— Одно другому не мешает.
— Он просто купил детям шоколадки. Это запрещено? — С какого лешего оправдываюсь перед ним? Сама не знаю.
— А ещё предложил подвезти тебя до дома, — гроза поутихла, но недовольство в голосе ещё сквозит.
— Нормальный мужчина, я бы сказала, если бы не вот это, — машу перед носом Алекса визиткой и на автомате убираю её в карман.
— Давай помогу, — он забирает пакеты и идёт на выход. Лезет в карман, достаёт ключи и пищит сигнализация.
— Ты куда? Нам в другую сторону.
— В машину, — это выглядит, как явный приказ и не подразумевает какого-либо другого ответа, кроме беспрекословного подчинения.
— Ты глухой? Я же сказала, что не сяду в машину без автокресел, — я тоже умею раздражаться. И характер показывать тоже умею.
— Никто меня не оштрафует, но твоя забота о моём кошельке приятна, — расплывается он в улыбке и тут же шикает. Ему больно растягивать губы.
— Угу, но вполне себе могут врезаться в тебя. Я переживаю за безопасность в первую очередь, — осаживаю его.
— У тебя паранойя. Я хорошо вожу.
— За других тоже отвечаешь? Ты не Бог, Алекс Риверс, представляешь? — Выдергиваю пакеты из его рук и иду в сторону дома, девочки несутся уже впереди меня.
Снова слышу звук сигнализации и нас нагоняет Алекс. Забирает пакеты и пытается подстроиться под мой шаг. Мы не разговариваем. Я смотрю как резвятся девчонки, иногда стою на месте, чтобы дождаться, когда они наиграются со снегом и мы снова медленно бредём в сторону дома. Саша провожает до двери и вносит продукты в квартиру.
— Спасибо, — фырчу вместо заслуженной благодарности. Пакеты тяжёлые и я бы точно устала их нести домой.
— Пожалуйста, — а в ответ тишина, только девчонки раздеваются и не стесняются пищать, разрушая этим напряжённую обстановку.
— Чего ты ждёшь? Тебе уже пора, — скидываю обувь и верхнюю одежду. Помогаю девчонкам раздеться и прошу переодеться в домашнее.
— И не пригласишь на чай?
— Нет, — его поведение отвратительное, а я его на чай должна приласить?
— А если скажу, что привёз твою машину из автосервиса? — он достаёт из внутреннего кармана ключи от моей красотки.
— Спасибо, я благодарна, но чая не будет, — протягиваю руку и пытаюсь схватить ключи, но Алекс в последний момент зажимает их в кулаке. Кривлю недовольную моську — от девочек научилась. — Сколько я тебе должна?
— Ничего. Хотя, нет… давай куда-нибудь сходим? Ты, я, прекрасный вечер. Приставать не буду. Обещаю. Только поцелуи.
— Алекс, ты думаешь всё измеряется деньгами? — моментально вспыхиваю. — Нет. Даже сейчас — нет. Думаешь мне нужны цветы? — Киваю на всё ещё стоящий букет с дня рождения дочери. — Я их не люблю. Думаешь заплатил за меня, и я вся растаяла? Нет. Это меня напрягает. Я чувствую себя обязанной. Не больше. Любовь, симпатия и свидания — это не про бумажки и цифры, это про отношение, заботу, взаимопонимание. За то, что оплатил ремонт — спасибо. Я правда тебе благодарна, но я бы хотела вернуть тебе деньги.
— Ясь, я просто хочу, чтобы у тебя всё было, и ты ни в чём не нуждалась. Считай, что я так проявляю заботу, — его тон становится более мягким и успокаивающим, но меня уже понесло и не остановить.
— О себе. Посмотрите какой я. Ты гладишь своё эго и укрепляешь самомнение за мой счёт. Это не забота обо мне — это ты заботишься о себе, — тычу в него указательным пальцем.
— Да, что ж так сложно? — На его лице расцветает досада.
— Я не говорила, что будет легко и что вообще что-то будет тоже не говорила. Мои розовые очки разбились. Спасибо тебе и Андрею за это. Закрой дверь с той стороны и постарайся больше меня не преследовать. Мне это неприятно.
Алекс проводит по волосам, тем самым устраивает на голове бедлам, разворачивается и хлопает дверью.
Глава 12
Дерьмо. Провалялась всю ночь и не смогла уснуть. Да как он вообще смеет со мной вот так… Я ему что? Игрушка? Привык к своим надутым бабам, которым если ты с деньгами, то и на кривой козе — красавчик. Просто эпатажный.
