С трудом выпроводив Федора Емельяновича Прокопенко, разработчицы веб-сайтов погрустнели.
– Удачное начало дня, нечего сказать, – капризно заметила Томочка.
– Слушай, а как ты думаешь, третья дырочка на прокопенковском приборчике для чего предназначена? – задумалась Тонька. – Надо было все-таки спросить. Только страшно. А вдруг она сигнализирует о том, что владелец прибора скоро должен заболеть. Фу, пакость. Всякая муть в голову лезет.
– Ничего удивительного. С кем поведешься, от того и наберешься, – философски изрекла Томочка. – Чай налить тебе?
– Наливай.
Александрова шумно выдохнула, освобождаясь от назойливых мыслей об изобретателе.
– Ты шарики свои пропусти, глядишь и полегчает, – посоветовала Томочка.
– Ой, точно, а я и забыла, – обрадовалась Тонька, закрыла глаза и сосредоточилась.
Тонька свято верила в мощную целебную силу шариков и рекомендовала их всем друзьям, родным и знакомым.
«Помогает в сложных ситуациях. Но особенно бесподобна данная метода при простудных заболеваниях. Заложенность носа и болевые ощущения в горле значительно облегчаются уже на следующий день.
Этап первый. В положении лежа открыть мысленно верхнюю чакру. Район темечка. Главное при этом – не отвлекаться.
Этап второй. Втянуть мысленно белые шарики и пропустить их вдоль всей правой половины тела. Выпустить из кончиков пальцев правой ноги черные шарики.
Этап третий. Втягивать мысленно белые шарики и пропускать их вдоль всей левой половины тела. Выпускать из кончиков пальцев левой ноги черные шарики.
Главное, напрячь воображение. Шарики должны быть объемными.
Собственно, все очень просто. Помогает при бессоннице, простуде, навязчивых идеях. Нужно только полностью погрузиться в процедуру движения шариков сквозь усталый организм».
– Поеду-ка я домой. Что-то устала я, – проворчала Александрова, схватила сумку и попрощалась с Томочкой.
Тонька замерла на обочине, вытянув правую руку. Солнце слепило глаза и радовало сердце.
Шикарное, вытянутое, блестящее серебром двухместное авто с открытым верхом плавно притормозило рядом.
– Вам куда? – любезно спросил неприлично блондинистый плейбой в темных очках.
Тонька оторопела.
«Наверное, зрением страдает, сердешный. Точно, близорукость, как пить дать. Мне ж под полтинник. Прикид у меня скромный, небесные черты тоже под большим вопросом. Ладно, может, он рассчитывает, что я заплатить могу много? Сейчас проверим».
Александрова склонилась к низкому авто и внятно, по слогам, а дикция у нее была отменная, отчеканила:
– Коньково, сто.
«Не повезет он меня, ни за какие коврижки не повезет».
Услышав в ответ вальяжное «присаживайтесь», Тонька осторожно примостилась на сиденье и подозрительно уставилась на плейбоя.
Тот закатил глаза вверх и томно спросил:
– Проблем со здоровьем нет?
– В смысле?
Александрова вцепилась в ручку на дверце автомобиля. Она паниковала.
«Влипла, вот так влипла. Дура набитая, и старая притом. Куда ты села, дубина стоеросовая! Чего у него в башке, хрен его знает! Маньяк, садист, шизофреник? Сейчас завезет куда-нибудь и того… воспользуется, или убьет, не дай бог! Вот есть же такие идиотки на свете!!! Надо вырываться из этой западни!»
– Я говорю, не надует вам? Я могу верх опустить, и тогда дуть не будет, – миролюбиво пояснил блондин.
«Ах ты, боже ж мой, это он сквозняк имел в виду, а я-то чуть дуба не дала от страха».
– Да нет, спасибо, все отлично, – ответила Тонька, ничуть не расслабляясь.
«Знаем, видали, читали про ужасы всякие. Может, все-таки выпорхнуть, элегантно так, пока не поздно?
Пока она размышляла на эту тему, автомобиль рванул вперед, и вопрос решился сам собой.
Тонька судорожно сжала сумочку на коленях.
«Почему я всего боюсь: и лифтов, и метро, и самолетов, и подземных переходов? Интересно, этот страх врожденный или благоприобретенный?»
– Вы с работы домой? – вежливо поинтересовался блондин.
– Ага.
«Краткость – сестра таланта. Главное, не расплываться мыслью…» – утешала себя Тонька.
Плейбой вздохнул и нажал на газ.
«Может, лучше с ним поддерживать беседу? А то такими темпами мы доедем до другого пункта назначения».
– Да, я еду домой, – осторожно и мягко произнесла мнительная Александрова.
– Погоды нынче стоят замечательные.
– Да-да, тепло.
«Главное, не спорить, не раздражать».
– А у вас есть мечта?
