Вот после их успеха неожиданного слух о Раисе как о педагоге и стал кружить по всему городу и по его многочисленным окрестностям, и немцы строем повели к ней своих детей на выучку. Она уже по десять часов в сутки работала, а они всё вели и вели. Прямо эпидемия какая-то их поразила музыкального свойства. И стала Раиса зарабатывать уже настоящие, даже по меркам местного населения, деньги. При этом жила она теперь одна, а тратить много денег на себя, так чтоб по-настоящему в своё удовольствие, не умела. Не научилась, дожив до более чем зрелых лет. Зарабатывать, выходит, научилась, а тратить нет. И зарабатывая, Раиса думала:
«Пусть, пригодятся. Деньги лишними не бывают. Страховая медицина — это, конечно, гениальное изобретение человечества, но для того, чтобы определить мальчика к нужному врачу, чтобы именно он, а не кто попало, его оперировал, наверно, и здесь деньги нужны».
Раиса не знала точно, нужны или не нужны здесь для этого деньги. И если нужны, то как много. Она знала лишь, что деньги ей в любом случае жить не помешают, в этом она была уверена. Просто потому, что сложно ей было представить и обрисовать ситуацию, когда наличие денег могло бы существенно повредить. Она считала, что таких ситуаций не бывает. Абсолютное большинство людей так считают (кстати, ошибочно), и она считала так же.
При наличии свободных денег и второму её сыну, Шизофренику, можно более или менее пристойное существование как-то обеспечить и оплатить, и первому максимально помочь. Не только в исправлении его больного позвоночника, а в общем, в жизни то есть. Чтоб он имел стартовую площадку и не чувствовал себя среди сверстников своих ущербным и отстающим в материальном смысле.
Для этого, например, Раиса на права денег ему дала, и он сдал экзамены неожиданно легко. Билеты по теории вождения, и то умудрился как-то выучить. Не на слух — некому было ему вслух читать, — а как все нормальные люди. Ну, а практика и вовсе сама ему далась, видно, имел он к этому особые способности. Учитель автошколы, пожилой человек и бывший автогонщик, сначала не верил, что Горбун никогда не водил машину, а, поверив, удивлялся и говорил, что такого ученика у него ещё никогда не было. Чтоб впервые сесть за руль и поехать, соблюдая все правила, и сразу припарковаться как положено, и чтоб машина ни разу не заглохла в их городе, лежащем на крутых холмах и склонах — нет, такого ученика он ещё не встречал. И Горбун взял всего шесть уроков вождения — меньше уже было невозможно, не положено — и сдал с первого раза сложный экзамен. А это совсем не каждому удавалось и далеко не всем.
И, конечно, Раиса купила ему автомобиль, тем более день рождения у него подоспел. Вернее, она сказала, что оплатит покупку и страховку, и налог.
— Можешь выбрать, — сказала, — себе машину, какая тебе нравится и подходит, только не нахальничай сверх меры. В смысле, БМВ и Мерседесы всякие не покупай, а покупай доступный мне автомобиль среднего класса.
— Откуда я знаю, что тебе доступно, а что недоступно? — сказал Горбун и выбрал двухлетнюю Хонду Джаз чёрного цвета. — Для начала сойдёт, — сказал он.
— Да, для начала лучше не придумаешь, — сказала Раиса. И сказала с некоторой долей шутки: — Надеюсь, ты мне не откажешь, если я попрошу тебя куда-нибудь съездить.
В ответ Горбун спросил:
— Так тебе просто личный водитель нужен?
— Кстати, почему бы и нет, — сказала Раиса. — Могу взять тебя на эту непыльную должность.
Горбун ничего не ответил.
— Ну, подумай, — сказала Раиса. — И давай, — сказала, — в ресторан сходим. Обмоем дорогую покупку и, может, всё-таки даст Бог, твой день рождения отметим. Чтобы уж два раза не ходить.
О дне рождения Раиса отозвалась так неуверенно, потому что на свой день рождения Горбун всегда заболевал. С самого раннего детства. То корью, то коклюшем, то свинкой. И, повзрослев, тоже чем-нибудь непременно заболевал. Да и Шизофреник впадал к этому их общему дню в беспокойство или, наоборот, в депрессию.
Но на этот раз Горбун заболел незначительно — простудился. И они — как Раиса и мечтала — сходили в неплохой французский ресторан, и вкусно там поели, и выпили за то, чтоб машина никогда не ломалась, и за счастье Горбуна выпили, а также и за его здоровье. А наряду с этими удовольствиями, Раиса фактически уговорила его на работу к ней оформиться.
— Ну чего б тебе по-лёгкому денег не заработать? — выпив, говорила она. — И от арбайтзамта с его дурацкими требованиями и предложениями отвяжешься.
Горбун молчал.