Заплатил он. И что? Мне в объятия к нему прыгнуть? Кричать: «Алекс, я Ваша навеки!» И нестись теряя по дороге одежду? Ещё и ключи от машины не оставил, так с ними и ушёл. Гадство!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Девочки ещё спали, а я уже приготовила завтрак и пью кофе. Из окна мою малышку не видно, но я достаю вторые ключи и запасной брелок от сигнализации. После завтрака поедем с девочками навещать Молота. Лучше потерять часть имущества, чем честь. С меня хватит!
Девчонки с утра тоже хмурые. Солнышко не светит, зубная паста убегает и каша с комочками. Ну и что, что рисовая? Это комочки. Точка.
Все на взводе мы выходим из дома и бредём вдоль ряда машин, искать свою красавицу. Я ещё с нагрузкой в виде автокресел. Проходим весь двор. Нет машины. Только чья-то разбитая колымага выделяется на общем фоне. У неё передний номер оторван, но цвет похож на нашу. Топаем в обратную сторону. И снова ничего не находим.
Решаем вернуться к разбитой машине. Я уже понимаю, что это моя девочка, но мозг отказывается верить. Стёкла разбиты, зеркала оторваны и сама машина мятая, как будто её дракон пережевал и выплюнул. Вот значит как. Не согласилась принять подачку, и он психанул?
Меня потряхивает от гнева. Что за детский сад? За что он так со мной? Ставлю автокресла на асфальт и набираю Алекса. Сердце стучит в голове, как бешеное.
— Ясь, перезвоню. Мне сейчас некогда, — томный бархатный голос успокоил бы кого угодно, но только не меня, со скоростью «Сапсана» скатывающуюся в истерику.
— Ты! Ты! Если ты через пятнадцать минут не приедешь, то я за себя не отвечаю! И ты точно об этом пожалеешь, Алекс-с-с, — последнюю букву я шиплю так, что любая змея от зависти удавится на своём хвосте.
— Ясь, у меня совещание, — укоряет он.
— А-а-а. Ну совещайся, только потом не жалуйся. Ненавижу тебя! Что угодно ожидала, но только не этого. Подлый, мелочный болван!
Сбрасываю звонок и иду осматривать машину. Всё это время девочки тоже оглядывают груду металла родного цвета и уже раз в двадцатый спрашивают, что с ней случилось.
Глазам не верится. Может я всё-таки сплю? Трогаю каждую детальку, глажу каждую вмятину, обхожу вокруг раз пять, но реальность не исчезает. Более того, находится отодранный номер. А он действительно вырван, мне это не кажется. Просто по-другому не могу объяснить его покорёженность.
На переднем сидении валяется клочок бумаги. Беру его в руки, разворачиваю, а на нём печатными буквами написано: «ПодпЕши развод». Без сил сажусь в десткое кресло, закрываю лицо ладошками и плачу. Девчонки пытаются усестись мне на коленки и поддерживают воем. Так нас и застёт Алекс. Приехал, гад!
— Девочки, что случилось? Почему…
— Почему? Ты меня спрашиваешь? — Поднимаю на него глаза и со злостью швыряю в него запиской. — Когда звонила, думала, что это ты. Потом записку нашла. Что? Сам ручки не пачкаешь?
Алекс внимательно осматривает записку. Хмурится. Идёт к машине, а мы всё это время пялимся на него. Даже молчим не сговариваясь.
— Вставай. И Ясмина, запомни раз и навсегда, я так не действую. Это не мои методы. Да, мне с тобой сложно договориться, но я стараюсь. Давай сюда кресла, — мы идём к его машине, он открывает заднюю дверь и устанавливает их на сиденье. — Что я? Мальчик? Я стараюсь дать тебе выбор, — его холодный тон остужает мою бедовую голову.
— Ты не даёшь мне его, — тут же возражаю я.
— Выбор, милая, есть всегда. Просто к такому решению твоей проблемы ты не готова. Пока, не готова — он выделяет это «пока» интонацией. — Я могу ускорить события, и ты придёшь. Сама. Куда вас отвезти?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— К Демьяну. Я решила согласиться на его условия, — проговариваю я, попутно шмыгая носом. Алекс справляется с одним креслом и уже обходит машину, чтобы закрепить второе, но на моей фразе останавливается и с возмущением смотрит на меня.
— Значит я плохой, жестокий и вообще козёл, а этот прохиндей, задумавший нажиться на чужой наивности — молодец? Двойные какие-то у тебя стандарты, Яся! И знаешь, что? Не повезу я тебя никуда, — тут он начинает отстёгивать детское кресло. — Домой идите. Я за вами поднимусь.
