— В-взво-од, ко мне! Стать, спешиться. Коноводы — убрать лошадей. Остальным — залечь. К бою!
— Езжайте, господин генерал, — указал рукой вперед полковник. — Первое для вас прикрытие — мои разведчики. Второй рубеж — здесь. Третий — на ко́пье, занятых поручиком Оноли. Дальше уже Блюмфонтейн. Если вернетесь — поделитесь впечатлениями…
Девет, очевидно, готов был согласиться с Басмановым, если бы его слова не были настолько издевательски-оскорбительны. Тут, конечно, и сам Михаил не проявил некоторой деликатности и терпимости. Буры, даже самые умные и воспитанные из них, находились на другом уровне развития и в другой психологической нише. А он, тридцатидвухлетний офицер, с совершенно иным воспитанием и жизненным опытом, считал, что мягкости в объяснении задачи и предельной жесткости в требовании ее исполнения достаточно для любого военнослужащего.
Применительно к русскому солдату и офицеру такая позиция была верной, даже — единственно верной. Но здесь — не срабатывало. Не было в самых архетипичных слоях самосознания буров таких автоматически всплывающих максим: «Сам погибай, а товарища выручай», «На миру и смерть красна», «Или грудь в крестах, или голова в кустах», «Не мы первые, не мы последние», «Помирать — так с музыкой» и так далее и тому подобное. «Жизнь — копейка, а судьба — индейка», хотя Козьма Прутков в свое время спросил: «Не совсем понимаю, почему многие называют судьбу индейкою, а не какою-либо другой, более на судьбу похожею птицей?»
— Езжайте, — повторил он, закуривая папиросу. — Один наш мудрец интересно сказал: «Смерть для того поставлена в конце жизни, чтобы удобнее к ней приготовиться». Кое-какое время у вас еще есть.
Девет взглянул на него с откровенным недоумением, хлестнул лошадь плеткой и вынесся вперед, прокричав своим нечто на староголландском. Басманов не разобрал.
— Передохнем, братцы, — сказал он, спрыгивая с седла. — Только не здесь. Вон тот холмик мне больше нравится.
— Видал я дураков, господин полковник, — сплюнул Барабашов. — Точно так генерал Самсонов перед Танненбергом послал меня куда подальше, когда я привез ему сведения, что германская кавдивизия заняла Зенсбург, где только мы и могли соединиться с Ренненкампфом…[13]
«Господи, какая древность, — подумал Басманов. — Вернее — наоборот! А я ведь тоже начинал войну неподалеку».
Сам он ощущал себя, как один из мелких князей, во главе дружины двигающийся к берегу Калки в 1223 году, знавший от половецких сакмагонов[14], что навстречу идут два тумена Субэдэй-Багатура. Чем кончилась та история — в книжках написано.
Смелые были князья, отчаянные! Две-три сотни верных воинов при каждом. Все в кольчугах и бронях. Шлемы на брови надвинуты, длинный меч у бедра, копье упирается в стремя, червленый щит на левой руке, еще булава или клевец[15] к седлу приторочены. Лук с полусотней стрел в колчане за спиной. Сила!
Сила-то сила, но — против соседнего князька, или набега половецкой орды, хоть и в тысячу сабель. Вот и сейчас — в своем «войске» он уверен, а на самом деле — способно оно сдержать орду, или так и поляжет здесь, пусть и со славой?
— Ты возьми правее, вон на ту высотку, — сказал робот «Артем» «Аскольду». — А я — на эту.
До подхода врага оставалось двадцать минут. По их расчету.
Между холмами расстояние триста метров, правый выдвинут на семьдесят метров вперед по отношению к левому. Такого полигона специально не придумаешь. Сектора обстрела открываются изумительные.
Тем более эти носители флотских имен были абсолютно лишены того, что у людей называется «инстинкт самосохранения». Взамен — другое. Выполнить задание и вернуться, не допустив разрушения казенного организма. Ничего личного, только чувство долга и ответственности за вверенное имущество, каковым в данном случае считалось для относительно самостоятельного, взаимозаменяемого псевдомозга человекоподобное тело.
Пока вокруг не было людей (своих людей), они могли обходиться без звуковой речи, переговариваться в УКВ-диапазоне.
— Аскольд! Когда появится цель, начинаю я, с полутора километров из «Взломщика», — предложил «Артем». — Ты наблюдаешь за попаданиями и фиксируешь результат. Буду стрелять последовательно — в голову, в корпус, в нижние конечности. Когда расстояние сократится до восьмисот метров, работай ты. Из «маузера». Смотреть буду я. Не удержим до четырехсот — уходим. Согласен?
