могу соблазнить даже такого придурка, как ты? Чем я плоха? Я что, старая? Мне всего двадцать шесть, у меня документы с собой — вон в том столе, могу показать!
— По-моему, ты выглядишь на двадцать три, и ни на день старше, честно! — пробормотал я.
— Ну ладно! — завопила она. — Наверное, все дело в этом платье — сорок долларов коту под хвост! От него мы избавимся!
Она дернула застежку-«молнию», затем сняла платье через голову, швырнула его на пол и даже потопталась на нем.
— Теперь никакого платья нет, — задыхаясь, констатировала Вирджиния. — Может, все дело в моей фигуре, а? Я что, похожа на толстых теток, выгуливающих своих собачек по Пятой авеню и кряхтящих при каждом шаге?
Ты опять ошибаешься, я еще ни разу не надевала пояс, и грудь у меня не падает, когда я снимаю бюстгальтер!
Одно движение рук — и шелковая комбинация персикового цвета оказалась рядом с платьем у ее ног. Затем руки Вирджинии скользнули за спину. Словно завороженный я смотрел, открыв рот, за полетом бюстгальтера через комнату — он приземлился на спинку стула в противоположном углу.
— Видишь? — рявкнула она. — Как в бюстгальтере! Не опустились ни на дюйм!
И была абсолютно права: ее мраморные груди с розовыми сосками выглядели упругими и высоко поднятыми.
— Ни на дюйм, — покорно повторил я. — Говорю это как истинный знаток женской груди!
— Значит, все на месте, — хрипло произнесла она. — Никакого пояса на косточках, никакого поролона! Так в чем дело? Чем я плоха?
Я приготовился было открыть рот, чтобы ответить ей, но не успел.
— Ладно, — удовлетворенно произнесла она. — Осталось только одно. — И одним резким движением стянула с себя трусики персикового цвета, затем переступила через них, постояла нерешительно какое-то время и наконец пренебрежительно бросила их в серебряную вазу для фруктов, стоявшую на столе.
Я почувствовал себя пятнадцатилетним юношей, попавшим на стриптиз впервые в жизни. Уставившись на Вирджинию, тело которой было просто потрясающим, я так и сидел, раскрыв рот.
Медленно и гордо она повернулась, прошла к двери, ведущей в спальню. При этом ее лицо расплылось в снисходительной улыбке. У распахнутой двери она задержалась, приняв элегантную позу.
— Ну что? — спросила она нежным голосом. — У меня все в порядке?
— Да, — прохрипел я. — Ты самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо встречал.
Вирджиния отвела правую руку в сторону и жестом, не допускающим возражений, — любая императрица, даже сама Клеопатра, позавидовала бы! — указала на спальню и властно прошептала:
— Значит, иди сюда!
По дороге к кровати я успел подумать о ней и об Улани: такие разные женщины, а подход у них один. Может, я с рождения такой везучий? Недаром природа наградила меня красивым профилем, да и всем остальным. А может, гавайский воздух так действует на женщин?
