– Как романтично! При чем здесь логарифмы! Хоть бы раз посмотрели реальности прямо в глаза!
– А мужчины вообще очень стеснительны, – хихикнул Кирилл. – Застенчивы по своей природе. Например, когда они ссут на улице, они всегда отворачиваются к стене.
– Они? А себя к ним ты не относишь?
– Ладно, пойду спать.
– Сестренка, тебе не в налоговой, тебе надо киллером подрядиться. А то – салатики на людях… А так сразу и удовольствие, и деньги, и развлечение… Три в одном! – брат рассмеялся, сестра фыркнула на него. – Ты сидишь с ребенком, и сиди себе. Вернешься в налоговую – тоже хорошо. Работа не пыльная, сиди себе, гайки закручивай. Так дай и другим просто спокойно пожить. Иль надо обязательно гнобить человека чем-то?
– Я вот смотрю на наших, почти все после свадьбы разошлись… может, ну его на фик, жениться… а?
– Да… не в свадьбе дело… Когда пары сталкиваются с проблемами… думают, что штамп в паспорте спасет…
– Согласен…
– Идиот! А ты бы хотел, чтобы я слесарем пошла?
– Да какой из тебя слесарь… маляр ты, потолки будешь красить, – ребята дружно рассмеялись.
– Хватит уже истерить, а? Ты здесь прописана. Квартира, считай, твоя. И Дмитрий придет.
– Ты что не видишь, он остался у нее.
– Со злой бабкой? Ты что, забыла какая у нее бабка? С такой мегерой даже Ромео не смог бы. А и остался. С кем не бывает.
Настя всхлипнула и вышла из кухни.
– Я вот заметил, – Макс встал и потянулся к холодильнику. – Что мне теперь Ольга и минет реже стала делать… а что будет после свадьбы? Вот и думай…
– Это в порядке вещей… секс становится обыденностью… Зато нашел свою половинку.
– Ага, моя половинка… я это чувствую… половинка жопы. В попу до сих пор не дает. Я как-то в душе случайно промазал… **ли, пьяный был, так в ее очко заехал. Теперь у нее комплекс, она боится…
– Мда уж, изнасиловал ребенка… что уж теперь… терпи… блин… Может, тебе мальчика взять? Мы как раз с этого начали.
– Какой ребенок, она старше меня…
Настя вернулась в кухню в длинном платье. Сиреневое шелковое кружево мало что закрывало, но лишь создавало таинственную притягивающую ауру полуобнаженного тела. Волосы, собранные в пучок на затылке, были заколоты длинной шпилькой, сверкающий кончик которой искрился над макушкой. Голые руки были в браслетах, на шее искрились побрякушки.
– Вась, а ты до меня за кем ухаживал? Да, блин, в деревне за скотиной, – Александр рассмеялся и стал стягивать свой рваный свитер. – Новости с орбиты: только что пакистанский спутник пересек границу с Афганистаном. Дальше рабочие за***ались его тащить… – ему удалось стянуть с себя серую рванину и он кинул им в сестру. – Ничего, что я голый?
– Настен, ты что думаешь, что Димка возбудится от нового платья?
– Думать вредно, – продолжал хохотать боксер. – Этот процесс портит кожу лица.
– А вдруг они думают не лицом?
– Чой-та волосом паленым пахнет, сестра, перестань думать.
– Алкаши.
– Я тут пролоббировал возможность распития водки каждый день, но только за ужином.
– Это и есть алкоголизм.
– Не, исключительно для снятия напряжения…
– Холмс, как вы думаете, почему страшное фиолетовое лицо, которое плавает по воздуху в нашей гостиной, корчит мне такие страшные рожи? – Я думаю, Ватсон, оно сердится, потому что это был МОЙ кокаин.
– Все, хватит, выметайтесь отсюда. Я пойду к Сондре и сама с ней поговорю.
– А ребенок? Ты с нами его оставишь?
– С собой возьму.
– Ну ладно, ладно, я-то не могу до Выхина доехать, сестричка. Но если ты решила развестись, то в любой момент родительская квартира ждет тебя… вместе со мной.
– Выметайтесь. Ничего не можете, ни заработать, ни… – она не договорила и бросилась к окну.
– Кто много зарабатывает, тот много и пьет.
– У алкашей рамки сдвинуты. Если ты думаешь? что двадцать штук в месяц это много, то ошибаешься.
– Больше.
– Да уж, полгода назад зарабатывал тридцать, потом забухал, загулял и начала зарабатывать сто? Не смеши меня, Макс, я очень хорошо знаю, откуда берутся деньги. Если ты не полез в нелегал, то подобную лапшу расскажи своим блондинистым соскам.
– Во, видал какие круги пошли? Сейчас наша Настя по сусекам своей черепной коробки что-нибудь умное наскребет.
– Выметайтесь, Дмитрий идет. Вы нам не нужны.
– Ребята, я знаю, где нам историка найти. Раз Митька вернулся, то там свободно.
– Ладно, Саш, завтра будем клад искать, завтра.
– Я тебе звякну.
– Да, Шурик, держи меня в курсе.
– Приключения Шурика и его команды.
– Дурак, это про Буратино…
– Не важно, Шурка – тоже Буратино…
– Я тебе сейчас по носу….
Все затолкались к выходу. Дверь за ними только закрылась, как щелкнул замок. На пороге в этот раз стоял Дмитрий. Он медлил. Шаг внутрь, он посмотрел в кухню, поморщился. На стол облокотился Александр. Под ногами валялись компьютерные мышки.
– Что, домой устал приходить? Или выгнали? Машину в гараж загони.
– Домой? А ты разве ждала? Сегодня что, новый год? Или ты корону забыла примерить? Ради чего парад? Брата встречаешь?
– Ты сам так решил! Я тебя в загс не тащила.
– Да сам, но теперь все изменилось.
– Так ты зачем пришел?
– Я ухожу.
– Для этого не возвращаются. Куда ты уходишь? К ней?
– Какое твое дело? Или ты ревнуешь?
– Так тебя бабка выгнала? Куда же вы теперь пойдете?
– Бабка ее умерла.
– Бедняжка!
– Не смей так говорить! Ты три года не вспомнила, что у тебя была подруга в больнице.
– Я не врубаюсь, ты это мне говоришь?
– Себе! Как такое могло произойти? Почему мы к ней не ходили?
– Зачем? Она умерла в тот момент, как оказалась под колесами. Что мы могли для нее сделать? Сам подумай. Там были врачи.
– Она не умерла. Она вернулась.
– Да ладно тебе, Дим, куда она вернулась! Ты сам отдаешь себе отчет в том, в каком состоянии ее мозг? Три года в коме. Говорят – процессы необратимы. Там уже провалы в памяти, провалы, короче, нет больше нашей Сондры.
– Нет, и нет, – вмешался брат.
– Она есть, она живая, я ее только что видел.
– Ну видел, посмотрел? Забудь. У тебя ребенок, жена.
– Но кто-то ее сбил? Кто хотел ее убить?
– Какое твое дело? Главное, что с тебя тогда сняли обвинение! Сам мог загреметь. Скажи спасибо, что тебе сестра алиби дала!
– Это неважно, никто меня и не подозревал. Я ее отнял у бандита.
– Да помню я эту историю. Ну догнал ты этого, ну и что? Все это было недоказуемо. Ты, может, сам уехал, чтобы скрыть наезд. И вообще, чего ты завелся. Это была случайность. Ну пьяный ехал, наехал, протрезвел, подхватил, хотел отвезти в лес. Да сплошь и рядом такое происходит.
– Она мне сейчас сказала, что он ехал прямо на нее. Ничего случайного. Он ехал направленно.
– Ехал, не ехал, какая теперь разница? Она уже не человек. Это даже непосвященному ясно.
– Что ж, и теперь ее бросить? В больнице бросили, и теперь?
– Что же ты ушел оттуда? Или приняли плохо? Иль слюни пиджак залили, и ты мне его стирать принес вместе с детскими ползунками?! – Настя теряла самообладание. Она сложила руки на груди, браслеты звякнули друг о друга. – Иди, карауль теперь ее. Горшок ей выноси, попу подтирай. А за сыном пусть дура нелюбимая и брошенная смотрит и кормит.
– А что, одна в пустой квартире, самое то. Для постижения смысла жизни.
– Я не успокоюсь, пока не найду, кто это сделал!
– Ну я ее убила. Я! Дальше что? Ты что, убьешь меня теперь? Если я любила тебя до смерти, все что хочешь готова была сделать ради тебя. Только не уходи.
– Да куда он уйдет? К сумасшедшей?
– Может, хватит? Я сам решу, что мне делать.
– А мы с Игорем уже не в счет?
– Не болтай ерунды.
– А чего пришел-то тогда? Ты чего у нее не остался-то? Может, Сонька не пустила тебя, потому что ты женат на мне? Так какие проблемы! Я не уйду! И даже не мечтайте. Я была на ее месте. Пусть она теперь попробует отбить тебя у меня. Я не отдам тебя!
– Да ты совсем чокнулась.
– Кто из нас чокнулся? Если ты любил ее, почему же спишь со мной? Если ты любишь меня, то какого черта бегаешь к больной девке? Что тебе у нее медом намазали? А может, мне аренду за тебя брать?
– Я все сказал.
– Что ты сказал? Что ты что?! Я ничего не поняла. Повтори для меня.
– Твои проблемы.
– Мои, разумеется, мои. Сама выбирала, не ты, сама рожала, не ты, сама любила, не ты.
– Ну хватит уже базарить, а, Насть, слушать вас стыдно, – Александр встал. – Я у вас переночую. Ехать уже не смогу.
– Да, я тоже виноват. Но я думал, что… я поверил врачам, что безнадежно ждать.
– Не ждать безнадежно, а ты безнадежен. Мальчик. А я-то дура, думала, что раз ты мой, значит мой. И Сонька дура, думала, раз любишь, не женишься на другой.
– Не об этом сейчас речь. Я хочу узнать, кто ее сбил.
– Я! Я ее сбила. Дальше что?
