— Пребывание в коме сделало из тебя циника.
— Проживание в этом мире превратило тебя в идеалиста.
— Вчерашние и нынешние враги внушают мне больше уважения, чем большинство тех знакомых, что я оставил в старом мире, на Земле.
— Завтрашние противники — маги смерти, послезавтрашние — земные политики. Надеюсь, как враги, они тебя устроят больше?
— Боюсь, с ними как раз, у тебя будет взаимопонимание. Уж, они-то переметнутся на сторону победителя мгновенно!
— Морализируешь!
— Офицеру, с одной извилиной от фуражки, это не положено?
— И остаться дома не можешь! И участвовать в «грязной войне» — невмоготу?
Холодному прагматику и цинику Павлу надоело допекать своего старинного друга, и он «убежал» от разговора к своей «легкомысленной подружке».
* * *
Через неделю после бомбежки, стрелки продолжали выполнять данное им задание. В течение этого времени они выбили много магов противника, и практически истребили весь вспомогательный персонал. Сами стрелки не получили повреждений. Ночью восьмого дня отряд вражеских магов совершил вылазку. Во время этой операции большая часть отряда погибла, но небольшой группе удалось скрыться. Этим же днем комплекс зданий храма полностью перешел в руки атакующих, хотя при ликвидации, находившихся в нем монахов, пять человек были убиты или ранены. К вечеру, не успели войска прочесать коридоры, комнаты и закоулки храма, как со всех сторон появились огромные отряды ополченцев, во главе с баронскими дружинами. Тысячи и тысячи крестьян, поднятых монахами на войну, неуклюже переставляя ноги, одетые в старинные тяжелые доспехи, двигались к храму. Великолепно вооруженные дружинники на огромных конях, ловкие и умелые, представляли собой резкий контраст с ополченцами. Колонны людей казались нескончаемыми, но пулеметы выкашивали одинаково быстро и неловких дилетантов, и умелых профессионалов. Волна нахлынула девятым валом, и рассыпалась по земле сплошным слоем мертвых тел. На стенах полуразрушенной цитадели стояли стрелки, уставшие и измождённые этим кровавым штурмом, не столько самим боем, сколько жуткой жатвой смерти.
* * *
Павел появился только через два дня, когда Алексей уже успокоился.
* * *
Павел Ильич.
Столица не подверглась массированному обстрелу, ни магическому, ни обычному. Павлу даже не потребовалось убеждать канцлера, или, не приведи господь, императора, маленький толстяк-банкир сам нашел его в гостинице, сам предложил решить вопросы с имперскими службами. Как оказалось, война в столице никому не нужна, а верхушка ордена Смерти успела нажить множество врагов. Стрелков и магов пропустили под самые стены замка Дюк. Жителей домов выселили, а на замок были сброшены тысячи листовок с условиями капитуляции. Список магов, подлежащих аресту, Павел сократил до полусотни. Два дня над замком стояла мертвая тишина, лишь ночью, как крысы с тонущего корабля, тянулись ручейки дезертиров. На третий день внутри ордена созрел заговор и старую верхушку магов стали убивать свои же соратники. Подло, из-за угла, ночью в постели, подсыпав бинарного яда в пищу, и, наконец, перебежав к врагу и рассказав Павлу место пребывания очередного мага Смерти. Штурм не потребовался, через десять дней в замке осталось две сотни трупов, и ни одного живого человека, кроме узников в подвалах.
Глава 8. Школа злословия
Листиг.
Немногие ученики магов были столь усердны и трудолюбивы, как ученик восьмой ступени Листиг. Всего пятнадцать лет занятий, а он уже овладел полным набором из дюжины базовых, дюжины боевых и дюжины лечебных заклинаний. Еще пара сложных комплексных конструкций для сдачи экзамена, и звание мага первой ступени у Листига в кармане. Тем, кто учится в университете, сдать экзамен проще, его принимают свои же учителя. Дар Листига оказался невелик, и осталась для него одна дорога — в орден Смерти. Дар невелик, поэтому приходилось Листигу строить каждое заклинание сверхточно, чтобы ни капли силы не пролилось мимо. Каждый раз, глядя на счастливчиков с большим даром, расходующих силу попусту, не знающих толком ни одного заклинания, Листиг завидовал и злился, злился и завидовал. Поначалу, поголовная гибель сильнейших магов ордена, обрадовала Листига. Он злорадно потирал руки. Потом, когда получил возможность посмотреть на технику Павла, он ужаснулся. Дилетант не только владел всего полудюжиной заклинаний, он выполнял их на уровне первогодка. Ничего, кроме презрения, с точки зрения Листига, Павел не заслуживал. Лучший способ скрыть «опасные» мысли от «начальства» — не думать. Некоторые неудачники пытались спрятать свои эмоции за каменной маской, неудачно. Их пускали в расход, «начальству» было достаточно очевидного — прячут только криминал. Листиг был признан Павлом благонадежным и принят на службу, а многие его «товарищи» по учебе отправились в мастерские. Магический батальон Святого мага давно превратился в полк, а пополнение из империи всё шло и шло. Павел «чистил» города и замки от магов, имперских не трогал, и жалобы баронов, маркизов и графов в столице клали под сукно. Абсолютная монархия, мечта императоров на протяжении последних двух сотен лет, становилась реальностью. Та толика власти, независимости и свободы, которую император де-факто согласился отдать Святому магу и графству Роззе, была мизерна, по сравнению с той, что раньше приходилась на долю феодалов и магических орденов. Дюжина герцогов пока накачивала «мускулы» за счет паники в рядах свободных магов, но никто из них не пытался подняться на защиту своих же вассалов, отделываясь ничего не значащими обещаниями. В замок Дюк вернули всю обслугу. По-прежнему палачи мучили людей, а маги берегли «ценный материал», не давая людям умереть раньше срока. Всё чаще Листигу стали попадаться семейства баронов со своей стражей. Те, кто не захотел отдать добром своих магов, теперь производили магию на алтаре Смерти. «Работа, как и всякая другая. Не хуже и не лучше», — думал Листиг, – «Рабочего материала стало больше, бандиты и мятежники наполнили тюрьму замка под завязку. Если кто-то и умрет раньше времени, начальство на это закрывает глаза. Кошельки с серебром и золотом от родственников текут не тонким ручейком, а полновесным потоком, каждый просит облегчить страдания, «недосмотреть», чтобы узник умер быстро.» Сытая наступила для магов жизнь, безопасная, богатая, но многие, не один Листиг, стали презрительно относиться к Святому магу. Даже ученики придумывают ему уничижительные прозвища, ждут момента для удара в спину. Как только страх первых дней прошел, отношение к неумехе изменилось кардинально.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
