из кармана вязки.
Я пошарил под тяжелой даже с виду доской и нащупал вставленный там в крепления пистолет. Хороший дедушка, добрый… Свалить троих из «беретты» в упор — как нечего делать, а потом уж и удрать можно. Я внимательно посмотрел на лежащего в отключке — нет, не дедушка, помоложе. Лет сорок пять, не больше. Да, седой и морщины ранние, типаж из тех, кто до полудня ненавидит всех, а после полудня себя.
— Во! — радостно ввалились Небош с Глишей и бухнули на стол сверток, перетянутый веревкой.
— Где сыскали?
— Где надо, — осклабились бывшие уркаганы. — Все и всегда прячут одинаково.
В свертке нашлось все то же самое — бумаги, чистый испанский паспорт, сандаловая иконка и банкноты с капитолийской волчицей, Юлием Цезарем и античными богинями.
— Живем, — обрадованно хмыкнул Глиша, — с голоду не помрем.
Хозяин пришел в себя, когда Славко закончил вязать ему руки. С ненавистью оглядев нас он зло сплюнул в угол:
— Убьете?
— А что с тобой делать?
— А если скажу, где остальное?
Мы со Славко переглянулись, он чуть заметно кивнул.
— Тогда будешь жить.
— Поклянись.
— Какой смысл? Не веришь — не показывай.
Но он неотрывно смотрел на меня и я сказал:
— Ладно, если покажешь, оставлю в живых, слово.
— Ваша взяла, — прошипел хозяин. — Пошли.
В бочку для дождевой воды влезало, наверное, литров четыреста. Стояла она под сливом с крыши сарая на большом плоском камне.
— Под ней.
Небош примерился, обхватил бочку руками, присел…
Смотревший вроде в его сторону Славко вдруг заорал:
— Стой!!!
— Что? — шарахнулся Небош.
— Все в укрытие! Веревкой сдернем.
— А-а-а, гады!!! — забился в истерике хозяин.
Славко заткнул его самым простым способом — сунул нож под ребра.
— Ты чего вдруг?
— Понимаешь, — вытер лезвие хорват, — уж больно он плотоядно щурился, а как Небош бочку взял, смотрю, уголки губ дрогнули и вверх полезли. Заминировано там, чем хочешь побожусь.
Бочку мы сдернули из-за угла, под ней действительно рванула осколочная граната. Может, и не одна, но никто не всполошился — город частенько бомбили и жители привыкли к гораздо более громким звукам.
— Камень интересный, — потыкал граблями Глиша, — дышит.
И точно, основание, на котором стояла бочка, гуляло как неплотно пригнанный люк.
— Копать надо и подбираться сбоку, — вспомнил я давние уроки Владо Руса-Смирнова и недавние уроки Красовского и Хариша.
Почти как археологи мы обкопали камень со всех сторон и нашли три проволочки, шедшие из-под него, каждая крепилась к вбитому и закопанному в землю колышку. Предусмотрительные, суки — поставили на неизвлекаемость, если кто с кондачка решит залезть, то и сам сдохнет, и содержимое вдребезги.
Ковыряться с заминированным тайником и потрошить его закончили уже после заката, в нем же прикопали хозяина.
Славко разбирал бумаги, а нам досталась тяжеленькая шкатулка и два фибровых чемоданчика. В первом лежал комплект, при виде которого Глиша радостно ухнул — отмычки, фомки, гусиная лапка, балеринка и прочий инструментарий медвежатника. А во втором мелкие резцы, баночки-скляночки и формочки.
— Это для печатей, — прогудел Небош. — Доводилось видеть в работе.
И вот ради этого криминального арсенала мы чуть не взлетели на воздух? Но шкатулочка вознаградила нас за труды — десяток паспортных бланков Испании, Аргентины, Кубы, Чили и три скрутки золотых монет.
— Ну вот мы и в хопре, — пробормотал я под нос.
— Это надо сдать, — строго констатировал Славко.
— По паре монет каждому, — возразил я, — на крайний случай.
Он вскинулся спорить и даже раскрыл для этой цели рот, но Небош, Глиша и через секунду Ромео придвинулись поближе ко мне.
— Хорошо, тогда спать, с утра в Неаполь.
Жалкие пятьдесят километров до последнего адреса мы тащились два часа — движуха на дорогах в направлении к фронту и обратно заметно плотнее, чем на рокаде. Адрес на виа Романи в южном пригороде нашли быстро — в качестве ориентира выступала известная всем в округе часовня Мадонны дель Арко.
Вот только вместо дома и парочки соседних имелись одни развалины — тут бомбили куда серьезнее, чем в Боснии.
Славко пролез через завал из камней и дерева и свистнул:
— Давайте сюда, тут полдвора уцелело.
Но у нашего джипа, скрипнув тормозами, остановился такой же, только с крупными буквами «МР» на бортах. Офицер и трое солдат встали в линию, рассматривая нас без малейшей приязни. Каски с белой полосой, на рукавах черные повязки, и везде те же самые буквы «МР».
Military Police, военная полиция.
Первым заговорил лейтенант:
— Кто разрешил?
Сразу же стало ясно, что перед нами человек ответственный и предусмотрительный.
— У товарища здесь дядя жил, — выдал я заготовку, — заехали проведать, а тут такое…
Славко вытащил из-за пазухи письмо, потыкал в адрес и в свои документы. Вот же сукины дети, меня заставили все запоминать, а своему выдали в письменной форме!
Сличив фамилию на письме и фамилию в документах Славко, лейтенант передал письмо водителю и коротко бросил:
— Проверь!
Джип рыкнул мотором, обдал нас пылью пополам с выхлопом и умчался. Пока он катался, лейтенант просмотрел все остальные наши бумаги — и от Службы спасения пилотов (на английском), и от миссии НОАЮ (на сербско-хорватском, с переводом на английский) и от Верховного штаба (на сербско-хорватском). Чего он хотел найти в последних, бог весть, но время провел с пользой.
Водила примчался из комендатуры с подтверждением — да, жил здесь такой, и мы разошлись, как в море корабли.
Еще три часа возни с разминированием, раскопками и вскрытием небольшого несгораемого ящика — Глиша провел его с явным удовольствием и весьма артистично, использовав добытый в Салерно чемоданчик — и мы владельцы картотеки, толстой книжки с адресами от Загреба до Буэнос-Айреса (у меня даже снова проснулось желание уехать в Аргентину) и денег в разной валюте.
С чувством хорошо исполненного долга тронулись обратно. Лиры пригодились уже на полдороге до Бари, когда стало ясно, что доехать до темноты не успеем. Нашли таверну, заплатили за ночлег. Перекусили, макая хлеб в оливковое масло с перцем, запили вином и всю ночь менялись на карауле — слишком серьезный груз, да и местные мальчишки наверняка не прочь открутить что-нибудь полезное с американской машины.
С утра за руль село Ромео — нужно гнать, а у
