– Итак, мы имеем следующее. В 20-м веке в разных странах в разное время среди вооруженных формирований левой и коммунистической направленности, а также на территории Белоруссии в партизанском отряде находился человек возрастом примерно 30-35 лет, занимающийся проведением специальных операций или партизанской деятельностью. Идет ли речь об одном и том же человеке – версия «Горец» – или это все-таки разные люди – версия «Клон» – нам и предстоит выяснить. Потому что этот человек найден и за ним установлено наблюдение. Три дня назад в ОВИР одного из районов Москвы поступило заявление от гражданина Потапова Геннадия Сергеевича на получение загранпаспорта. На прилагаемых к заявлению фотографиях – Воронцов, или, как было решено его называть, Объект.
Слово взял Директор.
– Учитывая чрезвычайный характер происходящего, дело взято на контроль самим Президентом. С этого момента все присутствующие входят в специальную группу под руководством полковника Андреева Виктора Алексеевича. Доклады мне – ежесуточно. Объект ни в коем случае не должен уйти, учитывая его чрезвычайную опасность. В случае угрозы потери и ухода Объекта – немедленное уничтожение. Вопросы есть?
Офицеры промолчали.
***
Воронцов-Потапов был взят на удивление спокойно. Когда он выходил из подъезда своего дома в районе Речного вокзала. Оружия при нем не было. Как не было его обнаружено и в его однокомнатной квартире. И вел себя Воронцов-Потапов тоже удивительно спокойно.
Отвезли его в центр по работе с особо важными агентами, расположенным на территории, относящейся к ФСБ и охраняемой по такому случаю сформированной ad hoc – на этот случай – группой из лучших бойцов ФСО, ФСБ, ГРУ и МВД. Охрана образовывала три периметра непроходимой извне и вовне обороны, а в центре их был небольшой домик. Под домиком, на глубине 25 метров, находился бункер, в одну из камер которого Объект, он же Воронцов, был помещен.
Процедура допроса была разработана заранее. Комнату наводнили разнообразной теле- и радиоаппаратурой, в стол был вмонитрован радиоуправляемый фугас, приводимый при необходимости в действие из другой комнаты, отделенной почти метром железобетона. На случай выхода Объекта из под контроля. Андреев предлагал сначала провести комплексное научно-медицинское обследование Объекта, но Директор ясно дал понять, что этого делать не нужно. Явный страх, испытанный наверху, не прошел и после того, как Воронцов был изолирован.
***
– Как Вас зовут?
– Можете звать Воронцовым. Можете Потаповым.
– А может быть Гансом Моррисом?
– Можете Моррисом. Разницы никакой.
Арестованный был спокоен, даже скорее скучал. Он сидел в небрежной позе на наглухо приваренном к полу металлическом стуле, разглядывал свои руки, стоящий перед ним стол, пол, стены, потолок.
– Год рождения?
– Вы действительно хотите это знать?
– Спрашиваю здесь я.
Арестованный только что не зевнул.
– Сколько раз я слышал эту фразу, даже один раз от ваших предшественников, перед войной.
Полковник Андреев мельком посмотрел на главную видеокамеру. Он знал, что эта фраза вызовет интерес всех, кто за допросом наблюдает.
– Что вы имеете в виду? Вас уже задерживали?
– Да, как-то один Ваш коллега допрашивал меня в кабинете на Лубянке. Очень был горячий молодой человек.
– Итак, год рождения?
– Ну, где-то 90-й год до нашей эры, – улыбнулся арестованный. – Точнее сказать не могу. Увы.
Андреев долго молчал.
– Это шутка? – холодно спросил он.
– Вы спросили, я ответил, – сказал арестованный.
– Этого не может быть, – растерявшись, сказал Андреев.
– Никакого другого ответа у меня для вас, полковник, нет, – пожал плечами арестованный. Продолжил. – Знаете, давайте не будем терять время. Я родился во Фракии, где-то в 90-м году до нашей эры, был рабом в Римской Империи, попал в школу гладиаторов, принимал участие в восстании рабов, в вашей историографии известном как восстание Спартака. С тех пор воюю – фактически третью тысячу лет. Я понимаю, что это для вас звучит безумно, но другого я сказать не могу, а врать не хочу.
– Вы знаете, что в распоряжении спецслужб есть средства для выяснения истины? – спросил Андреев. Добавил: – В том числе и об атаке на Дмитровском шоссе.
– Бить будете? – ухмыльнулся арестованный. – Знали бы Вы, как били меня в Кантоне, в 24-м году 20-го века. Вот там были специалисты. Гестаповцы по сравнению с ними – сущие дети.
– Есть другие способы, – сказал Андреев.
