Первым заговорил Виктор:
– Она не проснется?
– Нет, – успокоил Стив, – все предусмотрено.
– Она совсем зеленая, – заметил Виктор. – Тебя это не привлекает?
– Меня никогда не привлекали соплячки.
– Бедная дурочка! – сказала «кузина».
– Дуракам счастье, – вмешалась Эллен. – Дядя оставляет все ей.
– Я это учту обязательно. – Виктор самодовольно похлопал себя по ляжке.
Эллен покосилась на своего партнера.
– Не из-за этого ты зачастил сюда?
– А у старика нет жены? – спросила Мэри.
Виктор сказал:
– Он гомик.
– А ты откуда знаешь? – Эллен с подозрением уставилась на Виктора…
Моника тихо вернулась в комнату, где они кутили. Включила телевизор. Минут через сорок заглянула Эллен:
– Ты проснулась?
– Я думала, вы ушли, – сказала Моника. Она не отрывалась от экрана, боясь выдать себя.
– Ты опьянела и крепко уснула. Мы не хотели тебе мешать.
– Чем же вы занимались?
– Ничем. Гуляли в саду, смотрели библиотеку…
– Я собираюсь их круто одурачить, – жестко повторила Моника.
В каюту вернулся Виктор, сообщил: что яхта подходит к берегу. Все вышли на палубу. Над белой палубой летали чайки, и сама яхта с золотой надписью «Моника» на борту и на спасательных кругах казалась чайкой, летящей к берегу. Уже отчетливо виднелся пляж с купающимися людьми. А за полосой пляжа – поднимающиеся в гору сады…
Из рубки вышел тот, кого Моника называла Сайрусом, – капитан яхты, невозмутимый, как того требовала профессия. Он подчеркнуто вежливо обращался к хозяйке и не замечал остальных.
– Мисс Моника, – сказал Сайрус. – Мы не можем подойти близко, здесь недостаточная для нас глубина. Придется пройти к пристани.
Лиз не устраивало предложение швартоваться у пристани. Кому-нибудь из компании еще взбредет в голову сойти на берег и посмотреть, как Лиз войдет в виллу каких-то Робинсов.
– Здесь недалеко, я доплыву.
Сайрус вопросительно посмотрел на Монику.
– Ты сможешь? – спросила та.
– Конечно! – беспечно ответила Лиз.
Моника согласно кивнула.
– Но в субботу я жду тебя. Дай слово, что придешь!
– Приду.
– И надень платье, в котором танцевала с Чарльзом. – Она хитро прищурилась. – Возьми это! – Моника протянула Лиз пластиковую карточку.
– Что это?
– Моя визитная карточка.
– Но куда я… – Лиз показала на свой купальный костюм.
– Сообрази.
Лиз втиснула карточку в чашечку лифчика, отчего ее левая грудь приобрела угловатую форму, подошла к краю палубы и прыгнула за борт. Проплыв несколько ярдов, она оглянулась и помахала рукой. На палубе выстроились все, кроме капитана. Яхта разворачивалась и уходила в море…
С берега заметили Лиз. Она видела, как несколько мужчин и женщин показывали на нее руками. Кто-то смотрел в бинокль. Лиз немного переоценила свои силы и под конец плыла уже с трудом. Но стоявшие на берегу не должны были это заметить, и она вышла из воды улыбаясь. Ей аплодировали.
Пожилая миссис, в шортах, открывавших слабые старческие ноги, в прозрачной блузе и со старинной ниткой бирюзы, помнившей шею хозяйки нежной и гладкой, спросила:
– Вы с яхты «Моника»?
– У вас хорошее зрение, мэм.
Лиз мило улыбнулась. У нее тоже было неплохое зрение. Она отлично видела заинтересованные взгляды мужчин, приторные улыбки женщин. Их лица говорили, и она поняла это точно: она с яхты «Моника», а потому – «своя».
Пожилая миссис интересовалась здоровьем малыша. Лиз соображала, о каком малыше говорит старуха: о Монике? Или есть какой-то другой «малыш»? Миссис сказала со смешком:
– Он все такой же бабник?
Лиз осенило:
– Вы о дяде Чарльзе?
– О ком же еще!
Лиз посчитала, что беседа затянулась. К тому же она устала, была голодна и хотела быстрей добраться до отеля. Она коротко сказала:
– Мне пора. – И пошла вдоль пляжа к той самой пристани, к которой Сайрус предлагал причалить яхту.
Возможно, пожилая миссис воображала, что на пристани Лиз ждет корабль. Лиз согласилась бы и на обыкновенную лодку, которая доставила бы ее к наблюдательной вышке. Если б у нее были деньги, она так и поступила бы. Но платить за лодку было нечем, и ей ничего не оставалось, как добираться пешком. Она обогнула пристань, спустилась к кромке воды и побрела вдоль берега…
Кровать в комнате для гостиничной прислуги была сейчас самым желанным для Лиз местом на земле. Она заставила себя смыть под душем песок, приставший к телу, и легла, укрывшись простыней.
Разбудил ее голос Ребекки. Перегнувшись через подоконник, та кому-то говорила шепотом:
– Могу я на пять минут отлучиться? Передай – я в туалете. Так и скажи!..
Она прикрыла окно и оглянулась. Лиз сонно смотрела на нее.
– Проснулась? – сказала Бекки. – Где ты была?
– На море.
– Все время на море?
– Все время.
Ребекка неодобрительно покачала головой.
– Хоть ела что-нибудь?
– Нет… И очень голодная!
– Спохватилась! Скоро день кончится… Иди, я тебе обед оставила. На дискотеку пойдешь?
– Не знаю. Я устала. И вообще – сначала поесть! Я могу слопать теленка!
Ребекка сказала, что девушка, подменяющая горничных в их выходные дни, заболела, и ей самой пришлось обслуживать номера Лиз.
– В туалет некогда сбегать, – пожаловалась она. – Между прочим, вместо Хайда уже поселился другой. У тебя, учти, прибавилась еще одна комната.
– Он что, снял сразу две?
– В общем, да… Он сам живет в одной. А в другой – дама. Они делают вид, что встретились впервые в жизни, но, бьюсь об заклад, они любовники!
– Откуда ты знаешь?
– Дорогая, поживи и поработай с мое! Если обнаружишь в номере этой миссис Кроуз галстук или носки мистера Банчинни, не удивляйся!
– Почему же они не поселились вместе?
– Потому что миссис Кроуз замужем… Кстати, если ты не придешь на дискотеку, я скажу Дэвиду, чтобы он сам тебя навестил и отчитал за то, что целый день болталась на воде!..
Ребекка ушла. Лиз вспомнила про визитную карточку Моники. Карточка лежала там, куда Лиз положила ее, – в чашечке лифчика. На белом глянцевом прямоугольнике с золотым обрезом золотом же было начертало: «Моника Рассел».
Лиз спустилась в служебную столовую и съела обед. Затем вернулась к себе в комнату. Завтра она будет бегать на вызовы постояльцев, менять белье, носить в номера обеды и завтраки. Но это завтра. События этого дня утомили ее. И если б не обещание Бекки прислать Дэвида, Лиз снова легла бы спать. Ей хотелось повидать Дэйва и рассказать о своих приключениях. Именно ему, а не Ребекке, с которой вместе работала и жила. Нет, она ничего не имела против нее. Однако только с Дэйвом она чувствовала себя здесь защищенной.
