Его учили искусству производить расчеты с помощью гигрометра, которым измерялись разливы Нила. Обучали геометрии и архитектуре, а также расчетам и градуированию приборов, которыми он должен был пользоваться. Но это было великой тайной, которую открывали только тем, чье знание было гораздо выше, чем у простых людей. Его знаком отличия был жезл со змеей, обвившейся вокруг него[49]. Слово для этой ступени было «Ева»[50], и поэтому ему рассказывали о падении человеческой расы[51]. А знак состоял в скрещении рук на груди.
Обязанностью неокора было мытье колонн.
ТРЕТЬЯ СТУПЕНЬ — «ВРАТА СМЕРТИ»
Посвященный этой ступени назывался меланефор. Когда неокор своей образованностью и хорошим поведением заслуживал следующей ступени, его приводили на прием. Фесмофор уводил его в некий холл, над входом в который было написано: «Врата смерти». Место это было заполнено различными видами мумий и саркофагов, и аналогичные рисунки украшали стены. Так как это было место мертвых, неофит находил параскиста.
Здесь он также находил геро, или тех, кто вскрывал трупы, поглощенных своим трудом (см. рисунки Нордена).
В середине холла был поставлен саркофаг Озириса, и так как предполагалось, что его убили недавно, — на нем были следы крови. Чиновники-жрецы допрашивали неофита, не принимал ли он участия в убийстве сего мастера. После отрицательного ответа, двое тапиксетов, или могильщиков, завладевали им. Они вели его в зал, где находились другие меланефоры, одетые в черное.
Царь собственной персоной (он всегда ассистировал на этой церемонии) благосклонно приветствовал претендента и предлагал ему золотую корону, вопрошая, имеет ли он достаточно мужества, чтобы выдержать те испытания, которые ему предстоят. Претендент, зная, что он должен отвергнугь корону, отбрасывал ее и топтал ногами[52] (Тертуллиан. О крещении. — Гл. 5). Тогда царь выкрикивал: «Оскорбление! Месть!» — и, схватив жертвенный топор, ударял неофита (слегка) по голове. Император Коммодиус однажды исполнял такую обязанность, причем настолько энергично, что дело приняло трагический оборот. Два тапиксета укладывали претендента, а парасхист завязывал на нем бинты мумии. Под стоны ассистентов его проносили через дверь, над которой было написано: «Святилише духов», и когда она открывалась, слышались удары грома, сверкала молния, а сам мнимый покойник оказывался окруженным огнем (Апулей. Метаморфозы. — Т. 2). Харон забирал его дух, и он спускался вниз к судьям в мир теней, где на троне восседал Плутон; по сторонам сидели Радамант и Минос, Алектон, Никтей, Аластер и Орфей (Диодор Сицилийский. Орфей. — Т. 4). Сей грозный суд высказывал ему несколько строгих замечаний относительно хода его жизни и наконец приговаривал его к блужданию в подземных галереях. Затем его освобождали от повязок и погребального убранства.
После этого ему давали некоторые указания и, кроме того, требовали:
1. Никогда не желать крови и помогать членам общества, чья жизнь могла бы оказаться в опасности.
2. Никогда не оставлять мертвое тело без похорон.
3. Ждать воскрешения мертвых и будущего суда[53].
Новый меланефор должен был изучать черчение и рисование, так как частью его обязанностей было украшать саркофаги и мумии. Его учили особому алфавиту, называемому иерограмматическим, который был очень полезен ему, так как история Египта и элементы астрономии были записаны именно этим письмом. Ему также давали уроки риторики, с тем чтобы он мог знать, как произносить похоронные речи на публике.
Символом опознания служило особое объятие, которым выражалась власть смерти. Словом было — «Я считаю дни гнева».
Меланефор оставался в этих подземных галереях до тех пор, пока можно было решить, имеются ли у него способности к высшим наукам или лучше сделать из него лишь параскиста или геро; и он был обязан провести остаток своих дней в этих должностях, если не достигал истинного знания.
ЧЕТВЕРТАЯ СТУПЕНЬ — ХИСТОФОР
Сроком гнева изначально считалось восемнадцать месяцев, и когда они проходили, к посвященному приходил фесмофор и, вооружив его мечом и небольшим щитом, приглашал следовать за ним. Они быстро проходили мрачные галереи, когда внезапно несколько людей, одетых в устрашающие костюмы, с горящими факелами в руках и змеями вокруг нападали на посвященного, крича слово Panis!
Фесмофор приказывал ему противостоять опасностям и преодолеть все препятствия. Неофит мужественно защищался, но уступал их численному превосходству; ему завязывали глаза и обматывали веревку вокруг шеи, за которую его и вели в зал, где он должен был получить новую степень. Затем его вызывали и представляли собранию — едва способного держаться на ногах.