– Ага, да, то есть, конечно, есть, – с некоторой излишней горячностью и поспешностью реагировала Тонька.
– Интересно, какая?
«Вот пристал, паразит. Или это светская беседа такая? Ладно, мечта так мечта».
– Ой, у меня много мечт, то есть не знаю, как выразиться правильно, в общем, желаний заветных много.
– Например, – не отставал маньяк.
«Неугомонный. Да что мне, жалко, что ли? Получите».
– Ну, например, когда пробка на дороге, хорошо бы взлететь и таким образом избежать ее.
«Пусть думает, что я дура набитая. С такими тупыми оппонентами, как я, все нормальные люди, а также маньяки, расслабляются и внимание их рассеивается», – торжествовала Тонька.
Дальнейшие события повергли впечатлительную Тоньку в транс.
– Давайте попробуем, – улыбнулся блондин, и шикарное авто строго вертикально взмыло в небо.
– Красота, дух захватывает, вам нравится? – заботливо осведомился «маньяк».
Антонине происходящее ни капельки не нравилось.
«Мало того, что маньяк, так еще и золотая рыбка, вернее рыбак. Оказывается, наши идиотские желания сбываются. И сбываются буквально. Господи, смилуйся надо мной, грешницей! Мама, мамочка родная, хочу на землю!»
Тонька зажмурила глаза и приготовилась к худшему.
Блондин взглянул на грешницу и совершенно верно оценил обстановку.
– Не тушуйтесь, мадемуазель, вы опять на земле.
– А…
Александрова продышалась и выпалила:
– Я уже приехала, остановите, пожалуйста.
– На здоровье. – Он резко затормозил, и Тонька вывалилась на тротуар, абсолютно без сил.
Она протянула ему заранее приготовленную сторублевую купюру.
Блондин купюру не взял. Даже огорчился:
– Оставьте, не стоит, Тоня. Вы лучше подругу свою предупредите, чтобы поиски свои сворачивала. И о Григории не волнуйтесь. Он сам о себе позаботится, и другие помогут.
Чувствительная страдалица разом лишилась дара речи.
В голове ее клубились разнообразные по форме и содержанию вопросы, но открыть рот она была не в состоянии.
Тонька застыла на обочине, глядя вслед необыкновенной машине, нисколько не сомневаясь, что последняя сию секунду взлетит. И она почти не ошиблась…
Авто меняло свой цвет и контур, постепенно растворяясь в воздухе.
Тонька перекрестилась и села прямо на асфальт.
– Маш, Маш, – лепетала она в телефон, – я у нашего ларька, сижу на земле, забери меня отсюда, у меня новостей тьма! Я тебя прошу, приходи быстрей, потому что так надо, поверь… Да, нас, телепатов-экстрасенсов, теперь уже вдвое больше. Не, я не горжусь, я боюсь. Угадала, ага. Жду.
Тонька закрыла глаза.
«Вот обидно-то. Наверное, в первый и в последний раз предложили исполнить желание исключительно для меня, персонально, а я растерялась и полную чушь понесла. Н-да, могла бы про здоровье вспомнить, про карьеру, наконец. Нет, куда там, летать ей охота. Вот и полетала».
Она задумалась.
Неожиданно материализовалась Машка и резко дернула подругу за плечо.
– Вставай, Антонопулос, в своем ли ты уме?
Александрова с трудом поднялась на ноги, прищурилась и завопила:
– Там, в твоем сне-видении, был такой супер-блондин в темных очках?
– Блондинов было два: один в парике, другой натурал, а в очках никого.
– Значит, не исключено, что это он и был.
– Тонька, я тебя задушу, сейчас же объяснись.
– Легко сказать. Главное, тебе просили передать, чтобы ты поиски Гришки сворачивала и в принципе не дергалась. С Вольским все в порядке. Пойдем сядем, меня ноги не держат. Я тебе все по порядку изложу, пока помню отчетливо, хотя вряд ли я эту историю забуду.
В ресторане веселились медраевцы. Было шумно, весело и свободно.
Мария Сергеева взглянула в зеркало. Макияж в порядке. Уложенные волосы бледно розовели. Яркие зеленые глаза. Ультрамариновая юбка сидела безупречно. Декольтированный верх и усыпанные камешками шпильки завершали натюрморт. Марья была готова к встрече. Где же Ольга? Наверное, курит. Славная женщина, но дымит как паровоз.
Мария решительно направилась в вестибюль.
– Олечка, хватит дымить. Пора познакомить меня с Илларионом. Время уходит.
– Ладно, не заводись. Сейчас организуем.
Галкина подвела Машу к двум колоритным мужикам. Первый был невысок, крепок, бритоголов и мерцал оранжевым свитером. Другой был высоким здоровенным блондином, в жемчужно-полосатом костюме. Синие, живые, бегающие глазки смотрели на Марию с одобрением.
