– Честность порой вызывает много неприятностей, много лишних страданий, – заметил Пуаро.
Мередит Блейк посмотрел на него осуждающе – ему не очень понравилась эта мысль.
– То были весьма горестные минуты для всех нас.
– Лишь одного человека ничто не трогало – Эмиаса Крейла, – заметил Пуаро.
– И знаете почему? Потому что он был закоренелый эгоист. Я как сейчас вижу его насмешливые глаза: «Не нервничай, Мередит, все прекрасно уладится!»
– Неисправимый оптимист! – прошептал Пуаро.
– Мужчина, который не принимает женщин всерьез. Ему можно было сказать, что его жена в отчаянии, но он…
– Она вам об этом говорила?
– Не впрямую… Но никогда не забуду, какой видел ее в тот памятный день, после чая. Бледная и взвинченная, с каким-то отчаянием в глазах, она все время говорила, смеялась, хотя на лице у нее можно было прочитать муку, страдание… Это было самое волнующее зрелище в моей жизни.
Эркюль Пуаро некоторое время смотрел на Мередита молча. Было вполне понятно, что человек, который сидел перед ним, не считает неуместным или абсурдным говорить так о женщине, которая на следующий день убила своего мужа.
Первоначальная подозрительность Мередита исчезла вовсе. К тому же Эркюль Пуаро умел слушать. Для таких людей, как Мередит Блейк, вторично пережить прошлое – важнейшее событие. Он рассказывал больше для себя, чем для своего гостя.
– Я, наверное, должен был что-то заподозрить. Кэролайн сама завела разговор о моем… моем небольшом увлечении. Должен сознаться, что в самом деле оно у меня есть. Исследования старых английских ботаников, занимавшихся лекарственными растениями, действительно представляют научный интерес. Столько растений, которые в прошлом использовались в медицине, сейчас исчезли из официальной фармакопеи! Это в самом деле удивительно! Обыкновенный отвар из одного или двух растений иногда может творить чудеса. В большинстве случаев после их применения врачебное вмешательство становится излишним. Французы понимают эти вещи.
Мередит Блейк все больше увлекался своей излюбленной темой.
– Чай из одуванчика, например, волшебное средство! Или отвар шиповника… Я недавно где-то прочитал, что он снова входит в моду… Так вот, признаюсь, изготовление лекарств было для меня весьма приятным занятием. Сбор растений в определенное время, сушка их, измельчение и так далее… Я даже иногда становился суеверным и собирал корни в лунные ночи или же по невесть каким советам стариков. В тот день, помню, я подробно рассказал гостям о цикуте. Она цветет два раза в год. Ягоды собирают в стадии созревания, немного раньше, чем они пожелтеют. Знаете, говорят, это полностью забытый медицинский препарат. Но я доказал эффективность цикуты при лечении коклюша и астмы.
– Вы рассказывали обо всем этом у себя в лаборатории?
– Да, я повел их посмотреть лабораторию. Объяснил свойства различных медикаментов, валерианы например. Вспомнил даже о том, что ее любят кошки… Потом они спросили меня о красавке, и я рассказал об этом растении, а также о стропине. Они были очень довольны.
– Они были… Кто это «они»?
Мередит Блейк немного удивился.
– О, вся компания! Подождите, я вспоминаю: были Филипп, Эмиас и Кэролайн. Конечно же, Анджела. И Эльза Гриер…
– Больше никого?
– Кажется, нет. Да, я уверен. – Блейк удивленно посмотрел на Пуаро. – А кто еще мог быть?
– Ну, возможно, гувернантка…
– А… Нет, ее тогда не было. Уже не помню, как ее звали. Симпатичная женщина, очень серьезно относилась к своим обязанностям. Мне кажется, Анджела доставляла ей много хлопот.
– Почему?
– Потому что Анджела хотя и была хорошим ребенком, однако иногда становилась неузнаваемой и полностью выходила из-под контроля. Все время она что-нибудь выдумывала. Однажды она засунула Эмиасу за воротник улитку или что-то в этом роде, когда тот как раз был занят своей картиной. Он подскочил как ужаленный, вскипел вулканом, страшно ее обругал. После этого инцидента Эмиас настаивал, чтобы девочку отправили в интернат.
– Он хотел отослать ее из дома?
– Да, но это не значило, что он ее не любил. Иногда он считал ее настоящей напастью. Мне кажется, что… У меня сложилось впечатление…
– Какое именно?
– Что он немного ревновал. Анджела при попустительстве Кэролайн могла делать что угодно. Это не нравилось Эмиасу. Такому отношению Кэролайн к девочке есть объяснение, но я сейчас не буду вникать в подробности…
Пуаро перебил его:
– Вы имеете в виду, что она постоянно укоряла себя за поступок, в результате которого девочка была изуродована?