«Аскольд» возражений не имел. Лабораторная задача, о чем спорить.
И вот орда появилась на близком и плоском горизонте.
Андроиды историю Древнего мира не читали. Им не было, что и с чем сравнивать. Что битва на Каталаунских полях, что Куликовская, что Грюнвальд — безразлично. По вельду на них накатывалось многотысячное войско, состоящее неизвестно из кого. Роботов их принадлежность не волновала. Тех, кого нужно считать своими, они знали. Все прочие — враги, подлежащие уничтожению помимо любых логических обоснований, которыми они тоже не заморачивались.
Но вот то, что «монстров» не пятьсот, а пять тысяч, по крайней мере было понятно навскидку. Причем глубина строя не просматривалась в пыльной мгле и тумане телесных испарений. «Иванов» ошибся. Принял авангард за главные силы.
«Артем», не испытывая нужды в дальномере, точно определил, когда первый ряд бегущих трусцой чудовищ, бурых, под цвет вельда, пересек намеченную линию. Выжал спуск винтовки, не обратив внимания на отдачу, способную слабого человека опрокинуть на спину.
Он не убивал, он экспериментировал.
Исходные данные: — пуля 12,7 мм, вес, скорость — штатные, дистанция — 1500 метров.
Цель первая: точка прицеливания — череп. Попадание — между глаз. Результат — полное разрушение. Объект упал на спину и прекратил произвольные и непроизвольные движения практически мгновенно.
Цель вторая, по видовой принадлежности аналогичная. Точка прицеливания — середина груди. Попадание — в точку прицеливания. Результат — объект упал на спину, около двадцати секунд совершал беспорядочные движения верхними конечностями. Обильное истечение крови из раневого и ротового отверстий.
Цель третья, аналогичная. Точка прицеливания — верхняя треть правой нижней конечности. Точка попадания — двадцать сантиметров выше коленного сустава. Результат — полный отрыв конечности, обильное кровотечение из стволовых сосудов, конвульсии, смерть.
Реакция окружающих — нулевая.
— Результат получен, положительный, — передал «Артем» «Аскольду». — Открываю огонь на поражение, прекращая фиксацию результата. Ты — изготовься.
Пока монстры пробежали отмеренные семьсот метров, «Артем» расстрелял почти весь имевшийся боезапас. В последнем магазине осталось три патрона. На всякий случай.
Он уложил штук пятьдесят, из первых рядов. Если известно, что «Взломщик» пробивает метровую кирпичную стену, еще не меньше сотни чудищ получили смертельные или надолго выводящие из строя ранения прошедшими навылет пулями. Только определить отсюда это было невозможно.
Неумолимое, безразличное к потерям движение слитной массы ужасных на вид существ могло бы повергнуть в панику кого угодно, только не роботов. Будь соответствующий приказ, они готовы встретить врага и врукопашную, исход которой трудно предсказать.
Но пока у них еще были винтовки. «Аскольд» выстрелил. Пуля в лоб с восьми сотен метров монстра повалила, но без разрушения черепа. При попаданиях в туловище и ноги эффект оказался незначительным. Только отдельные «объекты» удавалось вывести из строя четырьмя-пятью пулями в область сердца. Выяснив это, «Аскольд» забросил «маузер» за спину и прижался щекой к прикладу «Взломщика». Эксперименты закончены, результат негативный. Оружие стандартных калибров для борьбы с противником этого типа малоподходящее.
Теперь нужно просто работать.
Разряжавший одну за одной обоймы «ли-метфорда» «Артем» обратил внимание, что кое-какой результат их огонь возымел. Понесший сокрушительные потери центр строя начал замедлять движение, а фланги, наоборот, выдвигаться вперед. Робот не мог судить, вызвано ли это изменение тактики чьей-то командой или диктовалось примитивным инстинктом. Число погибших особей, источающих некие «феромоны смерти», превысило определенный предел и заставило остальных уклоняться от опасного места.
— Хватит, — передал «Артем» «Аскольду». — Поехали…
— Стой! Приближаются люди. Союзники.
Буры для них действительно были обозначены как «союзники», люди, которым следовало помогать в случае явной опасности, но приказы роботам они отдавать не могли. Только — просьбы, подлежащие исполнению в меру возможности.
Сами же буры, естественно, о нечеловеческой сущности этих бойцов понятия не имели. Проницательностью, достаточной для того, чтобы догадаться о некоторой разнице между теми, кто имел над левым карманом нашивку с буквами неизвестного алфавита, и всеми остальными, никто из них не обладал.