– Сыворотка правды? Знакомая штука. В Аргентине в 80-м году того же века цэрушники пробовали. Без толку. Я ведь жил пару сотен лет в Тибете – в Европе было решительно нечего делать, ну и научился там многому за это время. Кстати, эти парни «гринго» из ЦРУ плохо кончили – их «монтонерос» превратили в решето. Вот я скажу вам мощные были партизаны, хотя марксисты и неважные. Я ими до сих пор горжусь.
И добавил:
– Вообще, двадцатый век был бурным. Впрочем, этот тоже будет явно неспокойным.
– Хорошо, предположим, я Вам поверю. И что Вы делали потом? После Римской империи?
– После того, как Спартака разбили? Жил. Времена были мутные и смутные – распад Римской Империи, потом темные века, феодализм, средневековье. Вот и на Тибете пожил. Но обычно работа находилась – человеческое стремление к свободе неистребимо, знаете ли. Правда, поначалу все было в религиозной оболочке, иногда очень трудно разобраться, но я учился. Времени читать книги, как вы понимаете, у меня хватало. Потом уже стало легче – «левеллеры» в Англии, «бешеные» во Франции. Кстати, Марат поразительно напоминал Ленина – так же умел безошибочно слышать голос масс.
– И сколько иностранных языков Вы знаете?
– Сколько? Пятьдесят, наверное. Из них, правда, пять мертвых. Готский, потом еще этот…
– Так что, Вы бессмертны? – перебил Андреев.
– Бессмертен? – арестованный пожал плечами. – Не думаю. Когда произойдет тот самый последний и решительный бой, я, наверное, стану обычным человеком. Заведу семью, детей…
– Последний и решительный бой? – переспросил Андреев. Потом немного скривился: – А, Вы про это… И какое научное объяснению такому факту?
– Научное? – задумался Вороноцов. – Чего не знаю, того не знаю. Какая-то странная флуктуация. Впрочем, этим словом можно объяснить что угодно – даже чудо. Так что… сам не знаю, хотя и много думал об этом.
Андреев подумал. Встал.
– Я вынужден сделать перерыв.
***
Директор выслушал доклад рассеянно.
Потом, пошуршав бумагами, сказал:
– Все это очень интересно, конечно. И ученых бы надо пригласить, и врачей, и историков. Но…
Он вздохнул.
– Наверху принято решение – Объект уничтожить. Немедленно.
– Почему?
– Он очень опасен. Мы вызвали из Приднестровья его командира – Александра Ждана. Тот про него много рассказал – они были долгое время вместе, он единственный, кто видел Объект в реальной ситуации. Это не просто боевик – это супербоевик. Мы даже не можем знать всех его способностей. И, возможно, он про них нам и не расскажет. А просто уйдет, когда посчитает нужным – и тогда нам придется жить в постоянном страхе, что он нанесет удар – по кому угодно. Вплоть до Президента.
– Товарищ Директор, я не думаю, что это правильное ре…
– Решение принято, полковник. И осуществить его я поручаю Вам – как человеку опытному.
Директор весьма прозрачно намекнул на участие Андреева в акции по уничтожению популярного в армии генерала, чья ликвидация была обставлена как конфликт на личной почве в семье. Генерала сочли крайне опасным для тогдашнего президента.
– Слушаюсь, товарищ Директор.
– Тело передадите в научно-исследовательский отдел. Но гарантия уничтожения должна быть абсолютной. Я не знаю, нужно ли отрезать голову – он поморщился – но тело охранять так же, как живого. Вам ясно?
– Ясно.
***
Андреев открыл камеру:
– Выходите, Воронцов, или как Вас там, сейчас будет очная ставка.
Арестованный поднялся с постели, потянулся.
Вышел из камеры. В коридоре никого не было, хотя за каждой дверью сидело несколько вооруженных до зубов офицеров.
Андреев сунул руку в карман, но Воронцов вдруг повернулся к нему:
– Мне Вас жалко, полковник.
– Вы о чем? – попытался сухим тоном скрыть свою растерянность Андреев.
– Служите неправому делу, хотя и хороший профессионал. Палачом вот сейчас станете- или раньше, наверное, уже убивали людей, да? А ведь умирать очень больно, полковник.
Андреев – уже трясущейся рукой – вынул пистолет и выстрелил Воронцову в грудь. Еще раз. Еще.
Тут же стали открываться двери в коридоре – из них появились офицеры с оружием в руках. Кто-то подошел к лежащему телу, сделал аккуратно контрольный выстрел в голову.
Андреев, не оглядываясь, прошел к лифту, поднялся на два уровня выше, прошел в Коммуникационный Центр. Взял трубку аппарата прямой связи с Директором:
