Оказавшись в поезде – она закрыла глаза. Больше всего – ей хотелось бы оказаться в своей уютной мансарде в Латинском квартале Парижа, которую она снимала последние полгода, или там, далеко, на Сьерра-Катедраль, где зелень лесов – обрамляет седые пики гор, где белые домики – стоят на берегу красивейших озер… где теперь ее настоящий дом, где ее не найдет никто и никогда, если она сама того не захочет и где никого не интересует ее прошлое. Принять горячий душ… сначала горячий, немилосердно горячий, потом ледяной, потом опять горячий. Потом разжечь камин и долго, бездумно смотреть на огонь, представляя, как он пожирает все плохое.
Но она не могла себе этого позволить…
* * *
Гар-де-Лион – совсем не походил на родной одесский вокзал. Он скорее походил на здание британского парламента с Биг-Бэном, где она была на экскурсии месяц назад. Она купила за наличные билет на экспресс до Марселя, отправление было через час. В буфете выпила две чашки черного, крепкого кофе, от которого закружилась голова. Надо пойти в туалет, осмотреть рану…
Снова вспомнилась Аргентина… та горная дорога. Она внезапно прерывалась крутой и узкой тропой, по которой почти невозможно было подняться, тем более с рюкзаком. Георгий был уже вверху, а она карабкалась, выбиваясь из сил, тянулась за его рукой – а он убирал ее все дальше и дальше. Совсем выбившись из сил, она рухнула на тропу, и крикнула ему – подонок! А он перестал улыбаться и сказал – ты должна сделать это сама. Обязательно – сама.
И она сделала…
* * *
Взяв еще стаканчик с кофе, она спросила у продавца, есть ли что покрепче. Это было запрещено, но покрепче нашлось – продавец продал из-под полы бутылку виски. Еще она купила женские прокладки – они хорошо впитывают кровь. С этим – она направилась к туалетам.
Переглянувшись, трое молодых арабов, тусовавшихся тут в поисках жертвы – направились следом…
* * *
Для Абдаллы, подонка с окраин – предстоящее дело было так… даже и не делом вовсе. Обычной прозой жизни, чем-то, о чем не стоит даже и думать. Ограбить, возможно, изнасиловать – это они совершали походя, даже не задумываясь о преступности своих действий. Они искренне считали, что любая белая женщина должна принадлежать им, когда они того захотят – просто потому, что они мусульмане, а эта шлюха – неверная.
А все неверные – принадлежат мусульманам.
Он родился и вырос в квартале, который застраивался во времена, когда пал де Голль и к власти пришли левые. Симпатизировавшие Советскому союзу и старавшиеся брать с него пример – они начали массово застраивать пригороды Парижа дешевым социальным жильем, создавая спальные районы как в городах СССР. Постепенно, эти районы стали рассадником самой оголтелой гопоты и криминала. Полиции в этих районах было все меньше и меньше – Франция вообще содержала явно недостаточный аппарат полиции и спецслужб. В итоге – в этом районе подрастало уже четвертое поколение совершенно антисоциальных личностей. Они искренне верили, что государство обязано обеспечивать их всем необходимым, а они никому и ничего не должны.
Сначала – в эти районах жили «свои» подонки – но их вытеснили мусульмане. Дело в том, что согласно французскому законодательству, пособие для женщин, родивших четырех и более детей столь высоко, что можно не работать вовсе. Для французской семьи четыре ребенка это много, для арабской – мало. Понимаете, да?
Абдалла, родившийся в такой семье, почти не ходил в школу, зато исправно посещал «мусульманский культурный центр», где его обучали шариату. Понимание шариата было крайне примитивным – мы правоверные, а они неверные, они нас угнетали, а теперь возьмем все с лихвой. Сочувствовал Абдалла и Исламскому государству. Однажды, к нему после пятничной проповеди подкатил какой-то тип, предлагал бесплатно съездить в Пакистан – но Абдалла отказался. Он уже плотно присел на криминал – грабил, приторговывал наркотиками и вообще творил, что его душе угодно. Например, не раз и не два он поджигал машины в городе – просто так, потому что скучно и потому что это машина неверных.
Сейчас они тусили на вокзале, ждали человека с Марселя – но приметив привлекательную белую шлюшку устоять не могли. Абдалла заметил, что она какая-то не такая… круги под глазами – наркоманка может быть. Оно и к лучшему…
Они спустились вниз, к туалетам, встали в коридоре в ожидании жертвы. Те, кто их видел – поспешили уйти. Никто даже не думал вызывать полицию – потому что парижане были толерантными, что значило – что они смирились с криминальной оккупацией их города.
