Что до агентов и партнеров мистера Хартрайта в тех краях, то они, зная что сей добрейший человек опекает юношу, словно родной отец, также были весьма вежливы и услужливы по отношению к мастеру Барнаби. Особым дружелюбием отличался некий мистер Эмброуз Гринфилд из ямайского Кингстона, который при нанесении Барнаби визитов к нему делал все от него зависящее, дабы пребывание юного суперкарго в их городе неизменно оказывалось приятным и комфортным.
Но довольно пересказывать биографию нашего героя. Пора уже перейти к изложению событий, послуживших поводом для написания сего повествования; впрочем, без данного вступления будет весьма затруднительно постичь суть всех тех выдающихся приключений, что выпали на долю Барнаби вскоре после достижения им совершеннолетия, равно как и уяснить логику их последствий.
Ибо именно во время его пятого путешествия в Вест-Индию и начались те необычайные приключения, о которых я вам сейчас поведаю.
Барнаби пробыл в Кингстоне уже без малого четыре недели, проживая у весьма порядочной и уважаемой вдовы по имени Анна Боллз, которая вместе с тремя симпатичными и милыми дочерьми содержала в предместье уютные меблированные комнаты с довольно приличным обслуживанием.
Однажды утром, когда наш герой сидел, потягивая кофе, облаченный лишь в свободные хлопковые кальсоны, рубашку, жилет да тапочки, что было вполне в обычаях страны, где каждый стремится перехватить как можно больше прохлады, так вот, когда он сидел и попивал себе кофе, к нему зашла мисс Элиза, младшая из дочерей хозяйки, и вручила записку, которую, по ее словам, только что передал в дверях для мистера Тру какой-то незнакомец, не ставший дожидаться ответа. Можете представить себе удивление Барнаби, когда он развернул записку и прочел:
Мистеру Барнаби Тру
Сэр, хоть Вы и не знаете меня, я Вас знаю и посему уведомляю о следующем: ежели в ближайшую пятницу в восемь часов вечера Вы заглянете в таверну «У Пратта», что на Харбор-стрит, и пойдете с человеком, который скажет Вам: «„Королевский владыка“ прибыл», то узнаете кое о чем, из чего сможете извлечь для себя выгоду совершенно небывалую. Сэр, сохраните эту записку и покажите ее тому, кто обратится к Вам с указанными словами, дабы, он мог удостовериться, что Вы именно тот, кто ему нужен.
Таково было содержание записки, на которой не значилось ни адреса, ни вообще какой бы то ни было подписи.
Поначалу Барнаби захлестнуло величайшее удивление. Затем ему пришло в голову, что это просто-напросто некий остряк, каковых в том городе знал он предостаточно — и проказы коих порой выходили за рамки приличия, — самым дерзким образом пытается его разыграть. Однако же когда он расспросил мисс Элизу касательно подателя записки, то она смогла сообщить лишь весьма немногое: посланец был высоким и крепким мужчиной с красной косынкой на шее да с медными пряжками на туфлях; и выглядел он как моряк, ибо у него была длиннющая коса. О боже, ну что это за описание для оживленного портового города, улицы которого топчут десятки человек подобной наружности?! Словом, наш герой убрал сию записку в бумажник, намереваясь показать ее тем же вечером своему доброму другу мистеру Гринфилду и спросить у того совета. Так он и поступил, и мнение сего джентльмена совпало с его собственным: наверняка Барнаби хочет разыграть какой-то фигляр, и письму этому значения придавать не стоит.
И хотя Барнаби укрепился во мнении относительно природы полученного сообщения, он все же решил про себя, что поучаствует в проказе до конца и пойдет в таверну «У Пратта», как того требовала записка, в указанный день и час.
В то время заведение «У Пратта» было весьма приятным и широко известным местечком, где предлагали добротный табак и самый лучший ром, каковой мне когда-либо доводилось пробовать. Позади таверны располагался спускавшийся к побережью сад, густо засаженный пальмами да папоротником вперемежку с цветами и прочими растениями. Здесь стояло несколько столиков, некоторые даже в небольших гротах, совсем как в нашем нью-йоркском «Воксхолле», а среди листвы были развешаны красные, синие и белые бумажные фонарики, и леди и джентльмены частенько наведывались сюда, чтобы провести вечерок, посидеть в вечерней прохладе, попивая соки (а порой и что покрепче) и разглядывая суда в гавани.
Именно сюда наш герой и явился, немного раньше назначенного времени, и проследовал через таверну прямиком в сад, где занял столик в самом низу, почти у воды: в такой позиции вошедшему было бы нелегко его заметить. Затем, заказав ром с водой и трубку, он принялся поджидать остряков, которые, как Барнаби имел основания полагать, вскоре должны были появиться, дабы узреть окончание розыгрыша и насладиться его замешательством.
Местечко было очень даже приятным. Сильный береговой ветер беспрестанно с шумом раскачивал у юноши над головой пальмовые листья, на фоне неба в лучах почти полной луны то и дело поблескивавшие словно клинки. Буквально в полуметре от сада на небольшой пляж накатывались волны, невозмутимо оглашая шумом ночь и сверкая по всей гавани, где луна выхватывала их всплески. На рейде стояло множество судов, а чуть в отдалении маячили темные очертания огромного военного корабля.
Наш герой просидел там едва ли не час, покуривая трубку и потягивая грог, но так и не увидел ничего, что могло бы иметь хоть какое-то отношение к полученной записке.
После назначенного времени прошло уже около получаса, когда из ночи внезапно возникла шлюпка и уткнулась в пляж, упомянутый выше, и из нее во тьме на берег выбрались три или четыре человека. Не обменявшись меж собой ни словом, они уселись за соседний столик, заказали ром с водой и так же молча стали попивать грог. Так они просидели, должно быть, минут пять, когда Барнаби вдруг заметил, что пришельцы эти весьма пристально его разглядывают, и почти тут же один из них, явно верховодивший в группе, окликнул его:
— Эй, приятель! А не присоединишься ли ты к нам, чтобы пропустить глоток рома?
— Сожалею, — ответил Барнаби, стараясь держаться учтиво. — Но я уже выпил достаточно, и, боюсь, излишек мне только навредит.
— И все же, — промолвил незнакомец, — я полагаю, что ты присядешь за наш столик. Ибо, если не ошибаюсь, ты и есть мистер Барнаби Тру, и я как раз пришел сообщить тебе, что «Королевский владыка» прибыл.
Тут я должен честно сказать: никогда еще в своей жизни Барнаби Тру не был так ошеломлен, нежели когда услышал сии слова, произнесенные столь внезапно. Ведь он ожидал услышать их при совершенно иных обстоятельствах, так что теперь, когда они раздались в его адрес да еще были сказаны весьма серьезно неким абсолютно незнакомым человеком, столь таинственным образом появившимся вместе со своими друзьями на берегу из тьмы, он сперва даже решил было, что ослышался. Сердце Барнаби вдруг учащенно забилось, и будь он постарше да поопытнее, не сомневаюсь, наверняка бы отказался от участия в сем приключении и не окунулся бы слепо в события, которым не видел ни начала, ни конца. Но ему едва исполнился двадцать один год, да к тому же герой наш обладал некоторой склонностью к авантюрам, из-за чего неизменно ввязывался едва ли не во всё, что имело хоть какой-то намек на загадочность и опасность, потому-то он и сумел выдавить из себя довольно-таки беззаботным тоном (хотя одному лишь Богу известно, как при подобных обстоятельствах он оказался на это способен):
