Жужжащие насекомые привлекали насекомоядных, а за теми шли хищники; перед уборкой урожая работы становилось немного, но приходилось постоянно караулить поля. И снова те, кто работал в доме и на производстве наркотика, выходили в поле, и Марк провел много дней с Хуанитой.
Она медленно сводила его с ума. Он знал, что она не так наивна, как кажется. Она должна была понимать, что он чувствует, но не давала ему ни единого шанса.
Иногда он не сомневался, что она его дразнит.
— Почему ты не приходишь ко мне по вечерам? — однажды спросила она.
— Ты знаешь почему. Курт всегда рядом.
— Конечно, но он… он не владеет моим контрактом. Конечно, если ты его боишься…
— Ты совершенно права, я его боюсь. Он может сделать со мной что угодно. Знаешь, что бывает, когда управляющийся рассердится на осужденного. К тому же, мне кажется, что он тебе нравится.
— Конечно. Что с того?
— Он мне говорил, что когда-нибудь женится на тебе.
— Он всем это говорит. Кроме меня.
Марк уныло заметил, что больше она не упоминает о своем намерении стать монашкой.
— Конечно, Курт единственный, кто говорил, что собирается… Марк, смотри!
Марк краем глаза заметил движение и повернул копье. Что-то неслось к нему.
— Становись за мной и беги! — закричал он. — Держись со мной на одной линии и убегай побыстрей.
Хуанита встала у него за спиной, однако не убежала, и он услышал звук ее трубы. Больше у Марка не было времени думать о девушке. Зверь был почти в полтора метра длиной, приземистый, на толстых лапах и расплющенных ступнях. Морда напоминает земного бородавочника, с четырьмя выступающими клыками; тонкий хвост на бегу хлещет по сторонам.
— Поркер, — негромко сказала Хуанита. Она стояла за Марком. — Иногда они нападают на людей. Как этот. Не шевелись: может, он уйдет.
Марк был вполне согласен оставить зверя в покое. Тот, похоже, весил не меньше его самого. А расплющенные лапы давали ему лучшую опору, чем человеку. Зверь осторожно кружил в трех метрах от людей. Марк поворачивался, все время оставаясь лицом к нему, и нацеливал копье ему в горло.
— Я тебе велел уходить.
— Конечно. Но обычно этих тварей бывает две. — Она говорила очень тихо. — Боюсь снова трубить. Хоть бы пришел Курт со своим ружьем.
И тут же послышались выстрелы. Они доносились издалека.
— Марк, — настойчиво прошептала Хуанита. — Тут еще один. Я прикрываю тебе спину.
— Хорошо. — Он не отрывал взгляда от того поркера, что перед ним. Что ему нужно? Зверь держался на таком расстоянии, что копьём не достать. Но вот поркер бросился вперед с визгом, который не способна исторгнуть ни одна земная свинья.
Марк ударил его копьем. Зверь увернулся от острия и пробежал мимо. Марк повернулся следом за ним и увидел другого, нападающего на Хуаниту. Та, поскользнувшись в грязи, упала и лихорадочно пыталась встать, а поркер несся к ней.
Марк испустил свирепый звериный крик. Он тоже поскользнулся, но удержался на ногах и с новым криком бросился вперед, ударил копьем и почувствовал, как оно погружается в толстую шкуру. Поркер толкнул его, и Марк упал в грязь. Он отчаянно держался за копье, но зверь продолжал приближаться. Острие пробило шкуру на спине и снова вышло, древко скользило между шкурой и плотью, а насаженное на копье животное надвигалось все ближе. Клыки были уже непосредственно у его мужских достоинств. Марк услышал собственный крик страха.
— Не могу его удержать! — крикнул он. — Беги! Хуанита не побежала. Она встала и воткнула свое копье
зверю в глотку, протолкнула глубже и нажала, заставляя его опустить голову в грязь. Марк встал. Он дико оглядывался в поисках второго зверя. Того не было видно, а раненый поркер ужасно визжал.
— Марк, милый, вытащи из него свое копье, пока я его удерживаю, — крикнула Хуанита. — Не могу долго его держать, быстрей!
Марк стряхнул парализовавший его страх. Клыки злобно шевелились — далеко от него, но он представил себе, как они разрывают ему промежность.
— Быстрей, милый, — сказала Хуанита.
Он дернул копье, но оно не высвобождалось, поэтому он протолкнул его вперед, обежал зверя и рванул копье в другую сторону. Древко выходило все в крови. Руки скользили, но он держал копье и бил им зверя, бил снова и снова, крича в безумной ярости:
— Умри, умри, умри!
