Дождаться от пишущей братии, чтобы она по доброй воле написала про банк что-нибудь хорошее, в наше суровое время нереально. Журналисты с большей охотой выдумают скандал на пустом месте, чем обратят внимание на пресс-релиз о неоспоримых деловых успехах. Кровожадный читатель диктует свою конъюнктуру репортажей, а у СМИ свой рынок с жестокой конкуренцией, так что журналистов тоже можно понять. И если уж очень хочется прочитать о родном банке пару приятных слов, то изволь компенсировать редакции трату драгоценной печатной площади на заказную корпоративную пастораль.
Дружба руководителя пресс-службы с редакторами, обозревателями или репортерами (читай: совместное распитие горячительных напитков в ресторанной обстановке) не приносит практической пользы, если речь идет о ликвидации серьезных неприятностей. Когда президент банка орет на руководителя пресс-службы в том смысле, чтобы тот не позволил какой-нибудь статейке появиться в какой-нибудь завтрашней газете, то на самом деле у руководителя пресс-службы в ответ может быть только одно эффективное предложение – немедленно скупить контрольный пакет акций этой самой газеты и уволить редколлегию к чертовой матери. Но предлагать вслух такие предложения – значит расписываться в собственной беспомощности, рушить образ «своего человека» в медийной тусовке. Поэтому руководитель пресс-службы обещает пустить в ход все свое влияние и обаяние, а, когда происходит неизбежное (поганая статья, разумеется, выходит в свет), красочно расписывает руководству объективные причины, по которым воспрепятствовать этой пиаровской диверсии не было никакой возможности.
Пресс-службе можно только посочувствовать… Пресс-служба – первый кандидат на оргвыводы, когда имиджу банка наносится заметный урон какой-нибудь не в меру остроумной публикацией. Пресс-служба – первый кандидат на оргвыводы, когда в представлении руководства имидж конкурента вдруг кажется более привлекательным, чем серый образ родного банка. Пресс-служба – первый кандидат на оргвыводы, когда затеянное общественно-рекламное мероприятие проходит, оказывается, не с тем блеском, на который рассчитывали.
Руководитель пресс-службы находится под постоянным прессом. Разумеется, все мы находимся под тем или иным давлением, но стресс пиарщика перманентен, ибо результат постоянно неосязаем. Ты можешь воплотить в жизнь блестящий (и, как правило, очень дорогой) «креативный проект», но в представлении тех, кто оценивает твою работу, итог кажется нулевым. Ты можешь долго выстраивать стратегию формирования общественного мнения, но неловкое высказывание косноязычного вице-президента запомнится и раскрутится гораздо более эффектно, чем спонсорство какого-нибудь концерта классической музыки…
Резюме: работа безрезультатная, руководство несправедливое, пресса неблагодарная, а на твое – все же неплохо оплачиваемое – место метят всякие дилетанты…
Это я все, собственно, к чему?
Все эти шероховатые грани теории о сизифовом труде в сфере общественных связей, наверное, неким образом отшлифовали профессиональный и психологический профиль главы пресс-службы нашего банка. Он болезненно реагировал на критику, но, судя по всему, все же привык к ней. Он искренне пугался, когда я в очередной раз грозился устроить его увольнение, но все же не верил, что я на самом деле пойду на это (и, честно говоря, был не так уж неправ). Он требовал огромных бюджетов на свои проекты, но и не возмущался (во всяком случае, в присутствии руководства), когда ему не давали и десятой части требуемого.
Но, тем не менее, он не оставлял надежды последовательно укрепить свое реноме. Одну из возможностей проявить себя он решил использовать с присущей ему смекалкой и сообразительностью. Этой возможностью оказалась пресс-конференция руководства банка об итогах нашей деятельности в ушедшем финансовом году. Столь скучное и протокольное мероприятие, на которое редакторы обычно присылают журналистов-практикантов, стесняющихся даже задать вопрос по итогам выступления президента, руководитель нашей пресс-службы решил вознести на новый качественный уровень.
Очень ему хотелось заслужить похвалу за блестящую организацию мероприятия.
