Журавль - Торна в древних представлениях башкордов - птица, господствующая над временем, которая весной раскалывает небесное яйцо Кукай и открывает путь солнцу - Самрау к людям. Поэтому башкорды поклонялись своему богу Торна на протяжении многих тысяч лет.
Первоначально журавль был настоящим, живым богом Хауа-Бенде, впоследствии он стал фетишем, тотемом, а еще позднее (через несколько тысяч лет) он стал символом некогда жившего человека, первым оседлавшим крылатого коня. Здесь функции журавля - крылья были перенесены на лошадь, что произошло в III тысячелетии до н.э., поскольку археологи находят первые признаки того, что дикая лошадь была одомашнена именно в этот период. Находки же остатков колесниц, в которые впрягали лошадей на Южном Урале, датируются уже более поздним периодом, а точнее, серединой II тысячелетия до н.э.
Таким образом, башкордский миф о Торна-Хаубене зародился в столь отдаленную от нас эпоху, когда люди еще были охотниками и рыболовами и зарождение жизни, да и всей Вселенной, объясняли натурально-естественными, циклически повторяющимися явлениями природы. Как видим, зарождение жизни Вселенной башкорды описывали символически. С течением многих лет Кант и Лаплас описали рождение Солнечной системы философским языком. А О.Ю. Шмидт описал зарождение Солнечной системы уже языком физики и математики.
Те ученые, которые специально занимаются изучением мифологии, у разных народов обнаружат, что башкордский миф о Хаубене полностью идентичен древнеегипетскому мифу о священной птице Бену, которая сотворила мир.
В конце книги мы перескажем этот довольно короткий древнеегипетский миф, который сыграл важную, если не самую главную роль как в жизни древних египтян, так и в их представлениях о зарождении жизни во Вселенной, после чего читатель сам увидит и убедится, что так называемый древнеегипетский миф о Бену имеет исконно урало-нордический характер, и что этот миф был привнесен в древний Египет пришельцами с Севера в додинастический период. Этот факт переселения неких племен с севера в древний Египет на рубеже V-IV тысячелетия до н.э. подтвердили и раскопки археологов. ЧАСТЬ ВТОРАЯ ``Европейский метис - в общем довольно безобразный плебей - непременно нуждается в костюме: история нужна ему как кладовая наполненная костюмами. Конечно, он замечает при этом, что ни один из них не приходится ему впору, - и вот он все меняет и меняет их.'' (Фридрих Ницше)
Родство индоевропейских языков основывается на некоторых своеобразных постулатах, которые, при желании легко оспорить, поскольку при сравнении башкордского языка и мифологий с языком и мифологией ``Риг-Вед'', считающейся самым древним письменным памятником ``индоевропейцев'' и к тексту которой постоянно аппелируют сторонники и ученые-языковеды, пытающиеся реконструировать некий ``древнейший праязык'' этих самых индо (да еще и) европейцев, все эти донаучные постулаты сравнительного языкознания рассыпаются в пух и прах.
Один из подобных постулатов гласит, мол, в глубокой древности курды, белуджи, иранцы с одной стороны, а французы и англичане (у последних грамматика и фонетика языка вообще не соответствует ни одному из европейских языков) с другой, были одним народом и говорили они, эти индо (да еще и) европейцы на неком едином языке.
Вздорность подобного постулата мы покажем на примере французского, кордского и башкордского языков.
Указательное местоимение множественного числа [~Еwana] - ``они, те'' в кордском языке, как утверждают сами индо (да еще и) европейские лингвисты, показывает, что на сегодняшний день он является одним из самых древним из арийских языков. Язык кордов по грамматике стоит ближе всех других языков (даже внутри иранской группы) к языку ``Авесты'', который, в свою очередь, есть не что иное, как диалект ведийского языка, на котором записаны ``Риг Веды''.
Теперь зададим вопрос: а из какого языка вошло это указательное местоимение множественного числа [~Еwana] в кордский? Тем более, если они, корды, жили в VIII-VI тысячелетии до н.э. на Урале, где сейчас живут Баш-корды. При сравнении указательных местоимений двух языков (кордского и башкордского) мы устанавливаем, что корень указательных местоимений множественного числа в кордском языке [~еwana] составляет не что иное, как указательное местоимение башкордского языка анау. Более того, и указательное местоимение [~еwana] в кордском языке и указательное местоимение ана в башкордском языке употребляется для обозначения удаленных объектов - предметов ана - ``там''. Выражение ана теге в башкордском языке означает ``вон тот (человек, предмет)'' и является указательной частицей ана и указательным местоимением 3-го лица обоих родов, единственного числа - теге, множественное число для 3-го лица обоих родов в башкордском языке образуется путем прибавления к указательному местоимению - теге местоимения 3-го лица множественного числа - [л~ер], которое идентично французскому местоимению 3-го лица множественного числа Leur. Башкордскому местоимению теге - [тегенд~е] в английском языке соответствует указательное местоимение there.
