Она сглатывает.
— Было еще шестое задание, — напоминаю я ей.
Она кивает и смотрит вниз на файлы у нее на коленях.
— Я надеюсь, ты одета надлежащим образом, поскольку это единственный вариант продолжения этой встречи.
— Мистер Маркс, я… — начинает она, но я прерываю ее.
— Босс.
— Босс. Я. Мне нужно поговорить с вами. Мне нужно объяснить…
Кровь приливает к моему лицу, и я делаю все, чтобы сдержать злость.
Не могу поверить, что сделал неверный выбор. Она сопротивлялась моим инструкциям. Как я могу так ошибиться?
— Здесь нечего объяснять, — говорю я ей. — Есть единственный вариант моей работы с тобой, и никакой другой не рассматривается. Поэтому единственный вопрос в том, выполнила ли ты или нет все мои инструкции.
Черт ее побери, за то, что заставила меня пускаться в объяснения. Это все, что я собираюсь сказать. Я уже и так дал слишком много той, кто, очевидно, этого не заслуживает. Она не может даже следовать простым инструкциям и еще имела дерзость хотеть работать со мной.
— Босс. Если бы вы только выслушали, что я хотела объяснить…
— Мне не интересно слушать тебя. Или твои жалкие объяснения, — говорю я ей, пытаясь не повысить слишком голос и не выйти из себя.
Мой член встал у меня в штанах, умирая от желания освободиться. Становится ясно, что этого не случится. И у него есть свой разум. Его привлекает ее сопротивление. И, очевидно, он желает, чтобы я сделал все, чтобы убедить ее.
Но я не хочу этого делать. Хочу слушать свой мозг, а не мой гребаный член. Я тупо решаю надеяться, что еще есть шанс.
— Что меня интересует, так это увидеть, что у тебя под костюмом, — говорю я ей. — Мисс Сен-Клер, пожалуйста, раздвинь свои ноги для меня и покажи мне, что у тебя под юбкой.
Она двигает колени в сторону друг от друга, почти как рефлекс. Мой член встает даже больше, готовый получить удовлетворение.
Я люблю ее пышные бедра и мягкую задницу. Ее полные груди и узкую талию. И сейчас собираюсь увидеть на ней маленькую черную комбинацию, которую заказал специально для нее. Не могу дождаться.
Но затем она останавливается. И вынимает конверт из манильской бумаги из стопки файлов и кладет его на стол, поверх меморандумов.
— Босс, я сделала все задания, кроме этого, — говорит она, полная раскаяния. — Мне жаль.
Ее голова стыдливо опущена, и голос звучит покаянно.
— Я просто не готова прямо сейчас, чтобы…
Она снова заставляет меня ждать. Она, должно быть, получает удовольствие от этого. Какое-то ее больное наслаждение, и сейчас она пытает меня тем, как обманула меня. Как она сделала задания, пришла сюда в назначенное время — даже надев этот чертов костюм, который я требовал, — но не надев то, что дал ей и приказал надеть.
— Если ты неспособна следовать простым указаниям, — говорю я ей, — тогда нет ничего, о чем еще стоило бы говорить. Я не знаю, почему ты сделала остальные задания, но не это. Оно было самым важным.
— Оу, я…
Мэделин замолкает, и я понимаю, что она на самом деле думала, что мы продолжим, если она не примет все условия работы со мной.
Я знал, что Мэделин Сен-Клер отличалась от женщин, которыми наслаждался в качестве помощников в прошлом. Даже думаю, что она отличается от тех, кого выбирал подопечными ранее. Но не может быть настолько невинной и наивной, чтобы думать, что вправе выбирать, что примет в этих рабочих отношения, а чего не хочет. Она, видимо, высокомерна и жестока и дразнит меня.
Я должен прекратить это прямо сейчас. Должен положить этому конец во благо. Я не могу позволить ей знать, что она имеет какую-либо власть надо мной.
И еще.
Этот ее покаянный вид, почти молящийся. То, как она кажется смущенной, невинной. И то, как она начала раскрывать свои бедра для меня.
Знаю, что она хочет впустить меня. Мне просто осталось еще немного, чтобы сломить ее.
Я спрашиваю себя, должен ли дать ей второй шанс.
