Пурум-пум-пум.
После полуночи нас настигает страж порядка. Он подозревает, что мы с Николь бомжи, и чтобы нас не погнали с вокзала, приходится оформить бронь на билеты в другой конец области. Вот они, наши первые расходы на расследование. Это дело решаем отметить и атакуем столовую.
Продавец нам, как постоянным посетителям, посвящает оскал в тридцать два норма.
Блин, я толстею. Чай с пироженками. Не надо так.
В три часа ночи восхищаюсь цветом и размером белой норковой шубки вошедшей женщины, и наворачиваю вокруг нее круги с камерой. Николь мешает другой тетке заряжать гаджет, очарованная, как блок питания лекго входит и выходит из розетки.
А дальше полицейский упирает руки в боки и запугивает, что если мы еще раз подойдем к кому-нибудь из присутствующих, то на поезде не покатаемся, он запрет нас в кутузку.
Не впечатляет, нет, не перебить азарта, наше призвание - голая правда, выпущенная в медиа. Николь даже перенесла на выходные пластику губ, а это таки подвиг.
- Будем осмотрительнее, - шепотом хихикает Николь ему в спину.
В девять утра на работу не еду. Рассчитываю, что денёк можно пропустить, тем более, что я и так много тем для оформления накидала Василине в личку, продуктивная ночь у меня была.
В двенадцать часов в институте начинается сдвоенный практикум по английскому. Который мы не посещаем. Вторая жертва ради медведя, теперь моральная. Я не была готова рисковать столь многим, во что мы ввязались, о-о-й.
А еще во мне зарождается маниакальная привычка постоянно смотреть на часы. Алекс, сечёте о чем я?
Босс, кстати, похоже допер, что я ответственный, исполнительный, умный, самый лучший сотрудник, о каком он всегда мечтал. Снежная поделка открыла ему глаза, и да воцарит штиль, я в восторге. Работаем.
На учебу успеваем к середине проектного семинара. У нас наполнение сайтов контентом, бригадная работа.
Бесшумно открываем дверь аудитории, как мыши, крадемся с Николь вдоль стены к братве. Три хитрожопа, которые с нами связались цинично рассудив, что мы с Николь по-бырому организуем всей пятерке зачет, при виде нас оживляются:
- Где вас носит, ёлки-метёлки?! Мы так проект завалим!
- Ш-ш-ш, заткнитесь, а то она спалит.
Смотрим на преподшу, она объясняет что-то другой бригаде. Пока не обернулась, раскладываем на столе папки и притворяемся, что мы тут с самого начала сидим.
Вплоть до звонка трудимся. На перемене пересекаемся с Егором и Ваней. Они остаются на лавочке у окна, я спускаюсь вниз за кофе нам с Николь.
Когда забираю первый стаканчик, на запястье смыкаются пальцы в татуировках. Заплескав кипятком руку, выдирают у меня кофе, и смятый стакан летит в мусорку.
- Александр Александрович, - начинаю, но он хватает меня за ремень, стягивающий платье на талии, и тащит в полутемень за автоматом. Ударяюсь спиной в справочный стенд. Он грубо сует мне сложенную бумагу.
- На. Тебя щас убить или ночи дождаться?
Повторяю про себя вопрос и не нахожу в памяти, где я налажала. Расправляю лист. Белый, с приклеенными разноцветными буквами разной величины. Классическая анонимка, строго по фильмам.
Преподаватель Аверин предлагает Кристине Абрамовой переспать за зачет.
- Что это? - поднимаю глаза от доноса.
- Это декан мне дал, - он старается говорить спокойно, но скатывается в рычащие нотки. - Объяснишь? Я, может, не допёр, ты этого и добиваешься? Переспать со мной? - вырывает письмо и швыряет нам под ноги. - Поэтому рядом крутишься?
- В смысле? Вы думаете, я декану поклёп настрочила? - осознаю обвинение и бью каблуком по анонимке. - Мне по-вашему, больше делать нечего?! Сына своего лучше спросите. Всё, - указательным пальцем ставлю на его пиджаке жирную точку этому вздору.
- Сына я уже спросил, - он перехватывает мою руку и наклоняется ближе. - Значит так, Кристина, - нудным, учительским голосом дает разъяснения.- Мне тридцать девять лет и романы со студентками, которые младше в два раза, меня не прельщают. Потуги свои бросьте. Между нами ничего нет и не будет. Вы меня услышали?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Моргаю. Хмыкаю.