— В конце концов, не захочешь, через год уволишься, и будут тебе ещё год нормальное пособие по безработице платить, а не эти копейки, которые ты сейчас получаешь. Да и за компьютером будешь меньше горбиться и зрение портить.
Горбун молчал, но Раиса чувствовала, что в результате уломает она его, уломает. Как говорится, на свою голову.
17
Действительно, компьютер Горбун использовал как-то по-пятикантропски — только чтобы играть во всякие дурацкие игры. Гонки, стрелялки, «Мортал комбат» и тому подобное «Дум два». А больше ни для чего не использовал. Разве что порно-сайт какой-нибудь под вечер посетит, да заголовки новостей в Интернете прочитает раз в неделю. При его любви к чтению — заголовков вполне, за глаза, то есть Горбуну хватало. Тем более что интересные заголовки попадались в редких случаях. Всё больше про Филю Киркорова что-нибудь эдакое, смехотворное, или про президентов Путина, Буша да Хуссейна.
Но как-то он вычитал среди заголовков такой: «Можно ли уберечься от подставы?». И этот заголовок показался ему интригующим. И потянуло его узнать, что это за подстава такая, и можно ли от неё как-нибудь уберечься. Он сделал шрифт на экране покрупнее и всю статью целиком прочёл. Благо, она оказалась не очень длинной. Если б очень, он бы, наверно, не стал её читать. А так прочёл. И в ней, в статье этой, какой-то чуть ли не генерал московской автоинспекции рассказывал гражданам России, участвующим в дорожном движении, как они должны себя вести, чтобы им специально, с целью наживы, не подставили зад. Помимо того, Горбун из этой статьи уяснил, что целые организованные группировки таким способом в Москве и по всей стране неплохие деньги заколачивают. Подставляют задний бампер какому-нибудь неопытному горе-водителю, тот врезается, а потом из него вытряхивают деньги на ремонт с учётом морального ущерба. Самыми разными способами вытряхивают, включая выбивание посредством прямого физического воздействия.
— А милиция в таких случаях, — говорил генерал, — чаще всего бывает не при делах, поскольку по правилам дорожного движения виноват не тот, в кого врезались, а тот, кто врезался, и кто не блюл безопасной дистанции, как зеницу ока.
Идея такого заработка Горбуну что называется приглянулась. И задела за душу. Тем более здесь, в цивилизованной стране Германии, ничего ни из кого выбивать и вытряхивать не придётся. Тут страховая компания молча заплатит, если в тебя врежутся, всё, что причитается — и никаких выбиваний. А уж подставиться Горбун смог бы так, что ни один комар, будь он сто раз полицейской ищейкой, носа не подточит.
«Да, хорошая идея, — думал Горбун. — Не зря я уродовался, статью эту читая. Попробовать, что ли?»
И он бы, конечно, попробовал — уж очень хотелось ему пересадить этот затейливый плод русского ума в немецкую почву. Только жалко было первую в его жизни машину корёжить. Любил он её, свою чёрную блестящую Хонду. Как будто она была не куском железа на колёсах, а предметом одушевлённым. Он даже разговаривал с нею, мчась по автобану на высоких скоростях. И она его не только слушала, но и слушалась беспрекословно.
Поэтому для начала и пробы пера уговорил он как бы нехотя одного своего знакомого зад под удар подставить. Кстати, того самого дискотечного механизатора, который водил их в дом к жалким фашистам. Этот механизатор ездил на ещё не старом, но сильно барахлившем Форде, и не знал, как от него избавиться, чтоб потом было за что другую тачку купить. Ну, Горбун ему и предложил провернуть операцию. Сказал, мол, возьми, подставься кому-нибудь и получи страховку.
Поменять на шару свой неудачный автомобиль — об этом механизатор и мечтать не мог. Машиной управлять он умел не хуже, чем трактором или комбайном зерноуборочным. Но сможет ли сделать всё в точности так, как надо, уверен не был. А Горбуну только это и требовалось — неуверенность механизаторская. И он предложил великодушно:
— Ну, давай, я всё сделаю. За определённую, естественно, мзду.
Механизатор сначала колебался, мол, а вдруг разгадают они и докажут, что мы специально аварию подстроили, и не заплатят, а горбун ему говорил:
— Я так подставлю, что и сам водитель не будет в своей вине сомневаться.
В общем, развеял он механизаторские колебания.
И сел Горбун за руль, и выехал на улицы города, и через каких-нибудь полчаса вся задница у Форда была разворочена, будто взрывом. Хотя жизненно важные органы автомобиля задеты не были, и он смог уехать с места происшествия своим собственным ходом. Чего нельзя сказать об Ауди. Чтобы убрать её с проезжей части, подъёмный кран вызывать пришлось и грузовик. Да и краном машину никак не могли зацепить — передок пострадал так, что по правилам не зацепишь. Ауди всё время перевешивало то вперёд, то назад, и она, ненадёжно подвешенная, раскачивалась на ветру.