Блейк воскликнул:
– О, вы знаете об этом! Это слишком давняя история. Но я считаю, что именно это и есть причина такого ее поведения. Ей казалось, что, сколько бы она ни делала для Анджелы, все будет мало и не искупит ее вины…
Пуаро задумчиво покачал головой:
– А Анджела… злилась на свою сестру?
– О нет, ничего подобного! Анджела была очень привязана к Кэролайн. Я уверен, она совсем забыла про ту историю. А вот Кэролайн… она не могла себе простить.
– Мысль о школе-интернате нравилась Анджеле?
– Нет, не нравилась. Она сердилась на Эмиаса. Кэролайн взяла ее под защиту, но Эмиас был непреклонен.
– Когда она должна была пойти в школу?
– Той осенью. Я вспоминаю, они как раз готовили ей одежду для школы. Если бы не стряслась эта беда, она уехала бы в интернат через несколько дней. В то утро произошел разговор о вещах для Анджелы.
Пуаро спросил:
– А гувернантка?
– Что – гувернантка?
– Что она думала по этому поводу? Ведь она теряла свою службу, не так ли?
– Думаю, что теряла. Маленькая Кэролайн брала у нее несколько уроков, но ей было тогда примерно лет шесть или около того. Они, наверное, не держали бы мисс Уильямс только ради маленькой Кэролайн. Уильямс!.. Именно так ее звали. Уильямс… Удивительно, как легко вспоминаются некоторые вещи, когда о них заговоришь!
– В самом деле, вы сейчас словно возвратились в прошлое, правда? Снова переживаете те события, слышите слова присутствующих, видите их жесты, выражения лиц…
Мередит Блейк сказал медленно:
– Некоторым образом – да. Но есть и белые пятна. Целые куски, которых недостает. Вспоминаю, например, каким ударом было для меня, когда я узнал, что Эмиас собирается бросить Кэролайн. И все-таки не могу вспомнить, кто мне об этом сказал: он или Эльза? Припоминаю разговор с Эльзой на эту тему… Я пытался доказать ей, что поступать так – ужасно, но она только рассмеялась и сказала, что у меня устаревшие взгляды. Да, наверное, у меня в самом деле устаревшие взгляды, но я убежден, что они справедливы. Эмиас не имел права бросать жену и ребенка, он должен был остаться с ними.
– И эта точка зрения казалась устаревшей мадемуазель Гриер?
– Да. Не забывайте, что шестнадцать лет назад развод не был таким обычным явлением, как сегодня. Но Эльза настаивала на том, что если два человека не находят счастье вместе, то им лучше развестись. Она говорила, что Эмиас и Кэролайн постоянно ссорятся и что для ребенка значительно лучше не находиться в такой атмосфере.
– Ее аргументы не подействовали на вас?
Мередит Блейк после паузы ответил:
– У меня все время складывалось впечатление, что она вообще не понимала, что говорит. Эльза болтала непрестанно о вещах, вычитанных из книжек или слышанных от людей. И в то же время в ней было – это, возможно, звучит странно, если говорить о ней, – что-то восторженное. Такая молодая и такая уверенная в себе! – Он остановился. – Вообще молодость, мсье Пуаро, это нечто… волнующее!
Эркюль Пуаро внимательно посмотрел на него:
– Я понимаю, что вы хотите сказать…
Блейк продолжал, кажется, больше для себя:
– В какой-то мере, я считаю, это и послужило причиной моего резкого разговора с Крейлом. Он был почти на двадцать лет старше ее. Мне это представлялось типичным мезальянсом.
Пуаро проговорил:
– К сожалению, редко можно на кого-то повлиять. Если человек решил что-то сделать, тем более если в этом замешана женщина, нелегко заставить его от этого отказаться.
– Да, так оно и есть. – В тоне Мередита чувствовалась горечь. – Мое вмешательство не дало ничего. Я и в самом деле лишен таланта убеждения.
Пуаро взглянул на него. Он уловил в немного кислом тоне недовольство человека своим бессилием и про себя признал справедливость всего сказанного Блейком. Мередит Блейк не относился к числу тех, кто способен повлиять на позицию другого человека. И хотя он всегда действовал из лучших побуждений, его советы и пожелания решительно отвергались. А все оттого, что он не обладал силой убеждения.
Пуаро спросил Блейка, чтобы сменить неприятную тему:
– У вас сохранилась лаборатория?
– Нет.
Ответ сухой и быстрый, как будто в горле у него застряла кость. Затем Мередит Блейк покраснел и объяснил:
– Я оставил все эти занятия, ликвидировал лабораторию. Не мог больше продолжать… Ну как бы я мог этим заниматься после всего, что случилось?! Вы понимаете… Ведь многие могли подумать, что все произошло по моей вине.
