Полигамия была допустимой, но не общепринятой. Существовала определенная разница между статусами жены и наложницы. Первая, или главная, жена именовалась «хозяйкой дома» (мне неизменно доставляет удовольствие, когда ко мне так обращаются торговцы; я собираюсь как-нибудь поприветствовать кого-то из них по-египетски). Брак не считался пожизненным, вполне быш возможен развод, однако обычно муж и жена считали, что продолжат свой брак и в загробной жизни, и потому некоторые статуэтки из гробниц изображают мужа и жену сидящими обнявшись, с обращенной в вечность улыбкой.
Когда женщина становилась матерью, ее общественный статус повышался. Считалось, что сыновья должны были почитать и любить своих матерей, и надписи на гробницах конца Древнего царства и всего периода Первого междуцарствия, перечисляя заслуги усопшего, обычно содержат упоминание о том, что он любил свою мать. Довольно странно, но в этих надписях о любви к жене не говорится. Человека почитали за любовь к родителям, детям, братьям и сестрам – но никогда, насколько я знаю, за любовь к своей супруге. Это серьезное упущение, и объяснить его трудно.
Мы видели, какими были права женщины. Каковы же ее обязанности? Одна из главных – «быть плодородным полем для своего господина», то есть рожать ему детей, предпочтительно сыновей. Хотя о других обязанностях говорится редко, естественно ожидать от жены создания удобств для супруга, приготовления пищи, поддержания в порядке одежды, надзора за домом, выполнения материнских обязанностей. Если муж был земледельцем, жена помогала ему в поле; жены чиновников и «бизнесменов» часто управляли делами своих мужей, когда те уезжали. В бедных домах женщины занимались размалыванием зерна, пекли хлеб, готовили пиво, ткали, шили одежду. И никто не ждал от них, что они будут чинить электроприборы, прочищать канализацию, обсуждать политические вопросы, управлять машиной, хорошо готовить сухой мартини – или станут специалистами в диетологии, детской психологии, дизайне, бридже и теории всеобщего образования.
По сравнению с женщинами многих других культур жены египтян имели очень мало поводов для недовольства. Их уважали как хозяек дома, от их мужей требовалось доброе к ним расположение. Дети были привязаны к матери и относились к ней почтительно. Ее права на собственность защищались, и, по крайней мере, одно время при разводе жене полагалась треть имущества, приобретенного супругами за время брака. Хотя дети были весьма желанны, у меня нет сведений ни об одном случае развода из-за бесплодия жены – у многих народов даже сейчас это достаточное основание для развода (заметим в скобках, что в полигамных обществах подобная проблема решается легче).
Существовало только одно серьезное преступление против брака – неверность. Поскольку ни одного кодекса древнеегипетских законов до нас не дошло, мы вынуждены использовать косвенные источники по этому вопросу: на основании нескольких повествований можно судить, что супружеская измена – по крайней мере, со стороны жены – была опасной игрой. Существует история о великом волшебнике и его неверной жене. Эта женщина серьезно искушала судьбу, задумав изменить мужу столь опасной профессии; он, разумеется, тотчас обо всем узнал. Любовник жены был брошен в пруд к крокодилам, которые, надо думать, обошлись с ним не слишком любезно. Неверная жена по распоряжению царя была погребена заживо. В другом рассказе жена-грешница, замыслившая измену, но еще ее не совершившая, была убита мужем, а тело ее брошено на съедение собакам.
К сожалению, не сохранилось свидетельств, что происходило с неверными мужьями, однако бесспорно, что неразборчивость – до женитьбы и после нее – осуждалась обществом. Мудрецы древности оставили суждения по этому поводу. Птахотеп писал: «Если ты желаешь, чтобы дружба длилась долго, в доме, куда тебя пускают, как сына, брата или друга… не приближайся к женщине… Не делай такого… это истинная мерзость». Мудрец более позднего времени, Ани, предостерегает: «Держись настороже с прибывшей издалека женщиной, которую в городе не знают. Не таращи на нее глаза, когда она проходит мимо; не стремись ее познать – женщина, которая находится далеко от своего мужа, словно глубокий омут, водовороты которого беспредельны… Это большое преступление, [достойное] смерти».
