руками вырву себе язык, чем добровольно разоблачу перед ним свою гниль. Нет у меня пути назад, тут каждый за себя.
- Зара, глухая что ли? - обернувшись на шёпот мамы, вопросительно вскидываю бровь, а она тихо, одними губами повторяет: - Рада, говорю, почему не пришла?
Господи... вот же заладили! Рада то, Рада сё... В моей жизни остался хоть кто-то не озабоченный проблемами этой везучей шавки?!
- Да вышвырнут сегодня взашей твою Раду, - бурчу, ежась от раздражения. - Кому нужна подстилка из-под гаджо.
- Побойся Бога! Что ты такое говоришь?
"Побойся Бога"... Она так не заводилась, даже когда меня выкрал и обесчестил нищий на тот момент Жека. Можно подумать, её родная дочь Рада, а не я! Вот что на самом деле бесит, так это упорное стремление матери относиться к ней лучше, чем того на самом деле заслуживает безродная приблуда. Хотела кормить-одевать лишний рот - вперёд. Только к чему требовать от меня относиться к нахлебнице как к равной?
- А что я такого сказала? Шлюха она и есть шлюха. Яблочко от яблони недалеко падает.
- Ротик-то захлопни. Отец услышит - ремня задаст, не посмотрит что ты уже замужем. Где это видано свою же семью помоями обливать?
- Она мне никто.
- Она тебе сестра.
- Она мне никто, - шиплю, не сдержав рвущейся наружу досады. - Никто! Достало это лицемерие.
- А ты никогда не задавалась вопросом, почему вы с Радой так похожи?
Молчи... не продолжай - хочу рыкнуть, не понимая, к чему она клонит, но отчётливо чувствуя, как по спине проползает невнятный холодок. Мне противна сама мысль, что у нас с Радой может быть что-то общее, поэтому и только поэтому я никогда не донашивала за ней одежду, не трогала её золота и сколько себя помню, втайне ненавидела своё отражение. Но мама уводит меня от толпы, маму будто прорвало и жаркий шёпот в самое ухо дырявит мне мозг тупыми гвоздями.
- Не думала, что до этого когда либо дойдёт, но ты не оставляешь мне выбора. Поэтому слушай внимательно и не перебивай. В Раде течёт кровь твоего отца. Вся эта история про загулявшую студентку - легенда для соседей. Вернее студентка была. Папаша твой до сих пор где-то в сейфе хранит её фото. Любил он её, безбожно любил свою белокожую гаджо, даже жениться собирался, как женился покойный Золотарёв на Анне, - мама сглатывает, промокая бумажным платочком отёчные щёки. - А я любила его. Почти так же сильно, как он меня сейчас ненавидит. Опоила я его. Гуляли как ты с Жекой на дне рождения, дом большой, комнаты тёмные, а там дальше дело молодое. Он хоть и не помнил ничего, но отпираться не стал, взял на себя вместе с моей честью и ответственность. Сватов заслал, выкуп хороший внёс, никто ничего не заподозрил. Только с гаджо своей всё равно продолжил встречаться. Скрыл от неё наш брак и какое-то время разрывался на два фронта, пока я зазнобу его, вместе со своими сёстрами и с растущей в животе Дари, у университетских ворот не дождалась. А у той пузо чуть ли не больше моего. Мы сперва даже немного растерялись, но затем всё равно её за космы потягали. Хорошо так, от всей души. Помню, лично брюхо ей вспороть обещала, если ещё хоть раз примет у себя отца, - долгий выдох обрывает её исповедь свистящим звуком спускающейся шины. А мне даже выдохнуть нечем. Я бестолково открываю рот как выброшенная на берег рыба. - На самом деле Рада старше Дари на две недели. Её мать умерла вскоре после родов. Уж не знаю, то ли отец деньгами задобрил её родню, то ли старики сами были не прочь избавиться от обузы, но для клана мы купили эту девочку в роддоме. У Рады от мамы только бледная кожа и рост. Этого оказалось достаточно, чтобы быть отцу вечным напоминанием чего матери стоило её рождение.
- Зачем ты мне это рассказала? - бесцветно шепчу, зажимая подмышками зашедшиеся дрожью руки. Жар и холод съедают меня одновременно, а ещё потряхивает от шока: приблуда - моя сестра по крови. Это ничего не решает и уж тем более ничего уже не изменит, кроме возникшего липкого чувства, будто мне в вену ввели разбавленного дерьма. Получается, не она у меня всю жизнь воровала, а, грубо говоря, наоборот? - Мама, почему сейчас? Почему не десять лет назад, не в день её свадьбы, не позавчера?
- Если Раду вышвырнут твоими стараниями, счастья от такой победы не жди. Покайся или будешь мучиться как я - не ремень мужа, так Господь тебя точно накажет.
Уже наказывает, - угрюмо отмечаю, вспоминая байки про то, как мама якобы до того не хотела замуж, что чуть ли не топиться бегала. - Выходит, мой мир одна большая ложь, а я её порождение, впитавшее с молоком матери эгоизм и ненависть к сопернице. Только осознать ещё не значит измениться. Своя шкура мне по-прежнему дороже.
***
Рада
- А где Миро? Где Мари? - растерянно спрашиваю мужа, глядя поверх его плеча на Мадеева, чьё выражение лица до того сумрачно, что становится не по себе и мой взгляд, запнувшись о линию строго поджатых губ, молнией перескакивает на Зару.
- Привет, - здоровается сестра на выдохе и добавляет, опережая Драгоша: - Дети остались с бабушкой.
Понимаю, что мне... нет, не страшно и вопреки положению даже уже не волнительно. Мне безразлично. Ведь когда твой заклятый враг вместо триумфальной ухмылки виновато прячет глаза, становится как-то не до иллюзий. Похоже, уготованной мне расправе и грешники в аду не позавидуют.
- Может, уже пропустишь нас, птенчик?
В болезненном отупении перевожу взгляд на мужа. Вот от него я чего только не ждала - грубости, ярости, ненависти, в конце концов! Чего угодно, только не убойного спокойствия. Словно трагедия, ломающая наш брак, к нему не имеет никакого отношения.
На автомате шагаю в сторону, пропуская гостей вглубь дома к накрытому в гостиной столу, за которым вместо Зары с Мадеевым должны бы сидеть наши дети. Должны бы, но Драгош решил по-другому и я ему, честно говоря, благодарна. Грядущий самосуд наверняка не для детских глаз и ушей. Так будет лучше - убеждаю себя, отгоняя мысли о том, позволит ли он мне с ними видеться.
Расправив плечи, отступаю ещё на шаг. Улыбка на моих губах тает пропорционально сосредоточенности
