— Я хожу в парк только со своей девушкой. — Его лицо расплывается в глупой улыбке, а Тайлер ржёт как лошадь, хлопая его по плечу, пока он заключает её в объятия. Его нос упирается в её подбородок. Вместе они представляют собой такую невыносимо неуклюжую пару, что должно быть, они самое наимилейшее явление, которое мне приходилось когда-либо видеть.
Словно песчаной бурей меня накрывает осознание того, насколько жестока временность всего сущего. Они любят друг друга прямо сейчас, но именно это прямо сейчас — всё, что у них есть. Мы не вечны, как и наши отношения.
Скотт (по крайней мере, предположительно, это неуловимый Скотт, иначе Тайлер придётся объясняться) делает вид, что кусает её шею, а потом целует в щёку.
— Поздний обед?
— Скоро заканчиваем. — Тайлер разворачивает его и указывает на меня. — Это Айседора.
— А, загадочная Айседора. — Скотт ухмыляется и машет мне. — Она высокая и ужасно симпатичная. Ты была права. Идёшь есть с нами?
Я пожимаю плечами.
— Я…
— Конечно, идёт. — Тайлер придвигает его к себе. — А теперь иди поиграйся. Кому-то из нас нужно работать.
— Ужасно? — Я поднимаю одну бровь.
— Ужасно симпатичная. Ужасно — не то, что описывает, а то, что придаёт оттенок.
Через двадцать минут, наконец, приходит смена, и, закончив на сегодня с музеем, мы с Тайлер выходим на яркое солнце. Я глубоко вздыхаю, радуясь тому, что выбираюсь из этого дурдома. Я всё ещё не привыкла к тому, что меня окружают огромные толпы людей. Как-то мы отправились в Каир и другие города Египта, но по большей части моё детство прошло практически в изоляции. Они словно специально растили меня нелюдимой или вроде того.
Я с нетерпением жду, когда же доставят груз с вещами моей мамы. Он задержан на таможне, поэтому я делаю обычную музейную работу. По крайней мере, когда весь её хлам прибудет, я смогу заниматься его организацией и обустройством. И больше не придётся проверять документы, или стоять в египетском зале, пытаясь выглядеть отчуждённо и пугающе, чтобы люди не стали задавать мне вопросы, а также, чтобы студенты из местного колледжа перестали пытаться меня клеить.
Я тру глаза, отвыкшие от яркости за несколько часов, проведённых в музее. И тогда до меня доходит — солнечный свет! Сегодня тучи рано рассеялись! Я закидываю голову назад и закрываю глаза, нежась в солнечных лучах, касающихся моей кожи.
— А вот и они, — говорит Тайлер и тянет меня за руку. Я поворачиваюсь и вижу Скотта, развалившегося на ступеньках, ведущих к музею, оживлённо беседующего с… Рио, который кивает, улыбается и продолжает строчить в своём блокноте. Я так и не видела его с того нелепого столкновения за коктейлем.
— Ребят! — Тайлер показывает длинной рукой прямо наверх. — Солнце!
— Неужели это тот странный шар яркого света и тепла там, где были мои любимые облака? — спрашивает Скотт, почёсывая голову.
— И ты знаешь, что это значит? — Тайлер тыкает вверх.
— Взойдут семена, будут петь дети, и земля возрадуется? — Предлагаю я.
— Да! А ещё, моя кожа сгорит. Сгорит, сгорит, сгорит! И если я собираюсь сгореть, то я собираюсь делать это на пляже. Пошли!
Я планировала зависнуть в парке на пару часов, прежде чем Сириус заедет за мной. Я в чёрной юбке «карандаш», из кожзаменителя и ярко синей блузке без рукавов и сандалях «гладиаторах». Одежда не совсем для пляжа.
— У меня всё есть в машине Скотта. Могу и тебе одолжить, — говорит Тайлер, читая мои мысли.
— Не знаю, я хочу поболтаться здесь. — Интересно, а Рио собирается? Если да, хочу ли я этого больше или может меньше. Вероятно, меньше. Всё равно он так и строчит, не отрывая глаз от блокнота.
— А, да ладно! — Тайлер обхватывает меня руками. — Ты ведь ещё не была на пляже?
— Я проезжала мимо него пару раз, и…
— Ха! Нет! Ты всё ещё девственница по части познания океана и сегодня ты потеряешь свою невинность!
— У меня самая странная девушка на свете, — задумчиво произносит Скотт, глядя в небо.
Тайлер сжимает мою руку.
— Никаких отмазок. Ты здесь две недели и всё, что ты делаешь — это работаешь, и потом идёшь домой. Идём с нами на пляж! Мы прихватим пиццу, поиграем в игру «у кого самый дурацкий купальник» и сможем полюбоваться закатом. Закаты потрясающие, а звёзды над океаном…
— Звёзды? — Оживляюсь я. Она права! Если облака так рано рассеялись, то возможно сегодняшней ночью появятся звёзды.
