– Все подробности – по телефону, – предупредила я Мишу.
– Ясно, я это сразу усек! – Опять порадовал меня парень верным ответом. – Разыщу вашу кралю и на чистую воду ее выведу! – стукнув себя кулаком в грудь, шепотом пообещал мне Мастеровой, схватил бумаги и быстро вышел из кабинета.
Я не сомневалась: помощник постарается меня не подвести: глаза у него горели, как у настоящего авантюриста, азартом и жаждой помочь!
– Какую такую кралю?! – оживился Василий, едва лишь за Мишей захлопнулась дверь.
– Пока и сама не знаю… – неопределенно пожала я плечами и демонстративно отвернулась к монитору. Врать Ромашкину мне не хотелось, но и волновать его из-за непроверенной информации тоже не следовало.
Я решила отложить свидание с Савельевым на более удобный момент. Оставить Василия я могла на это время только в чьих-то надежных руках, и таковыми мне представлялись только руки Мастерового. Он обещал вечером явиться ко мне домой с докладом, от этой «печки» и я выстрою дальнейший план действий. Я постаралась представиться Савельеву в роли дамочки весьма загадочной и даже роковой, а такие красотки с изюминкой уж точно не звонят кавалеру на следующий же день после знакомства.
Тетушка опять расстаралась с ужином, тем более, что обед мы пропустили: Ромашкин был слишком занят рабочим процессом. Михаил явился минут через пять после того, как мы сели за стол. Его лицо горело от нетерпеливого желания немедленно поделиться со мной новостями, но, несмотря на то, что я хотела все побыстрее узнать, в присутствии Ромашкина говорить о Маше было категорически нельзя. Поэтому, повинуясь моему неумолимому взгляду, Мастеровой покорно сел к столу и подцепил вилкой кусок фаршированной рыбы. Лицо его просияло, стоило ему распробовать блюдо. Своей стряпней моя тетушка легко проложила дорожку к сердцу и этого парня, чем и поспешила воспользоваться.
– Мишенька, как вы с Женечкой познакомились? – Ее глаза источали радушие.
Мастеровой покраснел и беспомощно уставился на меня.
– На работе! – грозно прошипела я.
– Да что вы! – всплеснула руками тетушка, и ее глаза загорелись уже знакомым мне огнем – сваха вступила в свою роль. – И что, моя племянница поразила вас с первого взгляда? – продолжила она натиск.
Щеки бедного парня запылали цветом кумача советской эпохи. К моему удивлению, он пролепетал:
– Э… вообще-то, да…
– Особенно в тот момент, когда он бомбу обезвреживал! – поспешила я сгустить краски, ибо наша беседа под умелым руководством Милы направилась в запрещенное русло.
Фразочка моя возымела успех: лицо Михаила пошло алыми пятнами, а тетушка буквально поперхнулась готовым сорваться с ее губ очередным вопросом.
– А я-то подумала… – разочарованным тоном протянула она.
– Неправильно подумала! – отрезала я и решительно сменила тему: – Василий, ты уже наелся?
– Да, спасибо, очень вкусно, – он поспешно запихнул в рот кусок рыбы. – Я пойду, мне надо программу закончить, пока мысли не разбежались! – Его, как истинного фанатика или ученого, даже кулинарные шедевры не могли отвлечь от дела.
Ромашкин ушел в отведенную ему комнату. Лицо Михаила приобрело серьезное выражение. Он пригубил кофе и спросил:
– Теперь можно все рассказать?
– Конечно, мне и самой не терпится! – шепотом воскликнула я.
Мастеровой тоже понизил голос:
– Я сразу отправился по нужному адресу. Конечно, нашу девицу я там не застал…
– Что, в принципе, и так было ясно… Но, надеюсь, ты не прождал бездарно все это время на ее лестничной площадке?!
– Да как можно?! – Миша даже оскорбился. – Я же упертый! Трудности меня только подстегивают!
– Это отлично. Так что дальше со Свириной? – Я подалась вперед. Краем глаза я отметила, что тетушка замерла возле посудомоечной машины. Выставлять родственницу из ее собственной кухни я просто не имела права, поэтому приходилось смириться с ее явным подслушиванием.
– Странная эта Маша… – начал было Миша, но продолжить не успел.
– Что – Маша, какая Маша? Васенькина?! – встрепенулась тетушка и уронила тарелку в раковину.
Ромашкину не следовало знать, о чем мы говорим на кухне, и я укоризненно посмотрела на Милу.
– Прошу тебя, без эмоций, наш программист только что переключился на работу, и травмировать его громкими упоминаниями имени возлюбленной не стоит.