И вот появилась она. Темная блузка, брюки, круги под глазами. Абдалла причмокнул – при свете энергосберегающих ламп она показалась еще красивее.
– Привет, белая шлюшка – сказал он – поиграем?
В ответ в него полетела сумочка.
– Лови!
Он машинально схватил – а у девицы в руке вдруг оказалась бутылка, и сама она – оказалась рядом. Бутылка с глухим костяным стуком врезалась в лоб Ахмеду, он упал на колени, как оглушенный перед забоем бык, бутылка разбилась – и девица с силой ткнула осколками Мухаммеду в глаза. Тот взвыл от боли и схватился за лицо – а она добавила ногой в пах, Мухаммед тоже упал. Абдалла бросил сумочку – но сделать ничего не успел – он оказался прижат к стене, а окровавленная бутылка – уставилась ему в лицо.
– Я тебе не шлюха, понял…
Абдалла посмотрел в глаза белой шлюхе, которую он с сородичами хотел ограбить, а по возможности и употребить – и увидел там такое, отчего ему сразу стало очень холодно, несмотря на духоту. С длинного осколка стекла капнула кровь, мышцы расслабились – и горячая струя потекла в штаны. Трусы он не носил, потому что ансары пророка Мухаммеда трусов тоже не носили. Потенциальный воин Аллаха – обмочился от ужаса.
– Да, мадам… – сказал он, вспоминая обращение, которое он забыл еще со школы, – как скажете, мадам…
Осколок бутылки прочертил тонкую красную линию под глазом, потекла кровь.
– Это тебе… на память…
Девица подняла сумочку и исчезла. Абдалла осел у грязной стены… рядом стонал, держась за лицо, Мухаммед. Ахмед так и лежал неподвижно.
* * *
Выходя из экспресса в Марселе, она едва не упала. Вовремя схватилась за перила… только бы не попасться на глаза полиции…
– Вам плохо, мадемуазель? – какой-то мужчина остановился.
– Нет, нет… – она сквозь силу улыбнулась – это все… жара.
Мужчина пожал плечами и продолжил свой путь. Про себя подумал – наркоманка, наверное. Хотя и выглядит недурно… шмотки дорогие…
* * *
Таксист – отвез ее на побережье, где была явка и оставил. Район дорогих частных вилл, на многих нет ни номера ни названия. Здешние жители не любят публичности.
Она беспомощно оглянулась. Ну и что дальше?
– Алиса…
Она обернулась. Незнакомая женщина, стройная и подтянутая, в костюме для пробежек, без возраста, хотя и явно пожилая – смотрела на нее. На противоположной стороне улицы – притормозил белый БМВ-7 последней модели, до этого ползший со скоростью пешехода.
Никто во Франции не знал ее настоящего имени. Никто.
– Алиса, это ведь ты… – спросила женщина по-русски.
Пекло солнце.
– Да… – беспомощно произнесла она.
Женщина подошла к ней.
– Слава Богу. Жорж мне уже несколько раз звонил.
– Жорж – непонимающе переспросила она.
– Да, Жорж. Твой друг. А меня зовут Эвелин. Жорж попросил меня позаботиться о тебе, если ты здесь появишься.
– Что с ним?
– Ничего, он скоро приедет. Что с тобой милая?
Алиса пошатнулась, но женщина успела ее подхватить.
– Ну-ка. Пошли… Пошли, пошли…
Из БМВ – выскочил водитель.
* * *
Марсель – всегда был городом бандитским, и, наверное, таковым и останется до скончания веков. Порт, причем южный порт, недалеко Ближний Восток и Африка, потоки наркотиков и бандитов в одну сторону, угнанных машин в другую.
А раз есть бандиты, то есть и стрельба. А раз есть стрельба, то есть и врачи, которые лечат, не задавая лишних вопросов. Мэтр Бонне был одним из таких – его падение началось с того, что в его работе обнаружили плагиат, потом он плохо провел одну операцию… и в итоге он оказался здесь, на самом марсельском дне.
Тем не менее, он был неплохим врачом, и к нему обращались по серьезным поводам. Как сейчас…
И отказать он – понятное дело не мог.
Пациентка была ему незнакома… более того – он привык воспринимать любого пациента всего лишь как… ну, скажем объект. Но сейчас… первое что он отметил – насколько красива эта девушка, которую привезла баронесса Боде. Человек, которому лучше не задавать лишних вопросов…
Мэтр, не задавая лишних вопросов, вместе с помощником уложил девушку на кушетку, начал осторожно разрезать блузку. Под ней была серая лента и запекшаяся кровь.
Не очень хорошо…
– Фабрис… – сказал мэтр – готовь капельницу с антибиотиком. И дай мне зонд и… средний скальпель.