— Да! О, господи! Я так рада, что ты идёшь! — Она направляется к парковке по лестнице вниз и потом через сад, организованный в геометрическом стиле, где всем растениям придали какую-то форму и установлены фонтаны, выложенные жёлтой и синей плиткой. Она набирает побольше воздуха, и выдаёт серию предложений так быстро, что только после того, как она садится в машину и закрывает дверь, я понимаю, что она сказала.
— В машине Скотта нам всем не хватит места, поэтому ты едешь с Рио, идёт? Увидимся там! — Скотт тоже садится в машину, и они срываются с места, словно сбегают с места преступления.
Я поворачиваюсь и вижу Рая, стоящего рядом со мной и улыбающегося.
— Тогда едем со мной? Отлично!
Грёбаный потоп! Тайлер что, подставила меня?
Только из-за того, что его грузовик такой прекрасный. Я запрокидываю назад голову и закрываю глаза, позволяя ветерку из открытого окна обдувать моё лицо. Амон-Ра, я люблю этот грузовик!
— Так что ты думаешь про Сан-Диего? — Спрашивает Рио на беглом арабском, дополняя его египетским акцентом. Он постукивает по рулю, глаза смотрят вперёд на дорогу, но ямочка на щеке намекает, что он хочет улыбаться своей глупой улыбкой и это всё, что он может не делать.
Борюсь с соблазном ответить ему на языке урду и предпочитаю говорить на английском.
— Прекрасное место. — Если не вспоминать мерзких наркозависимых воров, которые нанесли ущерб моим личным вещам. — Почему ты не оставляешь попытку разговаривать со мной на арабском?
— Не знаю, наверное, думаю, что ты скучаешь по дому.
— Поверь мне, не скучаю. Наоборот. Меня тошнит от дома. Поэтому-то я и здесь. — Он — показушник, уж такова его натура. Не дам и мумифицированной кошки за то, чтобы выяснить, знает он арабский язык или нет. Добавляю позёрство в список причин, почему мне никогда не понравится Рай настолько сильно, что ситуация может принять опасный оборот. И потом я злюсь, что я вообще чувствую необходимость в составлении подобного списка, что также стоит сделать пунктом в списке того, что мне не стоит иметь.
— Ну что, я уже не незнакомец? — Спрашивает он.
— Чего?
— Ты едешь в моей машине, что должно быть означает, что я уже не незнакомец.
— Вообще-то, чем больше времени я провожу с тобой, тем большем незнакомцем ты становишься.
Рио смеётся, но звонит его телефон, и он достаёт его.
— Ага?… Совсем негде припарковаться?… Ну да, давайте встретимся там… Да без проблем.
Пока.
Он сворачивает с главной дороги. Мы петляем по холмам, и дразнящие проблески океана ослепляют меня. Он по-прежнему шокирует меня каждый раз, когда я приезжаю на какой-нибудь холм и вижу, как океан простирается до горизонта. Мне становится не по себе от такого количества воды. Мои глаза всё время пытаются превратить его в песок, мерцание потоков тепла, во что-то, что имеет значение.
Я не узнаю окрестности, дома большие и находятся близко друг к другу. На такой маленький клочок земли они втиснули столько домов, сколько смогли. Автомобили припаркованы вдоль всей узкой улочки, а ребята, несущие доски для сёрфинга, идут босиком по асфальту.
В этом городе не хватает пространства. Куда ни посмотри. Мне нужно свободное пространство. Я хочу в пустыню. Я хочу иметь возможность смотреть в единственном направлении и ничего там не видеть.
Вот же дерьмо! Я скучаю по дому. Нет, не скучаю, нет!
Рио тормозит, и я вижу машину Скотта (цвет блевотины, скрещенной с ржавчиной), стоящую на подъездной дорожке к огромному дому, декорированному огромными греческими колоннами и фонтаном. В целом всё выглядит так нарочито, что граничит со смехотворностью. Ладно, немного посмеюсь.
— А мы можем парковаться здесь? — Спрашиваю я.
— Всё нормально, мы знаем хозяев.
Я показываю головой на уродливое здание.
— А архитекторов ты знаешь? Потому что их следует пристрелить.
— Ну да, согласен. — Его рот снова кривится в этой его улыбке, что меня просто бесит. Вечно он выглядит так, будто живёт в своём собственном мирке, его голубые глаза никогда до конца не фокусируются на этом мире, за исключением того короткого времени, у кафе со смузи. Не то, что я хочу, чтобы они фокусировались на мне, но всё же.
Рио припарковывается за машиной Скотта. Тайлер уже выбралась из машины и теперь вытаскивает из багажника полотенца и большую хлопчатобумажную сумку.
