Несмотря на очевидную неправильность такого соотношения рукописей, обнаруженную уже самым первым редактором, именно Андреем Скоттом в XVI в., оно вошло в традицию и закреплялось во всех последующих изданиях. Отчасти это можно объяснить тем досадным обстоятельством, что два самых лучших и полных кодекса, заключавших в себе полностью текст трех произведений, кроме «Epitome», в течение нескольких веков пропадали, и один из них, Оксфордский (о) был обнаружен в каталоге Боллеанской библиотеки неким Хиршем Хильдешеймером (Hirsch Hildesheimer) в 80-x годах XIX в., а другой, Брюссельский, был найден Моммзеном в Королевской библиотеке в Брюсселе в 50-х годах XIX в. Других списков хотя и много (так, например, сочинение «De viris illustribus» дошло до нас в 43, а «Epitome» в 13 списках), но они неполны и обладают большими дефектами, так что не могли служить основой для опровержения старого взгляда на эти тексты и установления более правильного отношения к литературному наследию Аврелия Виктора. Тогда же появилась возможность исследования также и двух самых полных и сохранных списков. Все ученые сошлись на том мнении, что самому Аврелию Виктору принадлежит только одно из четырех произведений, именно «De Caesaribus», а остальные написаны несомненно какими-то другими, незнакомыми нам лицами.
Таким образом, в издании Франциска Пихльмайра (1911 г.) все четыре произведения, собранные в одном томе, даны под таким общим заголовком:
«Sexti Aurelii Victoris Liber de Caesaribus praecedunt Origo gentis Romanae et Liber de viris illustribus urbis Romae subsequitur Epitome de Caesaribus»
(Секста Аврелия Виктора книга о Цезарях. Ей предшествуют: Происхождение римского народа и книга О знаменитых мужах города Рима, за ней следует Извлечение о Цезарях)
Таким образом, хотя произведением Аврелия Виктора признается только «Liber de Caesaribus», все же традиционная последовательность текстов сохраняется и то, что в заглавии поставлено на первое место, именно «Liber de Caesaribus», в тексте занимает третье.
Основанием, по которому выделено как подлинно принадлежащее историку Аврелию Виктору произведение «De Caesaribus», является главным образом весьма оригинальный его стиль. В одном из подзаголовков, именно к «Origo gentis Romanae» Аврелий Виктор назван Afer. Есть и другие указания на африканское его происхождение. Чрезвычайно витиеватый и трудный для понимания стиль «De Caesaribus» вполне подходит к тому, чтобы быть образцом «африканского красноречия» (eloquentiae Africanae) или «африканской напыщенности» (tumoris Africi). Кроме того, только в этом сочинении можно усмотреть некоторое единство замысла и отражение личности автора, чего нельзя сказать об остальных трех сочинениях, из которых «Origo gentis Romanae» представляет собой незначительный да к тому же незаконченный отрывок, а «Epitome» — подбор сведений о римских императорах. Они кратки и выхвачены у различных авторов, между прочим, также и у Аврелия Виктора. Что же касается до «Liber de viris illustribus», то это — набор жизнеописаний героев и некоторых героинь эпохи Республики, которые с одинаковой долей вероятности и с полной безосновательностью исследователи приписывали когда-то Плинию, Светонию, Корнелию Непоту и др.
Историограф IV в. Аврелий Виктор — засвидетельствованная в античной литературе личность, имя его запечатлено и в надписях. На основании этих данных, а также некоторых намеков, встречающихся в самом тексте сочинения «De Caesaribus», можно получить о нем следующее представление. Африканское происхождение Аврелия подтверждается не только указанным выше обозначением его как Victor Afer в Оксфордском и Брюссельском списках и африканским стилем красноречия, но еще и его собственными замечаниями. Так, про императора Септимия Севера, которого он очень восхваляет и которому посвящает наиболее обширную биографию, он говорит, что тот был «gentis nostrae» (De Caes., XX, 6)[320] т. е. его земляком, а африканское происхождение Севера бесспорно. В другом месте (XL, 19) он, рассказывая о борьбе Максенция с узурпировавшим власть в Африке Александром, с горестью говорит о разрушении красивейшего города Карфагена и живописных мест Африки. Далее, из его же собственных слов (XX, 5–6) мы узнаем, что он родился в сельской местности в скромной семье человека, не получившего никакого образования. Образование и упорная работа позволили самому Аврелию выйти из скромной среды и открыли ему путь к служебной карьере. При этом он высказывает мнение о счастливой судьбе его родной земли, которая дала жизнь хотя немногим, но весьма славным хорошим людям. Свидетельствующий о нем Аммиан Марцеллин (XXI, 10) застает его уже занимающим высокое положение в обществе и известным историком. С ним встречается император Юлиан, осыпающий его щедрыми милостями в расчете, вероятно, на то, что Аврелий Виктор внесет в свою историю описание и его славных подвигов. Из сообщения Аммиана видно сразу несколько этапов в развитии карьеры Аврелия. Прежде всего Аммиан называет его консуляром, хотя в IV в. это был просто почетный титул, не означавший, что человек такого звания непременно когда-то был консулом. Затем он получил от Юлиана должность префекта Паннонии. Значительно позже он стал префектом города Рима. Награждение его медной статуей в свете высказанного предположения можно рассматривать скорее всего как награду за литературный труд. Но возможно, что для этого были и другие причины. Сам Аммиан объясняет это высокими моральными качествами Аврелия, которые он обозначает словом sobrietas (трезвость, выдержанность). Мы знаем, что эту добродетель Аммиан приписывает и Юлиану как философу, имевшему очень возвышенные представления о жизни и своей миссии. Возможно, что Юлиан нашел в лице историка Аврелия своего единомышленника.