…и…
Зинаида Артамоновна была одним из старейших сотрудников нашего банка. Впрочем, это ей не помогло существенно продвинуться по службе, и уже который год она занимала ответственный пост корректора в секретариате. Будучи по натуре человеком, жаждущим справедливости уже в этой жизни, Зинаида Артамоновна испробовала самые разнообразные варианты улучшения условий своей работы. Она исправно посещала какие-то курсы повышения квалификации, умудрилась даже получить аттестат Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг, во время неформального общения мягко корила руководство за невнимательность к старожилам банка, ходила на прием по личным вопросам к президенту, пробовала перевестись в другое подразделение на более высокооплачиваемую должность… Как говорится, тщетно. Чувство беспокойства от ощущения, что с ее служебной карьерой что-то не так, постепенно переросло у Зинаиды Артамоновны в острое чувство обиды и раздражения от несправедливого и предвзятого к ней отношения со стороны всей цепочки руководителей ее незамысловатой профессиональной деятельности.
Примерно в этот момент ее мироощущения и застал Зинаиду Артамоновну ни о чем не подозревающий руководитель пресс-службы, когда искал добровольцев для воплощения в жизнь своего хитроумного плана.
Зинаида Артамоновна немедленно откликнулась на клич родной пресс-службы, так как у нее тоже был свой блестящий отчаянный план.
…практика.
Печальная практика протокольных пресс-конференций заключается в том, что превратить ее из монотонного отчетного выступления президента именно в пресс-конференцию, как правило, очень трудно. Спичрайтеры стараются на славу, речь президент говорит всеобъемлющую и, прямо скажем, утомительную, после которой период задавания вопросов хочется сократить до минимума и перейти к фуршету. Да-да, к фуршету, ибо на самом деле протокольная пресс-конференция по итогам года теперь называется презентацией финансовых результатов за прошлый год, что соответствует последним веяниям пиаровской моды. (Так, во всяком случае, утверждал наш главный пиарщик.) А какая же презентация без фуршета? Тем более, что без этой неформальной концовки мы бы и практикантов-журналистов на нашем мероприятии не досчитались…
Хитроумный план главы нашей пресс-службы заключался в том, что он нашел способ оживить нашу «презентацию» и перевести ее из моно – в диалоговый режим. К прогнозировавшимся двум-трем вымученным вопросам проголодавшихся репортеров наша пресс-служба добавила целый десяток своих, заранее подготовленных, – так, чтобы всему правлению хватило. Были опрошены все департаменты на предмет производственных успехов в прошлом году. Были скрупулезно сформулированы и согласованы «удобные» вопросы. И, чтобы не позориться перед редакциями в попытке навязать им свой сценарий вопросов, были отобраны наиболее презентабельные сотрудники банка, которым доверили донести до руководства жадное любопытство общественности в отношении успехов нашего бизнеса.
Разумеется, это были самые рядовые сотрудники банка, персоны совершенно не публичные и не известные в журналистской среде. Ради такого случая руководитель пресс-службы как ведущий пресс-конференции был готов позволить задававшим вопросы не представляться. Придумывать псевдонимы и вымышленные названия изданий для подставных участников было все-таки слишком рискованно.
Неудивительно, что Зинаида Артамоновна идеально подошла под критерии изобретательного пиарщика.
История не сохранила вопроса, который должна была озвучить безвестная корреспондентка, удивительно похожая на корректора секретариата банка Зинаиду Т., так как вслух был задан совершенно другой вопрос.
Президент, как потом выяснилось, не был уведомлен о планировавшемся применении ноу-хау главы нашей пресс-службы, потому что, как полагал автор этого ноу-хау, предварительное одобрение президентом было неочевидным, а в виде сюрприза это было бы эффектнее, и вообще – победителей не судят. Поэтому я никогда не забуду выражения лица нашего дорогого руководителя, когда в зале поднялась какая-то женщина и задала следующий вопрос:
– Как объясняет руководство банка наплевательское отношение к своим сотрудникам – своей бессовестностью или некомпетентностью?
Пока она говорила, президент лишь успел шепнуть мне: «Где-то я ее видел…», а потом до него дошел смысл сказанного, и он вытаращил глаза. Не знал, что он умеет так таращить глаза! Он глядел на Зинаиду Артамоновну (а это была, разумеется, она) так, словно клиент на переговорах разделся догола и танцевал на столе качучу. Весь его вид выражал недоверие к происходящему, готовность признать все это дурной шуткой и возмущение тем, что шутка столь дурна.