– А я что?! Я молчу! – она прикрыла рот рукой. – Я, вообще, с посудой хлопочу и вас не касаюсь, говорите о чем угодно…
– Спасибо! Так в чем же странность? – кивнула я Мише.
– Да она словно не от мира сего, как из прошлого века… – К сожалению, ему опять пришлось прерваться.
– Так это хорошо! Значит, она – воспитанная девочка, нашему Васеньке только такая и могла понравиться! – послышалось из угла.
Я, не сдержавшись, воскликнула:
– Да что же это такое?!
– Ой, молчу! – глаза тетушки испуганно округлились.
Но я редко предлагаю людям несколько шансов: тетушка исчерпала лимит моего терпения.
– Мила, я прошу тебя: можно, мы поговорим без несдержанных свидетелей?! – Я многозначительно посмотрела на дверь.
Тетушка безропотно покорилась, вышла и прикрыла ее за собой.
– Так что тебе удалось узнать? – наконец-то я спокойно выслушаю Мастерового!
– Мне удалось проникнуть к ней домой. Ее, как я уже сказал, в квартире не оказалось, но я назвался старостой группы, что-то приврал про этюдник, в общем, не важно… – махнул он рукой. – Мама у девушки доверчивая, уболтал я ее быстро и – практически на законных основаниях – промаршировал в хозяйских тапках в комнату.
– Молодец! Хвалю за находчивость! – оценила я его успехи, подумав, что хорошо бы бестолковому Антону Чайникову послушать отчет Михаила. – И что дальше?
– Да ужас! – интригующим тоном продолжил он. – Во всю стену ее комнаты нарисован портрет Ромашкина со стрелой в сердце. Жуткое зрелище! И, главное, похоже очень! Я даже испугался. И программист запечатлен в таком трогательном виде, как мученик. Похоже, эта Маш… то есть гражданочка, помешана на религии.
– В смысле?
– Ну, это мое личное мнение, хотя другого и быть не может: что в данный момент наша барышня вроде бы находится на территории монастыря, где реставрирует иконы! – с аффектацией театрального актера произнес он. – Ее мама уверяет – отмечу, что со слезами на глазах, – что М. подумывает принять в скором времени постриг. – Михаил пожал плечами, давая мне понять, что объяснить такое поведение девушки он не может.
– Какого монастыря? – деловито спросила я.
Михаил сказал – какого. Я насторожилась и подошла к двери: мне показалось, что за ней кто-то стоит. Я рывком распахнула дверь и увидела свою тетушку. Она с невозмутимым видом развешивала белье на сушилке в коридоре.
– Что случилось? – посмотрела она на меня удивленно.
– Надеюсь, ничего… – мрачно протянула я, но некий осадок сомнения остался. Моя родственница, когда надо, умеет врать с невинными глазами.
Свежие новости требовали от меня быстрых и активных действий. Некогда выводить на чистую воду мою любопытную старушку. Похоже, она рада тому, что оказалась в эпицентре моей профессиональной жизни, и огорчать ее новыми нотациями мне не хотелось.
Я осталась в коридоре, прикрыв дверь в кухню. Тетушка ушла в свою комнату. Михаил пил чай. На часах было девять вечера… я достала визитку Савельева и набрала его номер. Он вскоре ответил, и, судя по тому, с каким энтузиазмом и радостью он отреагировал на звуки моего голоса, я подумала, возможно, он весь день провел в обнимку с телефоном, боясь пропустить мой звонок.
– Здравствуйте, Вениамин, это… – не успела я представиться, как он меня перебил:
– Евгения! Я счастлив! – Голос его звучал радостно, что, признаюсь, слегка мне польстило.
– Отчего это вдруг, вы же еще не знаете, почему я вам звоню, – попыталась я остудить его пыл, вовсю кокетничая.
– Полагаю, основанием для звонка послужила ваша… заинтересованность, порожденная нашей случайной утренней встречей. Ведь у нас с вами иных точек нет! – уверенным тоном заявил он.
Я, конечно, придерживалась иной позиции: в соседней комнате колдовал у компьютера человек, послуживший причиной для нашего якобы случайного знакомства с Савельевым. Но эту информацию еще не настало время обнародовать.
– Какой вы быстрый, однако, – загадочным тоном протянула я.
– Когда мы увидимся? – перешел он в активное наступление, и я коварно, чтобы поддразнить его немного, усмехнулась в трубку.
– Может быть, в ближайшие дни… или никогда… я еще не решила… – продолжала я терзать его.
– У меня создается такое впечатление, что вы заманиваете меня в роковую ловушку, – после недолгой паузы произнес Вениамин. – Но я уже и так покорен вашими чарами, так что будьте спокойны: никуда я не денусь и буду, как зверь в капкане, покорно ждать развязки.