Существует распространенный трюизм, что в Древнем Египте были в обычае браки между братом и сестрой. Я всегда с подозрением отношусь к «общепринятым мнениям» и с большим удовлетворением должна сообщить на основании собственных исследований, что это широко распространенное представление лишено оснований. Несколько лет назад мои выводы были подтверждены исследованиями профессора Ярослава Черны; его имя заслуживает упоминания не только потому, что он усомнился в господствующем мнении, но и потому, что он проделал колоссальную – и крайне трудоемкую – работу, чтобы прийти к окончательным выводам. Профессору пришлось изучить сотни надписей, разыскивая малейшие крохи информации о брачных отношениях. Очень затрудняло работу то обстоятельство, что во времена Восемнадцатой династии – если не раньше – слово «сестра» значило то же, что и «жена», а в любовных стихах оно еще заменяло слово «возлюбленная». С уверенностью утверждать, что муж и жена являются также и братом и сестрой, можно было только в тех случаях, когда были названы родители мужа и жены, причем одни и те же у того и у другой, а такое встречалось редко. Тем не менее профессор Черны нашел достаточно примеров, чтобы прийти к определенным выводам – и эти выводы оказались ошеломляющими. Во времена Среднего царства он обнаружил всего несколько возможных случаев брака брата и сестры, но один из них опирается лишь на предположение, что слово «сестра» не употреблялось в значении «жена» до Восемнадцатой династии. В других случаях совпадало имя матери – довольно обычное в тот период. Профессор Черны не нашел в Восемнадцатой династии ни одного случая, когда о браке между братом и сестрой можно было бы сказать с уверенностью. Из этого мы, конечно, не вправе делать вывод, что такого вообще не случалось, поскольку данных по всем египетским бракам у нас нет; но если свадьбы между родственниками и быши разрешены, они происходили нечасто, что противоречит популярной теории.
Простые египтяне обычно не заключали браков со своими сестрами. Цари же это определенно делали – не всегда, но часто. Почему?
2. ЦАРИЦАС этой точки зрения следует внимательно обсудить вопрос о роли царицы в наследовании трона. Излагая свои взгляды, я не могу избавиться от некоторого смущения. В своей книге я стремлюсь предоставить читателю всю информацию о тех проблемах, по поводу которых египтологи не выработали общую точку зрения, но в данном случае я не согласна со всеми египтологами столь основательно, что не могу двигаться дальше, не объяснив причины своего несогласия.
Традиционная теория утверждает, что царица не могла править, но именно через нее переходило право наследования трона. Право это переходило от матери к дочери, и только тот, кто вступал в брак с наследницей – будь он сыном царя или нет, – имел право законно занимать престол. С этой точкой зрения вы можете познакомиться в большинстве книг в Египте. Это мнение распространено так широко, что почти невозможно разобраться, когда и как оно возникло. Во всяком случае, в 1890-х годах, когда сэр Джеймс Фрейзер опубликовал «Золотую ветвь», он писал: «Г-н Уильям Питри уверял меня, что все египтологи признали постулат о наследовании царской власти по женской линии».
Сэр Джеймс занимает меня в данном случае потому, что он наряду с другими антропологами как раз тогда обнаружил матриархат в первобытном обществе. По их суждению, большинство, если не все, первобытных сообществ управлялись женщинами. Богиня-мать, символ плодородия, быша главной богиней, а женщина-мать – главой семьи, возможно даже у целого племени. Все это происходило на заре истории, до появления письменности; ко времени, когда возникли древние цивилизации, мужчины взбунтовались и взяли верх. Но следы старого порядка вещей сохранились в религиозной практике, праве наследования, в обозначающих родство терминах и так далее.
На первый взгляд эта теория кажется обоснованной. Физическая связь ребенка с матерью очевидна, а роль отца порой темна. В начале XX века в Австралии существовали племена, в которых и не подозревали о роли мужчин в зачатии. Детей приносили духи. Европейцы нашли это наивное мнение в высшей степени забавным. Фрейзер поведал в своей книге трогательную историю об австралийце, чья жена родила ребенка после того, как тот целый год находился в отсутствии. Австралиец не мог понять, почему европейцы, на которых он работал, постоянно над ним подшучивают.
Следует признать, что роль мужчин в зачатии действительно не очевидна. Некоторые замужние женщины вообще не беременеют, а некоторые девушки, отрицая, что имеют контакты с мужчинами, «вдруг» оказываются беременными. Временной промежуток между зачатием и первыми признаками беременности довольно велик; только через пять месяцев эмбрион начинает подавать признаки жизни; лишь движение плода указывало неолитической женщине со всей определенностью, что она беременна. Первобытная женщина не могла связать свою беременность с чем-либо, кроме еды, сна или посадки растений; нет ничего удивительного в том, что у примитивных народов половой контакт не связывали с беременностью до того, как не возникло более сложное представление о физиологии. Мы вполне можем согласиться с тем, что первобытный человек не знал, кто его отец.
