– А что, Тимофей, – спросил Полундра, – на самом деле дела так плохи на Волге?
– На самом, – уныло покачал головой Истомин. – Нет, если, конечно, взяться за все это как следует, то ситуацию еще можно исправить. Но где ж тут…
Они помолчали, глядя вперед, на великую русскую реку, лениво катившую свои воды в Каспий.
Топая ногами, прибежал радист.
– Принял радиограмму. В ближайшее время на борт тральщика прибудет представитель штаба Каспийской флотилии.
– И кто же это такой будет? – вырвалось у Истомина.
– Контр-адмирал Ставрогин Василий Митрофанович.
– Вот так я и знал! – вздохнул командир.
– Он, он, – с улыбкой подтвердил радист. – Так что готовьтесь, товарищ капитан третьего ранга. Будет весело.
– К чему готовиться? – тупо спросил Полундра, глядя недоуменно на обоих.
– К большому веселью! – заорал командир, ухмыляясь. – Не знаешь Ставрогина? Ха, видали, он не знает Ставрогина! Парень, ты не представляешь, как тебе повезло!
Полундра не знал того, в курсе чего был командир тральщика. Старый придурок Ставрогин не пользовался на флоте ни уважением, ни авторитетом. По слухам, он был замешан в приснопамятной продаже на Тайвань российского ракетного крейсера по цене гвоздей в середине 90-х – об этом еще писали газеты, но имя контр-адмирала не называлось. По тому делу выловили мелкую рыбешку. А у Ставрогина и остальных, кто нагрел на этом руки, было серьезное прикрытие в Москве.
Истомин скрипнул зубами. Контр-адмирала любили и ценили на Новом Арбате такие же уроды, как и сам Ставрогин. Поэтому Ставрогин из капитана первого ранга в сжатые сроки превратился в контр-адмирала, да и теперь находился в фаворе – а в это время профессиональные и честные офицеры гнили на задворках.
Служба на Каспийской флотилии многими морскими офицерами рассматривалась как своеобразная ссылка – Каспийское море было по сути дела озером, выходов в открытое море не имело. Окружают Каспий только страны бывшего СССР и Иран. Все. Какая романтика могла быть в таких условиях?
Однако Ставрогин, похоже, службу свою на Каспии ссылкой вовсе не считал. За ним упрочился имидж человека с достатком, да и на людях Ставрогин всегда появлялся с довольной улыбкой на лице. Истомин думал – у старикашки припасен какой-то козырь.
И правда. Козырь всплыл, когда Ставрогин оказался причастен к продаже Тайваню боевого корабля. Что корабль находился в отличном состоянии, Истомину сказал однокашник, капитан второго ранга Игорь Лановой, служивший на эсминце заместителем командира. Разумеется, Истомин поверил старому товарищу.
По словам Ланового, вывод о состоянии крейсера комиссия Министерства обороны сделала, даже не вылетая на Дальний Восток. Тогда еще капитан первого ранга Василий Ставрогин входил в ее состав. Боевой корабль списали по выслуге лет, а списав – продали.
Кто сколько получил на лапу от той операции – осталось тайной. Капитан второго ранга Лановой увлекался в свободное от работы время альпинизмом. В один из отпусков он отправился на Кавказ и попал в горах под лавину. Теперь Истомину не у кого было проверить информацию, услышанную по телефону.
Но даже не эта давняя история с продажей крейсера раздражала Истомина больше всего. И без этого находились причины для головной боли. Приходилось сталкиваться cо Ставрогиным позже, когда он в звании контр-адмирала попал на Каспийскую флотилию. При решении конкретных служебных вопросов Ставрогин всегда проявлял крайнее невежество. Находиться рядом с ним при выполнении задач было сущим наказанием. При этом, отмечал Истомин, адмирал любил экстравагантные выходки а-ля Суворов. И так пробовал привлечь внимание офицеров, и сяк изгалялся, разве что петухом по утрам не кричал. А зачем дешевым способом искать популярности? Для того разве, чтобы замаскировать скудность ума.
Все это было известно капитану третьего ранга Истомину, однако он ни словом не обмолвился Полундре. Если этот боевой пловец – толковый парень, он сам все поймет. Раскрой Истомин рот, старший лейтенант Сергей Павлов может посчитать капитана третьего ранга сплетником.
Истомин сдвинул фуражку на затылок, устремил грустный взгляд на иранца – и поразился.
Иранец при упоминании Ставрогина посветлел лицом.
* * *
«Не сразу все устроилось, Москва не сразу строилась», – засел в голове навязчивый мотивчик. Мужчина лет шестидесяти, полноватый, с благородной сединой на висках, потянулся и выключил радио. Затем он шумно вздохнул и отодвинул чашку, еще теплую, из которой только что пил обжигающий чай.