Ему снова позволяли видеть свет, и он поражался великолепию украшений — зал представлял собой собрание самых роскошных видов. Царь собственной персоной сидел рядом с демиургом или главным надсмотрщиком общества. Подле этих высоких персонажей сидели столиста (окропитель), иеростолиста (секретарь, у которого было перо в волосах), закорис (казначей) и комастис, или слуга при трапезе. Все носили алетею — изображение истины. Это было египетским украшением.
Оратор или кантор произносил речь[54], в которой хвалил нового хистофора за мужество и решительность. Он настаивал, чтобы неофит продолжал в том же духе, ибо он только наполовину завершил свой труд, целью которого было предоставить полные доказательства цельности его натуры.
Ему давали чашку очень горького напитка, называвшегося cice, которую ему было необходимо осушить (это был реально существовавший напиток, который назывался Xuxeon). На неофита одевали различные украшения. Он получал щит Изиды (или Минервы); на ноги ему надевали сандалии Анубиса (или Меркурия), а на плечи — плащ Оркуса с клобуком. Ему приказывали схватить кривую саблю, с тем чтобы он мог отрубить голову тому, кто окажется на дне очень глубокой пещеры, куда ему предстояло проникнуть, и принести эту голову царю. В тот момент все дружно кричали: «Ниобея, воззри на пещеру вражью!» Войдя туда неофит видел фигуру очень красивой женщины; она была создана из тонкой кожи или пузырей, и так искусно, что казалась живой[55].
Новый хистофор подходил к фигуре, брал ее за волосы и отрубал голову, которую он представлял царю и демиургу. После аплодисментов в честь сего великого дела ему сообщали, что это была голова Горгоны (Горгона[56], Горгол, Горго — египетские названия Медузы), или супруги Тифона, и рассказывали о том, кто был причиной убийства Озириса. Это обстоятельство использовалось, дабы убедить хистофора, что ему всегда предстоит быть отмстите — лем зла. Затем ему дарили новое одеяние. Его имя записывали в книги, и было оно среди других имен судей страны. Он радовался, что отныне сможет свободно общаться с царем и получать свое ежедневное питание от двора (Диодор Сицилийский. О судьях Египта. — Т. 1).
Неофиту давали свод законов и украшение, которое он мог носить только при приеме в хистофоры или в городе Саисе. Оно представляло собой богиню Изиду, или Минерву в форме совы, и это интерпретировалось так: человек при рождении слеп, как сова, и становится человеком только с помощью опыта и света философии. Шлем обозначал высшую степень мудрости, отрубленная голова — подавление страстей, щит — законную защиту от неприятностей, колонна — стойкость, глиняный кувшин с водой — жажду знаний, колчан со стрелами — силу красноречия, пика — убеждения, устремленные далеко (то есть его репутация могла производить глубокое воздействие даже на огромном расстоянии), ветви пальмы и оливы были символами мира. Его также учили, что имя великого законодателя было Йоа[57] (Диодор Сицилийский. О принесших закон Египту. — Т. 1).
Посвященному преподавали язык Амона (язык таинств). Претенденту, прошедшему малые таинства перед тем, как допустить его к великим (когда более секретов перед ним не оставалось), и к познанию тайной доктрины, которая называлась «Великое проявление Света», в качестве подготовки преподавали науки о человеке[58].
ПЯТАЯ СТУПЕНЬ — БАЛААТ
Если хистофор требовал получения этой степени для неофита, демиург не мог ему отказать. Кандидата подводили ко входу, где проходило собрание, и там его встречал каждый участник представления. Затем его вели в другой зал, предназначенный для театрализованного действа, в котором он оказывался единственным зрителем, ибо каждый член собрания принимал участие в постановке.
Персонаж по имени Орус, сопровождаемый несколькими балаатами (все с факелами), проходил в зал и делал вид, что ищет что-то. Подходя ко входу в пещеру, из которой вылетало пламя, Орус вынимал меч. На дне пещеры находился убийца Тифон с мрачным видом. Как только подходил Орус, Тифон грозно поднимался; на его плечах было сто голов, все тело было покрыто чешуей, а руки были непомерной длины. Орус подходил к монстру, нимало не смущяясь его ужасным видом, повергал его ниц и побеждал. Затем он его обезглавливал и бросал труп в пещеру, в которой пылал огонь. Потом он молча выставлял уродливые головы на обозрение. Эта церемония заканчивалась инструкциями для балаата, в которых заключалось объяснение этой аллегорической сцены. Тифон символизировал огонь — одну из самых разрушающих сил, несмотря на то, что в мире без нее ничего сделать невозможно. Орус представлял труд и производство, с помощью которых человек совершал полезное и великое, подчиняя себе ярость огня, управляя им и используя его силу.