Вечные подачи ахинеи забили поле, вытерпеть прилетевшую в меня заносчивую лекцию уже не могу, она ухлопала внутреннего ангела. Цепляюсь в ворот его рубашки, тяну к себе и канючу:
- Но почему? Я вас так хочу, что мозг отшибает. Давайте хоть один разочек. Ну пли-и-из, всю жизнь буду всевышнего благодарить. Мемуары напишу. Хотя бы один поцелуй. Вы ведь тоже хотите, сами втирали о взаимной симпатии. Так будьте мужиком, а не балаболом, сделайте уже это.
Он смотрит на мои губы. Долго, неотрывно, и мои слова обретают статус правды. Мне действительно отшибает мозг выстрелом в упор, снаряд, замешанный на запахе сигарет и муската. Вот оно, его шутка затянулась, обернулась фатальной истиной, сию секунду всё всерьез, уверена, его взгляд огнем печёт мне рот дотла. Он медленно, словно неохотно, поднимает глаза. Финал истории. В этом человеке моя погибель. Я встряла, у пропасти на краю, заворожена, его черноте нет дна, она стирает шум коридора вместе с институтом, городом, страной и материком. Плывет пол и стенд под лопатками, и его рубашка моя единственная опора, сжимаю крепче, девочку разматывает магнетизм, тяжелый и темный, он толкает к пороку во мрак.
Начала с насмешки
а теперь
жду поцелуй.
- Ладно, - его шепот, словно из-под обвала, с адского дантовского прелюбодейского кружка. - Прям щас трахну, если так просите. Женщинам отказывать грех. Только целоваться не будем, не обижайтесь.
Он ныряет ладонями мне под платье, бормочет "в чулках в минус десять, дура", и вдруг слышу звук рвущейся ткани. Белье врезается мне в кожу, боль вытравливает желание вкус мужских губ узнать, выворачиваюсь и паникую:
- Уберите руки, я пошутила!
- Зато я не шучу, - он сдирает с меня тонкие бесшовные мини и отбрасывает в сторону.
- Ребят, а что по углам ныкаетесь? - прилетает едкий вопрос и мы поворачиваемся на голос. - Устроились бы сразу у ректора на столе, там удобнее.
Смотрю на Егора. Изогнутый фейс, кардиограмма желчи, яда и злобы. Опирается плечом на автомат, ноги крестом, носком ботинка стучит по полу.
Я терпеть его не могу, но он вклинился такой необходимой паузой, восстанавливающей дыхание. А следом приходит новая мысль, что если бы он не лез в чужие, и так сложные отношения, я бы тут щас не стояла, как снеговик без трусов, и не горела, как снегурка, доигравшаяся с костром.
- Это все из-за тебя, стукачила, - одергиваю платье и ныряю под рукой Аверина. Кручу пальцем у виска. - Буковки из газет вырезать, на бумажку клеить, ты серьезно? Так тебе не на журфак, а в садик детский дорога, Егор. Там оригами делать научат еще. Будешь самолетики, кораблики складывать, дебил.
- Крис, у тебя тоже на панели больше шансов, чем в институте, - он перебрасывает в руках бутылку минералки, чертов жонглер. - Пап, ты ее до сих пор не послал что ли? Она же халтурит, бревно бревном.
- Егор, фильтруй базар, если отхватить не хочешь,- Аверин наклоняется, поднимает мятую анонимку. - Я же тебя спросил: ты написал? Нагадил, а признаться жим-жим?
- Я ничего не писал, - отрицает Егор. - А даже если бы...- продолжение его фразы тонет в звонке на пару. Егор ждет окночания трели. Повторяет. - А даже если. Я в чем-то соврал? Невинных оклеветал? Торчите у всех на глазах, только что не под камерами. Короче, - он стучит по циферблату часов. - Мне учиться пора. Мы вроде как в учебном заведении?
Разворачивается. Смотрим, как он идет к лестнице и сливается с толпой студентов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Аверин дергает бороду. Откашливается в ладонь.
- Простите, Кристина, я не должен был так себя вести, - говорит, не глядя на меня. - Я бы ничего такого не сделал, поверьте, просто ситуация...- он матерится себе под нос и лезет в карман. Таблетки, ага. - Подобного не повторится, не бойтесь, - заверяет, проглотив капсулу. Натыкается взглядом на порванную синюю кучку кружев у стены. - Я сейчас сгоняю до магазина и куплю другие. Идите на пару.