В итоге выражение ``ана теге'' ``вот тот'', и выражение ``ана+ лар'' ``вот - те'', в башкордском языке полностью совпадают с формой окончания глаголов для 3 лица мн. ч. - onti в ряде древних арийских языков.
СРАВНИТЕ:
в древне-индийском - brahanti
brah+ anti ``они несут'',
башкордск, ``бара+ анда''
в древне-немецком ant+ (ср.: hem+ ant ``они берут''),
в латинском - unt+ (reg+ unt - ``они управляют'').
Доказать, что все эти формы окончаний 3-го лица множеств, числа в трех древних языках (ареально удаленных друг от друга на многие тысячи километров), произошли от башкордского ана теге - ``вон-тот'', не составляет никакого труда. В языке англов, фонетика языка которых тождественна языку башкордов, мы не имеем так называемые формы onti, как окончания 3-го лица множественного числа, а наоборот, в английском языке мы имеем предлоги места - Prepositions of Place, - on, under, in и предлоги направления - Preposition of Direction, into, out, of, совпадающие, а следовательно, идентичные предлогам места и направления в современном башкордском языке.
То же самое мы находим и в современном немецком языке, где предлог ebenda - ``там же'' совпадает с башкордским наречием бында - [тегенд~е].
Нет ничего удивительного в том, что подобное соответствие башкордским предлогам и наречиям мы находим и во французском языке, в котором союз dans ``в, на, по'', полностью соответствует башкордскому наречию шунда, сравните:
франц.: dans la court - во дворе
башкорд.: шунда [к~ерт~е] - [л~е].
Союз da - dort - ``там'', имеется и в немецком языке.
Суть проблемы заключается в том, что те формы окончания глаголов 3-го лица, существовавшие в древних арийских языках, уже имеются в своем, как это теперь становится ясным, первоначальном виде, в башкордском языке, где они являются притяжательным местоимением 3-го лица: [уны~н], [уны~кы]. Например: [уны~н] атлауы - ``его хождение (оного походка)'' или [уны~н ~ейбере] - ``его вещь''. Притяжательная форма местоимения 3-го лица - [уны~н] в башкордском языке, в современном французском языке приобрело форму глагола - ``иметь'' для 3-го лица в Present Indefinite, сравните ils ont - ``он имеет''.
Изучая грамматику палеоазиатских языков и сходных с ними языков индейцев Северной Америки, многих австралийских и африканские языков, ученые-языковеды обнаружили, что синтаксический строй этих языков еще не знает раздельных частей речи и раздельных членов предложения, которое строится путем комбинирования основ или корней без их морфологического оформления. Поэтому подобный синтаксический строй получил название - инкорпорированного.
В отдаленном историческом прошлом, на определенном этапе развития человеческого мышления, во всех современных индоевропейских языках отсутствовала морфология, точно так же, как это отсутствие морфологии мы наблюдаем в некоторых современных палеоазиатских языках. Но по мере развития человеческого мышления, наступает, как писал И.И.Мещанинов: ``...рост синтаксического построения и развиваются обусловленные им разновидности грамматических средств. Заложенные прежде зачатки синтаксиса в скрытом виде (подчеркуто автором) инкорпорированного слова - предложения, затем, при его разложении, выступили наружу. Предложение оказалось разбитым на главные его члены, т.е. создано предложение как таковое с его синтаксическими правилами, хотя бы и весьма своеобразным, с точки зрения синтаксиса европейских языков. Получило свое своеобразие и выделившееся в предложении слово'' (См. И.И.Мещанинов. ``Проблемы развития языка''. Л. 1975. с. 119.).
К словам И.И.Мещанинова необходимо добавить, что этот процесс расслоения инкорпорованного предложения и разложения его по частям речи, проходил крайне неравномерно, даже в системе какого-либо одного, отдельно взятого древнего языка. Иными словами, абсолютно несерьезно и даже глупо искать и требовать единого типа морфологии для башкордского, английского и кордского языков на том основании, что эти три языка своим современным происхождением обязаны разложению некогда общего для них, родного праязыка. Поскольку, само развитие любого языка (в данном случае распадение языка инкорпорированного типа), не происходило одновременно в один и тот же исторический момент, в одном и том же географическом регионе Евразии, а прямо наоборот, одни носители этого языка ушли в Скандинавию (англы), другие в Месопотамию (корды), а так-как сама миграция этноса из одного географического региона в другой занимает определенный период времени, то и различия в структуре слова, формах словоизменения и способах выражения тех или иных грамматических значений в этих языках должны и будут различаться. Верность тезиса об исторически сложившемся различии морфологии в башкордском, английском и кордском языках, лучше всего продемонстрировать на классическом примере, являющемся общим одновременно для трех вышеуказанных языков. Возмем английский глагол be, которому в кордском языке соответствует глагол буйинбун, а в башкордском языке глагол бул - ``быть'', и как видим, несмотря на то, что этот глагол имеет различную морфологическую форму, которую он приобрел по причинам историческим, сам смысл, сама идея, которую этот глагол несет в себе, передается им в полной мере одинаково для всех трех языков.