Нет. Я никогда не начинал снова и не могу этого сделать. Я должен помнить правила, которые сам и установил для себя, и отношения, которые приемлю. Это работало до настоящего момента, и я не собираюсь позволять Мэделин Сен-Клер изменить это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но вижу, насколько еще я могу надавить на нее, до того, как отказаться от нее и выбрать кого-то другого. Это меньшее, что заслуживаю за то, что потратил так много времени и энергии, чтобы узнать ее, выбрать ее и дать так чертовски много инструкций, и она решила, что может из них выбирать, что ей по душе.
Кровь прилила к моему голодному члену, и решаю не оставлять его голодным. Он подождет более сговорчивого помощника, чтобы получить полное удовлетворение. Но держу пари, я могу получить кое-что от Мэделин Сен-Клер, до того как расстаться с ней насовсем.
Глава 19
Мэделин
— Покажи мне, какие на тебе трусики сегодня, раз ты решила не надевать те, что я тебя просил, — говорит Эшер.
Я не имела понятия, что он скажет дальше, но определенно не ожидала нечто подобное. Я смущена, и мое сердце гулко бьется в груди.
Я дурачила себя, думая, что могу заявиться сюда и рассказывать ему о том, что не готова быть его… кем бы то ни было… в дополнение к роли его подопечной. Очевидно, или все, или ничего.
Я на самом деле хочу объяснить ему, что открыта идее перевести эти… отношения… на другой уровень, но не готова сделать это сейчас. Но босс не дал мне возможности. Кажется, он хочет выкинуть меня из своего кабинета — уволить меня? — но сейчас говорит мне раздвинуть ноги.
Должна признаться, что возбуждена, с тех пор как вошла в его кабинет. Черт побери, да я возбуждена с тех пор, как открыла конверт с этим черным нижним бельем, или даже до того — когда была впервые выбрана его подопечной.
Есть что-то волнующее и таинственное во всем этом, и я не знаю, почему просто не могу подчиниться своим низменным инстинктам.
— Мэделин, ты не слышала, что я тебе сказал? — спрашивает меня Эшер.
Я понимаю, что так ничего и не ответила. И не сделала. Я словно оцепенела, как обычно.
— Я должен объяснить тебе, что то, что происходит между нами, — или чего нет — никак не повлияет на твою работу. Ты получила предложение о работе от фирмы и приняла его. Сохранение работы за тобой в фирме, как и любого другого помощника, зависит только от того, как ты будешь ее выполнять и мнения всех партнеров фирмы.
Я киваю.
Приятно знать, что он не собирается меня увольнять, независимо от того, что я выберу. Но это не помогает мне понять, что я должна сделать… это… или нет.
— Ты нервничаешь, — говорит Эшер, хитро улыбаясь мне. — Давай сыграем в игру.
Я просто посмотрела на него, снова удивленная этим предложением.
— Мне нравятся игры, — говорит он мне. — В играх есть правила. Есть победители и проигравшие. Тебе нравятся игры?
Я хотела пожать плечами, но кивнула.
Он должен принять это за хороший знак.
— Игра будет в следующем: если я угадаю цвет твоего нижнего белья, ты должна мне его показать. — Его улыбка становится игривой, почти невинной. — Я сделаю только одно предположение. Победитель получает все или ничего.
— Хорошо, — говорю я, не думая.
Я не хочу давать время моему мозгу взять верх над эмоциями и действиями, как это бывает со мной всегда.
Думаю, что имею хорошие шансы выиграть эту игру. Сомневаюсь, что он предполагает цвет моего нижнего белья. Он, вероятно, думает, что это белый или розовый. Но тем не менее я ничего не могу с собой поделать и молчаливо болею за него.
Есть что-то жалобное и полное надежд в его голосе, в его глазах. Он кажется сильным и властным, но чувствую, что-то еще скрывается внутри него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Какая-то уязвимость или желание, чтобы я была уязвима для него.
Мой разум говорит «нет», но мои трусики уже мокрые, и знаю, что если бы они имели голос, то проголосовали бы «за».
— Красный, — говорит он с широкой ухмылкой на лице, как будто уже знает, что прав, без какого-либо подтверждения. — Твои трусики — красные.
