— Ты Серёга, — сказал командир, наблюдая за моей реакцией.
«Что это — совпадение? Или со мной играют в странную игру? — подумал я, сохраняя невозмутимое выражение лица, — хотя имя распространённое. Может, просто совпадение».
— Серёга, значит Серёга, — ответил я, — мне нравится.
— Рад познакомиться, Серёга, — осклабился Михайло, протягивая руку.
Я ответил на крепкое пожатие.
Модель вертолёта была мне незнакома. Довольно большая машина — в длину метров двадцать. Короткий хвост с двумя килями, соосный винт. Скорее всего, предназначена для десантных операций — видно два троса для вытяжных фалов парашютов, да и конструкция рампы сзади характерная. Впрочем, сейчас в салоне, кроме меня, был всего один человек. По молчаливости и выражению глаз я предположил, что он мой коллега в этом мире. Ему меня передал Михайло.
По дороге я надеялся рассмотреть окружающую местность. Но вертолёт летел на бреющем, видимо, опасаясь ПВО противника. И всё, что я видел — это бесконечную «зелёнку» внизу.
База появилась неожиданно. Просто возникла среди деревьев, и вертолёт тут же зашёл на посадку, не давая толком разглядеть её топографию. Я только успел заметить блоки-контейнеры, выстроенные в две «улицы» вдоль небольшой речушки, да большие резервуары дальше у леса — видимо, склады ГСМ.
По правде говоря, надежда, что я по-прежнему где-то на Земле, в Южной Африке, стремительно таяла. Тут было слишком много незнакомого оружия и техники. Не думаю, чтобы мои познания могли изобиловать такими лакунами. Значит, скорее всего, в Зоне был проход куда-то. Возможно, в один из тех миров, о которых говорили научники. Как бы то ни было, теперь у меня не было другого выбора, кроме как разобраться в происходящем и попробовать найти дорогу обратно.
Отстегнувшись, мой сопровождающий указал на выход. Ничего не оставалось делать, как последовать за ним. На вертолётной площадке нас ждал автомобиль. Довольно интересный: что-то вроде гибрида внедорожника и багги. Вместо кузова — трубчатая рама, обтянутая камуфлированным брезентом. За рулём был какой-то парень — тоже молчаливый и не любопытный.
Мы проехали лагерь насквозь, свернули за склады ГСМ, въехали в джунгли. И уже там, среди не вырубленных деревьев, обнаружился ещё один периметр безопасности. Достаточно серьёзный: я успел «срисовать» камеры, первую линию с проводами под напряжением, ряд «колючки» и забор из зелёных панелей в три человеческих роста.
Машина въехала под первый шлагбаум. К нам подошли двое вооруженных охранников в балаклавах. Сопровождающий что-то показал им и, после тщательного осмотра машины, мы заехали на территорию.
Водитель остановился у входа в сборный дом из серых панелей. Сопровождающий кивнул ему и, сделав мне знак на выход, сам тоже спрыгнул с машины. Я последовал за ним.
Внутри нас ждали двое в зелёных халатах. «Врачи, наверное», — подумал я. Тем более, что в помещении действительно пахло больницей. Они молча, кивками, поздоровались с моим сопровождающим.
Вчетвером мы прошли в большой, ярко освещенный кабинет, в центре которого стояло кресло, напоминающее зубоврачебное. Приглядевшись внимательнее, я обнаружил, что кресло оборудовано металлическими петлями, предназначенными для фиксации конечностей. Мне это категорически не понравилось — однако отступать было некуда. В помещении даже окон не было.
— Что вы собираетесь делать? — спросил я, продолжая искать лазейки для бегства. Дверь, через которые мы вошли, была закрыта на замок. Я слышал, как он щёлкнул. В коридоре были вооружённые охранники и камеры. Бежать до выхода слишком далеко. Даже если справлюсь с этими тремя — выхода нет. У сопровождающего есть пистолет в наплечной кобуре. Но что, если у тех, что в халатах тоже есть оружие?
— Ничего опасного для тебя, — ответил сопровождающий, — если ты действительно тот, за кого себя выдаёшь.
С этими словами он вынул пистолет из кобуры и прицелился мне в центр лба.