Указание на служебное положение Аврелия мы находим и в некоторых надписях. Так, одна (надпись Orelli, 3715) гласит: AURELIO, VICTORI XV. VIRO. SACR LEC. AUGG. PRO: PR. PROV. PANN. INF. PATRON. R. Р. Н. V. D. D. (rei publicae honore usus decreto decurionum). Из этой надписи узнаем о том, что Аврелий был членом коллегии 15 жрецов для совершения жертвоприношений по законам августов. В списках консулов мы встречаем какого-то Виктора консулом совместно с внуком Валентиниана в 369 г., но наш ли это историк неизвестно. Среди префектов Рима мы находим Аврелия Виктора упомянутым в 389 г. при Феодосии (molto post) в надписи CIL, VI, 1186, 6.
Этими же данными определяется время его жизни: можно за несомненные ее даты принять 361 г., год встречи с Юлианом, и 389 г., а также 369 г. — предположительно год его консульства. Следует принять во внимание еще то, что Аврелий о событиях времен Диоклетиана говорит «nostra memoria» (XXXIX, 6), а о времени Константина Великого «memoria mea» (XL, 14). Кроме того, несомненно ко времени его жизни надо отнести 346 г. — год консульства Филиппа, в течение которого ничем не была отмечена — к сожалению Аврелия — 1100-я годовщина основания города Рима и, наконец, 358 г. — консульство Цереаля, во время которого был разрушен землетрясением город Никомедия, о чем Аврелий пишет тоже как о событии, происшедшем «nostra aetate». Императора Константина он называет один раз «imperatorem nostrum» (XLI, 10), другой раз «principem nostrum» (XLII, 5). Таким образом, надо принять, что он прожил долгую жизнь от самого начала IV в. до 90-х его годов. Упоминаемый в жизнеописании Опилия Макрина автором его Юлием Капитолином писатель Аврелий Виктор по прозвищу Пиний[321] несомненно какое-то другое лицо. Итак, если действительно авторство Аврелия бесспорно только для сочинения «De Caesaribus», то он довел свое повествование до 360 г. и о Юлиане говорит только как о цезаре, получившем этот титул и соответствующую ему власть из-за многочисленных восстаний галлов и вторжений германцев на их земли.
Есть упоминание об Аврелии Викторе и у более поздних историков. Так, например, Иероним Далматский в письме к некоему Павлу просит прислать ему «commentarios Fortunatiani et propter notitiam persecutorum Aurelii Victoris historiam».[322] Все исследователи, и в том числе Моммзен, думают, что это относится к книге Аврелия «De Caesaribus», поскольку у Лактанция все гонители христиан называются: persecutores.
Упоминается Аврелий Виктор и у Павла Диакона, писателя IX в. в его труде «De gestis Longobardorum» (II, 18). То обстоятельство, что историк Павел Диакон вычитал у Аврелия вскользь брошенное замечание о Коттийских Альпах в рассказе о расширении состава римских провинций в счастливое первое пятилетие правления Нерона (De Caes., 5), доказывает, что в IX в. историю Виктора читали очень внимательно и принимали на веру каждое его слово.
По столь же частному вопросу о термине «frumentarii» (De Caes., XXXIX, 44) вспоминает Аврелия Виктора и один греческий историк, Иоанн Лид в своем сочинении «О магистратах римского народа».[323]
Этим и ограничиваются наши сведения о жизни и деятельности Аврелия Виктора, а также о том влиянии, какое он мог оказать на историков последующих столетий.
Этих сведений, правда, немного, но они все же дают нам представление о большом авторитете Аврелия Виктора как историка Римской империи. IV в. н. э. был богат в отношении историографии, и именно латинской. В числе римских историографов, кроме Аврелия Виктора, можно упомянуть Лактанция, некоторых авторов «Historiae Augustae», во всяком случае, Лампридия, который посвятил ряд своих биографий римских императоров (например, Макрина) «Великому Константину», Вописка Флавия, биографии которого нам лучше известны,[324] и нескольких анонимных авторов сочинений, издаваемых под именем Аврелия, Евтропия, наконец Аммиана Марцеллина. Из них только последний составил монументальный труд по истории Римского государства. Сочинения других авторов представляют собой преимущественно небольшие по объему биографии или монографии.