Морган явился только спустя полчаса. А когда прискакал, они стояли, обнявшись. Когда Морган спешился, Хуанита чуть отодвинулась от Марка, но смотрела на него собственнически.
— Теперь вот как? — спросил Морган. Она ничего не ответила.
— На второе поле отсюда напала целая стая этих зверей, — сказал Курт. Голос его звучал виновато. — Убили трех мужчин и женщину. Я прискакал сразу, как смог.
— Марк убил поркера.
— Она убила. Он бы добрался до меня…
— Держитесь, — сказал Курт.
— Он наделся прямо на копье.
— Я видел, они так делают. — Морган как будто осторожно подбирал слова. — Вам придется еще какое-то время пробыть здесь. Мы потеряли четверых, и…
— С нами все будет в порядке, — сказала Хуанита.
— Да. — Морган вернулся к лошади. — Да, наверно. — И быстро уехал.
Согласно традиции Марк и Хуанита получили тушу и вечером пировали с друзьями. А потом вдвоем ушли от бараков, и их долго не было.
— Тэпс, что мне делать? — спросил Марк. Они сидели снаружи в неожиданной прохладе позднего летнего вечера. Марку казалось, что больше никогда не будет прохладно: уже почти подошло время сбора урожая. Осень и зима будут короткими, но в эти месяцы на Таните почти приятно.
— В чем дело?
— Она беременна.
— Неудивительно. Но это не конец света. Есть много способов…
— Нет. Она даже говорить об этом не хочет. Говорит, это убийство. Все этот проклятый падре. Проклятая церковь! Неудивительно, что сюда приглашают этого шута. Он внушает рабам довольство.
— Вряд ли это единственная сторона деятельности церкви, но она эффективна. Ну, а тебе какое дело? Как ты не раз говорил, ты никому ничего не должен. А в данном случае у тебя определенно нет никаких законных обязательств.
— Это мой ребенок! И она моя… ну, я хочу сказать… Проклятие! Я просто не могу…
Теппингер мрачно улыбнулся.
— Я тебе говорил, что совесть и этика — дорогое излишество. Но если ты намерен отяготить себя ими, рассмотрим твои возможности.
Ты можешь попросить у Эфигвера разрешения жениться на ней. Вероятно, он разрешит. Новый губернатор покончил с так называемым принудительным «ученичеством» детей осужденных. Твой срок скоро заканчивается. Ты будешь свободен…
— И что я буду делать? Я видел в Вискитауне освободившихся.
— Можно найти работу. Предстоит создать экономику целой планеты.
— Да. Конечно. Потеть, работая на хозяина какого-нибудь магазина. Или работать, как Курт Морган, подгоняя осужденных.
Теппингер пожал плечами.
— Есть и другие возможности. Гражданская служба. Или сам изучи дело и стань плантатором. Тех, кто может производить, всегда поддержат финансово.
— Но я буду рабовладельцем. Я хочу выйти из этой системы. Из всего этого проклятого дела!
Теппингер вздохнул и снова поднял бутылку. Сказал:
— Мы все многого хотим. Ну и что? И выпил.
— Есть другой путь, — сказал Марк. — Есть выход отсюда.
Теппингер быстро взглянул на него.
— Даже не думай об этом! Марк, Свободное государство, в которое ты веришь, не более чем мечта. В действительности это банда людей, которые живут, как звери, тем, что могут украсть. Они вне закона. Нельзя жить без закона.
«Я отлично могу прожить без здешних законов, — подумал Марк. — И, разумеется, они крадут. А почему бы им не красть? Как еще им прожить?»
— Ив любом случае они долго не протянут. Губернатор вызвал полк наемников, чтобы покончить со Свободным государством.
«Именно этого я и ожидал», — подумал Марк.
— А почему не морскую пехоту СВ?
Теппингер покачал головой.
— Сложная проблема. Простейший ответ — финансовый вопрос. Сил СВ не хватает, чтобы обеспечивать мир повсюду, потому что Большой Сенат не дает на это достаточно средств.
— Но ты говорил, что средства от продажи наркотиков Танита идут Флоту…
— Львиная доля. И поскольку это очень большие деньги, тебе не приходит в голову, что и другие зарятся на них? Сам Большой Сенат завидует доле Флота, потому что не контролирует эти деньги. Сенат посылает Флот куда угодно, только не на Танит, так что из плантаторов снова тянут деньги, чтобы оплатить защиту.
«Мне это подходит», — подумал Марк.
— От наемников немного пользы. Они будут сидеть в казармах и получать деньги. — Так ему говорили учителя.
— Ты знавал хоть одного наемника?
— Конечно, нет. Послушай, Тэпс, я устал. Думаю, мне лучше лечь.