— Извини, — сказал один из «врачей»; из-за маски его голос звучал глухо, — заранее, на случай, что всё в порядке. Но в этом случае ты нас поймёшь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Раздевайся и садись в кресло, — сказал сопровождающий.
— Но… — я пытался потянуть время, прикидывая шансы на освобождение. Но тут один из «врачей» тоже достал оружие.
— Не стоит тянуть, — сказал он, — раздевайтесь.
В этой ситуации я решил, что разумнее будет следовать указаниям. В конце концов, едва ли они бы затеяли всё это, если бы просто решили меня убить. А если это не казнь — значит, со всем остальным как-то можно иметь дело.
Меня заставили снять даже трусы. И, когда я устраивался в неприятно холодном кресле, подошли и начали лепить многочисленные датчики по всему телу. Я немного успокоился. Процедура начинала чем-то напоминать проверку на полиграфе. А этого дела я не особо боялся.
После установки датчиков мне зафиксировали руки и ноги. Потом освещение в помещении потеряло яркость и с потолка спустился огромный монитор.
— Не закрывайте глаза, — предупредил один из «врачей», — заранее примите извинения за то, что вам предстоит увидеть.
— Думаю, ему можно объяснить, что мы делаем, — вмешался сопровождающий, — знание уже не имеет большого значения.
— Согласен, — кивнул «врач», — что ж. Мы будем показывать вам документальные материалы и отслеживать вашу физиологическую реакцию на них. Предварительный тест, по данным командира батальона, который вас обнаружил, вы прошли успешно. Но в вашем случае требуется дополнительная проверка. Вы одиночка. Значит, можете быть или особенно ценны для нас, или особенно опасны. В том случае, если вы являетесь подготовленным диверсантом той стороны. Однако даже тщательная психическая подготовка не в состоянии скрыть глубинные физиологические реакции, которые мы зафиксируем. Потому что если ты та сторона перестроила бы ваше настоящее восприятие — вы просто стали бы нашим. Это уязвимость. Они пытались маскировать её, даже вшивали диверсантам импланты, чтобы имитировать реакцию. У вас таких имплантов не обнаружено, что даёт определённое основание для оптимизма. Но проверить мы должны.
Монитор включился. То, что там начали показывать, я, к сожалению, уже встречал. Хотя очень хотел бы забыть. Мне даже пришлось работать с психологом на реабилитации, проходить сеансы гипноза, чтобы это не приходило ко мне во снах. Тогда это сработало. В конторских санаториях очень хорошие врачи.
— Не закрывайте глаза более, чем на секунду, — повторил «врач», — иначе мы будем вынуждены применить санкции.
Мне не очень хотелось узнавать, в чём могут заключаться эти санкции. Поэтому я терпел. Отстранился немного, как это делал в боевой обстановке, когда любое эмоциональное потрясение могло стать фатальным.
Человеческой фантазией принято восхищаться. Именно она сделала нас теми, кто мы есть. Возвысила над природой и другими животными. Но она же опустила нас ниже уровня самого свирепого хищника. Форм того, что придумано для умножения страданий, невероятное множество. И каждый раз, когда думаешь, что знаешь уже всё — чья-то больная фантазия находит способ тебя удивить.
Наблюдение за пытками для нормального человека это тоже своего рода пытка. Но не того характера, которую можно было бы сравнить с реальными страданиями, конечно. Да, мне было неприятно. Да, подташнивало. Да, приходилось контролировать порывы гнева. Но и только. Дискомфорт — не более.
К тому же, похоже, меня всё-таки щадили. Среди жертв в основном были взрослые мужчины. Чаще всего военные, в форме. Странно, правда? Почему мучения и убийства мужчин воспринимаются легче, чем женщин или детей? Риторический вопрос. Я-то понимаю, почему. И в какой-то степени был благодарен «врачам» за то, что не показывали мне то, против чего поставить ментальный «барьер» было бы гораздо сложнее.
Но всё неприятное рано или поздно заканчивается. Экран погас. Снова загорелся яркий свет. Откуда-то вошёл второй «доктор», с распечаткой в руке.
— Уже? — спросил мой сопровождающий.