Мужчина отложил газету, которую читал за завтраком, и вышел в прихожую. Там он обнял жену: она, собираясь на работу, крутилась перед зеркалом.
– Спасибо, солнышко, – мужчина обнял и поцеловал ее.
– За что?
– Завтрак был, как всегда, хорош.
– Как твое сердце? – спросила супруга.
– Спасибо, в порядке, – ответил мужчина и зашаркал шлепанцами по блестящему паркету. Он шел в комнату – ему тоже нужно было собираться на работу.
В прихожей стукнула дверь – мужчина остался один. Он неспешно, словно обдумывая каждое движение, открыл дверцу шкафа. В полированной поверхности отразилось лицо – сосредоточенное, хмурое – вовсе не такое, каким оно было в присутствии жены.
Он вынул вешалку с висевшим на ней генеральским мундиром. Внимательно осмотрел мундир. Жена вчера привела его в полный порядок. Сейчас на нем не было ни пылинки.
– Солнышко, – повторил мужчина.
Он бережно положил вешалку с мундиром на диван и принялся переоблачаться.
Мужчину звали Трофим Иванович Сивоконь. Он был генерал армии и занимал высокий пост в Министерстве обороны Российской Федерации – был заместителем начальника тыла. Работа на этой должности была очень ответственная и умеренно нервная – зато позволяла проворачивать большие дела и иметь серьезные деньги. Да, за годы работы в министерстве генерал Сивоконь приобрел не только почет и уважение… Теперь у генерала были и дорогая квартира в центре Москвы, и дача в одном из подмосковных поселков, и автомобиль престижной иномарки, которым сейчас распоряжался сын.
Все это было приобретено, конечно, не за оклад. Или, точнее, не за один оклад.
Работа на должности, которую занимал Трофим Иванович Сивоконь, предполагала помощь людям, многим людям. Решение их вопросов. И генерал армии Сивоконь не гнушался, помогал. Иногда вертелся пропеллером. Ликвидировал затруднения, разрешал непростые ситуации, помогал людям выходить сухими из воды.
Конечно, Трофим Иванович брал вознаграждение за хлопоты. Не возьмешь – не отстанут, пока хотя бы коробку конфет не вручат. И так во всех ведомствах, не только в Министерстве обороны. Трофим Иванович Сивоконь, может быть, имел более отзывчивый, чем у других, характер и потому помогал большему количеству людей, вот и вознаграждений он получал больше.
И все было бы хорошо, если бы однажды Трофима Ивановича не искусили войти в состав одной комиссии…
Генерал вновь прошел по блестящему паркету. Теперь он – видный высший офицер – стоял перед зеркалом в прихожей, где недавно кружилась жена.
Трофим Иванович долго и придирчиво оглядывал себя в зеркале – зеркало было старое, местами потемневшее, в массивной раме с изящными завитушками, – потом показал самому себе ровные зубы – никто не должен был знать, что они вставные – и решительно достал расческу. Пригладил седые волосы, усы и особенно кустистые брови. Ох, эти брови, они в последнее время жутко лезли на глаза. В прежние времена подобное разглядывание своей персоны в зеркале приносило немало приятных минут – полюбоваться было на что. Теперь вся эта процедура как-то не доставляла особой радости.
И вновь пришла мысль о злополучной комиссии. Было это три с лишним года назад.
Мысли прервал телефонный звонок – часы показывали половину девятого утра, и в это время, как всегда, позвонил шофер Володя. Шофер доложил, что машина находится у подъезда. Генерал что-то пробурчал в ответ, положил трубку на черный телефонный аппарат и принялся обуваться.
И опять пришли мысли о комиссии – его хорошо тогда «обули»! Генерал Сивоконь вздохнул, взял портфель из крокодиловой кожи, надел фуражку. Бросил последний взгляд в зеркало и вышел на лестничную площадку.
Он замкнул дверь и положил ключ в карман. Услышав стук двери, обернулся. На площадке стояла соседка, дочь профессора из квартиры напротив.
– Здравствуйте, Трофим Иванович, – молодая женщина улыбнулась.
– Здравия желаю, – сказал генерал. – Как здоровье отца?
– Спасибо, ничего. Вот сейчас улетел в Мексику, на симпозиум.
– А, ну-ну, – покивал головой генерал. – Науку нашу российскую вперед двигать надо.
Девушка держала скрипку. За вторую руку держался пятилетний карапуз в оранжевой куртке. Генерал погладил мальчугана по вихрастой голове и ткнул пальцем в пуговицу. Мальчишка ойкнул, поднял на генерала испуганный взгляд. Трофим Иванович улыбнулся, посмотрел на девушку и увидел, что девушка улыбается тоже.
